Зеркало Кассандры - Вербер Бернард - Страница 38

68

Эсмеральда колеблется, затем распрямляет пышную грудь:

— Ну, ты скажешь! Даже если бабуля говорит, что любит природу, не нужно толкать ее в крапиву!

Она умолкает, довольная своей остротой, потом сплевывает.

— Хорошо, надо — так надо. Я пришла сюда второй. Привел меня сюда… случай. Как я тебе уже говорила, моя история началась одним прекрасным июльским утром, когда я была избрана Мисс Самый Красивый Младенец больницы Сан-Микеланжело. Я тоже не француженка, я родилась в Италии, в Апулии.

— Франция — плавильный котел культур, — важно замечает Фетнат.

— В отличие от Орландо, училась я плохо. Зато была очень красивая и со дня своего избрания Самым Красивым Младенцем постоянно привлекала всеобщее внимание благодаря приятной внешности.

— «Необходимость создает орган, отсутствие необходимости орган уничтожает», — заявляет Ким.

— Это что значит? — спрашивает женщина недоверчиво.

— Ну, если ты умная, тебе необязательно быть красивой, а если красивая, то необязательно быть умной. Просто развитие одного таланта мешает другому проявиться.

— Ничего не поняла. Но чувствую опять что-то женоненавистническое, — бурчит она.

— Не обращай внимания! — восклицает Орландо.

— Молчи, нечестивец. Я была красивая, но набожная. Я хотела уйти в монастырь, принять постриг, остаться девственницей, невестой Христовой. В монастыре мать-настоятельница сказала мне, что я слишком хорошенькая для того, чтобы сидеть в четырех стенах. Она считала это, как сейчас помню, «расточительством».

— Сейчас умру от смеха, — шепчет легионер.

— Она сама позволила мне связаться с парнем, который организовывал конкурсы красоты для взрослых. Все началось с Мисс Мокрой Майки. Потом меня выбрали Первой Красавицей Ночного клуба нашего района, он назывался «Пеппер минт». Затем я стала Мисс Кемпинга у пляжа и Мисс Праздника сбора винограда. После этого я начала сниматься в журналах в качестве модели. И поняла, что очень нравлюсь мужчинам.

— Не ври, ты снималась в рекламе колбасы! И кстати, тогда глаза у тебя были не косые!

— Замолчи, наглец! Оскорбляя меня, ты оскорбляешь Далиду! Легкое косоглазие лишь усиливает очарование. Делает взгляд более выразительным.

— Вырасти из монахини в Мисс Мокрую Майку — вот это карьера! — восклицает Ким.

Бывшая Мисс не реагирует.

— Но я хотела идти дальше. Хотела стать актрисой. Я отправилась на актерские кастинги. И меня взяли. Я начала карьеру в кино…

— …порнографическом, — уточняет Орландо.

— Эротическом, — поправляет его Эсмеральда. — Это совершенно разные вещи! Необразованный мужлан! И потом, я знала, что сначала надо немножко раздеться, если хочешь преуспеть в величайшем из искусств.

— Какие же глупости рассказывают, чтобы одурачить маленьких девчонок! Уверен, что даже Кассандра не попалась бы на эту удочку!

Эсмеральда пожимает плечами:

— Многие великие итальянские актрисы так начинали. Во всяком случае, перед камерой я всегда появлялась в трусах! Ни один оператор не видел моей мохнушки, клянусь вам. Во время съемок я даже крестик не снимала.

— На голой груди он смотрелся еще сексуальнее, — насмешливо добавляет Орландо.

— Вы, может быть, видели какой-нибудь мой фильм, мадемуазель?

Теперь она называет меня «мадемуазель». Я больше не «малышка», не «Белоснежка», не «Кровосос». Если я отвечу «да», она будет меня обожать. Но обязательно спросит, какой фильм я смотрела. Этой женщине так хочется доказать другим, что она значительный, достойный восхищения человек.

— «Женщина на свободе» Франко Маньяно?

Девушка отрицательно качает головой.

— «Без всяких комплексов» Тонио Росси?

— Увы!

— «Осень на Ибице»? «Мужчина в серой шляпе»? «Друзья полной луны»?

Разочарованная Эсмеральда энергично взмахивает рукой, показывая, что такое невежество не помешает ей продолжить рассказ.

