Флорентийский монстр - Престон Дуглас - Страница 14

Был случай, когда Стефано, ехавшего на мотоцикле, сбила машина, и его на несколько месяцев положили в больницу на реабилитацию. На следующий год Барбара родила ему сына, Наталино, но всякий, способный сосчитать до девяти, вправе был усомниться в отцовстве Стефано.

Глава семьи, досыта наевшись глумлением над честью фамилии, выгнал Стефано с женой из дома, а вместе с ними и Сальваторе. Стефано с Барбарой сняли хибару в рабочем предместье на западе от Флоренции. Жена продолжала встречаться с Сальваторе при полной (и вполне активной) поддержке мужа.

— Чем она привлекала? — свидетельствовал позднее Сальваторе, говоря о Барбаре. — Ну, занимаясь любовью, она ничуть не походила на статую. Она знала, что это за игра, и умела в нее играть.

Летом 1968 года Барбара оставила Сальваторе и связалась с его братом Франческо, баленте, разыгрывавшем мачо. При нем Барбара играла роль подружки гангстера, захаживала в бар, где собирались сарды, перешучивалась с крутыми парнями, крутила задницей. Она одевалась в стиле «роковой женщины». Однажды, когда она зашла слишком далеко, во всяком случае по мнению Франческо, тот за волосы выволок ее на улицу и сорвал с нее вызывающее платье, оставив посреди толпы зевак в одном белье.

В начале августа 1968 года на горизонте появился новый любовник, Антонио Ло Бьянко, каменщик родом с Сицилии, высокий, мускулистый и черноволосый. Он тоже был женат, но это не помешало ему бросить вызов Франческо.

— Барбара? — по слухам, говаривал он. — Через неделю я ее поимею.

И он выполнил обещание.

Теперь и у Сальваторе, и у Франческо были основания считать себя униженными и оскорбленными. В довершение всего Барбара выкрала у Стефано шестьсот тысяч лир — деньги, полученные в возмещение ущерба при аварии. Кланы Винчи и Меле боялись, что она отдаст деньги Ло Бьянко. Они решили вернуть украденное.

История Барбары приближалась к последней главе.

Конец наступил 21 августа 1968 года. Тщательная реконструкция преступления, произведенная много лет спустя, обнаружила, как это было. Барбара отправилась с новым любовником, Антонио Ло Бьянко, посмотреть новый японский фильм ужасов. Она взяла с собой сына, шестилетнего Наталино. Затем они втроем уехали на белом «альфа ромео», принадлежавшем Антонио. Машина проехала часть пути к городу и свернула на грунтовую дорожку, огибавшую кладбище. Они проехали несколько сот футов и остановились у тростниковых зарослей, в том месте, где часто занимались сексом.

Стрелок с сообщниками заранее спрятались в тростниках. Они дождались, пока Барбара с Антонио занялись сексом — она была сверху, оседлав партнера. Левое заднее окно машины оставалось открытым — ночь была теплая — и стрелок, тихо приблизившись к машине, просунул в окно руку с «береттой» двадцать второго калибра и прицелился. Дуло было нацелено несколькими футами выше головы Наталино, спавшего на заднем сиденье. Почти в упор — остались пороховые ожоги — убийца сделал семь выстрелов: четыре в него и три в нее. Каждый выстрел попал точно в цель, поразив жизненно важные органы, и оба скончались на месте. Наталино проснулся от первого выстрела и увидел перед глазами яркие желтые вспышки.

В магазине оставался еще один патрон. Стрелок передал пистолет Стефано Меле, который взял оружие, направил в голову мертвой жены и неверной рукой нажал курок. Даже на таком близком расстоянии он промахнулся и попал в плечо. Это не играло роли — женщина была мертва, а выстрел сделал свое дело: оставил на руке Стефано следы пороха, которые и выявил парафиновый тест. Слабоумный Меле стал ответчиком за всех. Кто-то обыскал ящик для перчаток, но шестисот тысяч лир в нем не нашел (следствие обнаружило деньги, спрятанные в машине, в другом месте).

Оставалась проблема с ребенком, Наталино. Оставить его в машине с мертвой матерью было нельзя. После убийства он, увидев отца с оружием в руке, воскликнул:

— Этот пистолет убил маму!

Меле отбросил пистолет, подхватил сына, посадил его на плечи и ушел. На ходу, чтобы успокоить ребенка, он напевал ему песню про закат. Пройдя два с половиной километра, он оставил ребенка у дверей незнакомого дома, позвонил в дверь и скрылся. Хозяин дома, выглянув в окно, увидел перепуганного маленького мальчика, стоящего под лампочкой у входной двери.

— Мама и дядя в машине, мертвые! — крикнул мальчик тонким дрожащим голосом.

Глава 10

Еще при расследовании двойного убийства в 1968 году следствие обнаружило много улик, указывавших, что его совершила группа людей, но тогда этими уликами пренебрегли.

Тогда же полиция допросила шестилетнего Наталино как единственного свидетеля преступления. Его показания были невнятными. Отец там был… Один раз во время допроса он сказал: «Я видел в тростниках Сальваторе». Мальчик тут же отказался от этих слов, сказав, что это был не Сальваторе, а Франческо, и добавил, что это отец велел ему сказать, что он видел Франческо. Он описал «тень» еще одного человека на месте преступления, смутно упомянул «дядю Пьеро», который тоже был там, — человека, «который зачесывает волосы направо и работает по ночам», — это мог быть его дядя Пьеро Муччарини, работавший пекарем. Потом он сказал, что ничего не помнит.

Один из карабинеров, раздраженный противоречивыми показаниями ребенка, пригрозил ему: «Если не будешь говорить правду, я отведу тебя назад к мертвой матери».

Единственное, что следователи несомненно узнали от мальчика — это что он видел на месте преступления своего отца с пистолетом в руках.

Оскорбленный муж был идеальным претендентом на роль подозреваемого. Стефано Меле арестовали в ту же ночь, мгновенно опровергнув жалкое алиби: он якобы в тот вечер лежал дома больной. Парафиновый тест обнаружил следы пороха между большим и указательным пальцами правой руки — классические следы, остающиеся после недавнего выстрела из пистолета. Даже слабоумный Меле сообразил, что после этого теста нет смысла отпираться, и признал, что был на месте преступления. Возможно, до него даже начало доходить, что его подставили.

Робко, боязливо Меле сообщил допрашивавшему его карабинеру, что настоящим убийцей был Сальваторе Винчи.

— Однажды, — сообщил Меле, — он сказал мне, что у него есть пистолет. Это был он, он ревновал к моей жене. Это он, когда она его бросила, угрожал ее убить и повторял это не раз. Однажды я попросил его вернуть мне долг, и знаете, что он ответил? «Я избавлю тебя от жены, — сказал он, — и тем выплачу долг!» Он так и сказал!

Но затем Меле вдруг отказался от обвинений против Сальваторе Винчи и принял на себя всю ответственность за убийство. О том, куда девался пистолет, он так ничего вразумительного и не сказал.

— Я бросил его в ирригационную канаву, — заявил он, однако тщательные поиски, произведенные в ту же ночь в канаве и вокруг, ничего не дали.

Карабинерам не понравилась его версия. Казалось невероятным, что этот человек, способный заблудиться в комнате, мог отыскать ночью место преступления, добраться туда в одиночку, без машины, пройдя много километров от дома, подстеречь любовников и всадить в них несколько пуль. Когда Стефано прижали, он снова вернулся к обвинениям против Сальваторе.

— Это у него была машина, — сказал он.

Карабинеры решили устроить им очную ставку. Они доставили Сальваторе в казармы карабинеров. Те, кто присутствовали при этой встрече, говорили, что никогда ее не забудут.

Сальваторе внезапно вошел в комнату: настоящий баленте, преисполненный самоуверенности. Он остановился и устремил на Меле безмолвный суровый взгляд. Меле расплакался, бросился к ногам Сальваторе, рыдая и хныча:

— Прости меня! Пожалуйста, прости меня! — кричал он.

Винчи развернулся и вышел, так и не сказав ни слова. Он обладал непререкаемой властью над Меле, властью заставить его соблюдать «омерта», так что Меле предпочел годы в тюрьме неповиновению. Он немедля взял назад свои обвинения и показал, что стрелял не Сальваторе, а его брат Франческо. Однако под давлением Меле в конце концов вернулся к показаниям, что все выстрелы сделаны им самим.