— Итак, я стала известной актрисой. Меня даже сфотографировали на обложку и съемный постер французского «Плейбоя». А один журналист писал, что к таким знойным красавицам, освещающим небосклон итальянского кинематографа, как Джина Лоллобриджида, Софи Лорен и Клаудия Кардинале, нужно отныне прибавить имя Эсмеральды Пикколини. Ах… целое поколение мужчин засыпало вечером, мечтая обо мне и шепча мое имя. «Эс-ме-раль-да»:

— Да, ты была идолом дальнобойщиков и прыщавых подростков. Они дрочи…

— Не опошливай все своими грязными словами!

— Мы знаем, что ты звезда! Давай продолжай свою историю, Герцогиня, — ободряет ее Фетнат.

— Но при этом ты не снялась ни в одном фильме, где не надо было бы раздеваться, — напоминает Орландо с лукавой гримасой.

— Неправда! Я не должна была раздеваться в «Судьбе Корали», психологической драме французского режиссера «Новой волны» Жана-Шарля де Бретиньи.

На лице Кассандры написано, что имя этой знаменитости ей незнакомо.

— У меня был текст, сорок строчек наизусть! Три недели съемок. Не требовалось обнажать даже краешка плеча, дорогой мой Барон. После этого фильма я могла бы подняться по лестнице Каннского фестиваля.

Ее голос замирает, она представляет себе этот торжественный миг.

— А потом случился «прискорбный инцидент».

Бывшая актриса чешет грудь. Это сигнал, все начинают лихорадочно чесаться.

— Во время съемок Жан-Шарль попросил меня сходить на ужин с людьми, очень важными, как он сказал, для финансирования нашего фильма. Это были типы с крашеными, напомаженными волосами и огромными перстнями на пухлых пальцах. За столом я оказалась единственной женщиной и быстро поняла, каким образом Жан-Шарль хочет убедить этих господ финансировать фильм. К концу ужина они напились, и один попытался меня приобнять. Я воткнула ему вилку в живот. А потом, в пылу борьбы, поранила первого ассистента режиссера, который пытался меня утихомирить.

— Слушай, ну и дела. А ты тоже, оказывается, вспыльчивая, — констатирует Ким, откидывая со лба синюю прядь.

— Подумать только, на съемках фильмов категории «В» — никаких проблем, а на серьезной картине — пожалуйста, «прискорбный инцидент».

— Она забыла сказать, что на крики гостей сбежались другие актеры и стали помогать продюсерам. Герцогиня ранила двоих, все той же вилкой. Одного серьезно, если я не ошибаюсь.

— Статисты, которые проявляли рвение, чтобы получить роль получше. А я прибегла к законной самообороне. Вы не представляете, какие подлецы эти статисты: могут убить за маленькую роль.

— Еще бы, Герцогиня! Ты могла с ними поговорить. Уверен, это имело бы успех, — замечает Орландо. — Или грудь бы им показала, что ли, это бы их успокоило.

Эсмеральда, погрузившись в воспоминания, не отвечает.

— Полиция в кои-то веки приехала очень быстро. Съемочные павильоны находились на севере, недалеко отсюда. Я побежала, спряталась в этом чудесном месте и нашла цыган. Они меня приютили на ночь. Одна старая цыганка сказала, что тут уже есть тип в таком же положении, что и я, и что нам следует создать семью. И меня познакомили с толстым бородатым парнем, блондином, с длинными грязными волосами. Он пил, лежа на мешках.

Орландо скребет бороду и подтверждает.

— Я ее увидел, и это стало для меня откровением. Я подумал: эта женщина… — На несколько секунд он умолкает, потом заканчивает фразу: —…долго будет мне досаждать!

Фетнат и Ким кивают головами в знак одобрения.

— Он впервые встретил женщину. Женщину, а не проститутку! Конечно, он испытал шок! — берет реванш Эсмеральда.

— Да, это, кстати, круто изменило мою жизнь. И мое мнение о женщинах. Точно.

Эсмеральда пожимает плечами.

— Мы с Орландо пошли туда, где разгружаются грузовики. Мы, словно изгнанные из рая Адам и Ева, пытались устроить свою жизнь в новом мире.

Я Адама и Еву не такими себе представляла.

— Да. Мусорный рай, если ты понимаешь, что я хочу сказать, — подчеркивает Фетнат.

— И мы нашли этот уголок, — объясняет бывший легионер. — Пустырь, спрятавшийся за грудами покрышек и окруженный холмами отходов. С запада его защищает кладбище автомобилей, отделяющее нас от цыган, а с востока — большие горы технологического мусора, которые служат границей с албанцами. Идеально.