Зеркало Кассандры - Вербер Бернард - Страница 32

— Такие вещи могут понадобиться, если ты понимаешь, что я хочу сказать.

Нет, я совсем не понимаю, что он хочет сказать. И меня раздражает то, что он все время одно и то же повторяет.

Кассандра спускается по лестнице и устраивается на дне провонявшего гниющей кровью чана. Каждый из провожатых стучит в знак прощания по металлической стенке контейнера, затем они все вместе удаляются.

— Прощай, Золушка! — бросает Эсмеральда.

— До утра, — отзывается Кассандра.

Смешок Кима становится единственным ответом всей группы. Девушка слышит вдалеке низкий голос Орландо:

— Вот, кстати, еще: «Кто рано встает, тому Бог подает». Вранье. Антипоговорка гораздо вернее. Бог подает тем, кто ложится поздно и встает поздно, Маркиз.

— Почему же, Барон?

— Ну потому, что тот, кто допоздна веселится, обзаводится целой кучей приятелей, которые потом ему помогают в карьере. Сеть ночных друзей — это и игроки в покер, и те, кто групповухой занимается, и вампиры, и любители обмениваться партнерами в сексе, и даже…

Голоса тают в ночи. Девушка с большими светло-серыми глазами садится на ржавый металл и прерывисто дышит.

Надо преодолеть этот порог, затем то, что кажется отвратительным, станет выносимым, а может быть, и приятным. Как вино. Как сыр с сильным запахом. Можно не только ко всему притерпеться, можно научиться из всего извлекать удовольствие. Вопрос привычки.

Кассандра сидит и ждет.

Через час слышится гулкий рев поршней, приезжают грузовики. Люди в флуоресцентных оранжевых комбинезонах и толстых резиновых перчатках сбрасывают мешки в правую сторону контейнера. Кассандра, чтобы ее не заметили, переползает влево и наблюдает за растущей перед ней горой пакетов с мясом.

Вскоре подъезжают новые грузовики. Горы прозрачных мешков становятся еще выше. Некоторые при падении разрываются. Из них доносится отвратительный запах разлагающегося мяса.

Это часть этапа Гниения. Кстати, Франция — это страна ферментации. Все наши съестные деликатесы — результат искусного использования работы крошечных грибков. Сыры, которыми мы так гордимся, делаются из ферментированного молока. Вино — это ферментированный виноградный сок. Хлеб — это мука, перебродившая с дрожжами. Шампиньоны растут на гниющем конском навозе. Чтобы получить рокфор с его сильным запахом, нам удается даже сыр заставить ферментировать. И вино — для получения уксуса…

Кассандра Катценберг глубоко дышит. Когда грузовики разъезжаются, девушка усаживается на прозрачные пластиковые мешки, заполненные розовыми и красноватыми мягкими кусками мяса. Запах становится все более и более едким.

Мое очередное испытание заключается в преодолении запаха смерти.

Но на этот раз Кассандра к нему готова. У нее есть время адаптироваться к враждебной среде. Она делает резкие вздохи, давая легким возможность постепенно привыкнуть к трупному смраду.

Завтра они будут вынуждены признать, что я прошла испытание с успехом…

Она улыбается.

Могла ли я подумать, что буду сдавать экзамен на право стать бомжом.

Ее часы показывают: «Вероятность смерти в ближайшие пять секунд: 16 %».

На три процента выше нормы. Все хорошо. Я просто должна побороть свое отвращение.

Ночь становится все темнее. Кассандра вытягивается на мешках, но заснуть не может. Вместо того чтобы считать баранов, она решает искать антипоговорки. Так завтра ей будет о чем поговорить с Орландо.

«Хочешь мира — готовься к войне»… Правильнее будет наоборот: «Хочешь мира — готовь мир».

Орландо прав, наши предки ошиблись.

Попробуем другую.

«У сильного всегда бессильный виноват». Правильнее наоборот: «В борьбе сильного и слабого, прав обычно слабый».

Вдруг она слышит какой-то шорох.

Она достает спичечный коробок, подаренный Фетнатом, и освещает пространство вокруг себя. Она видит блестящие разорванные мешки с ярко-красным мясом.

Мираж.

Она замечает мешок, заполненный голубыми глазами, без всякого сомнения свиными, которые, кажется, смотрят на нее сквозь пластиковую пленку. У Кассандры возникает ощущение, что они говорят с ней.

«Нас наказали, хотя мы не сделали ничего плохого. Мы обречены на гибель с самого рождения. У нас нет ни одного шанса на спасение, никакой возможности изменить свою судьбу. Наши часы вероятности с самого рождения показывают сто процентов. И, словно в насмешку, они нас еще и ослепили. Вот наши глаза, среди нас кривых не встретишь».

Кассандра ощущает неприятную дрожь и резко подается назад. Ее ногти вспарывают мешок с потрохами. Из него исходит волна чудовищного теплого запаха.

Кассандра задерживает дыхание, борясь с отвращением. Она чиркает новой спичкой и осматривается, чтобы случайно не прорвать еще один мешок. И очень вовремя, поскольку едва не наступает ногой на пакет с мозгами.

Почему их не продали?

Она думает, что мясо, видимо, испорчено или, быть может, животные были больны чем-то вроде коровьего бешенства или свиного гриппа.

Смрад невыносим.

Я на кладбище.

Она делает все более короткие вдохи.

Не хочу возвращаться в нормальный мир. Хочу остаться здесь. Я выдержу испытание. Любой ценой.

Кассандре Катценберг приходит в голову, что обитатели Искупления заставили ее проходить обряд посвящения так же, как это делают дикие африканские племена, папуа и жители джунглей Амазонии. Она словно вступила в контакт с доисторическими людьми.

Они стреляют из лука, строят хижины. В самом центре Франции двадцать первого века, где все имеют удостоверения личности, деньги, где на каждого возложена ответственность, они совершенно свободны. У них на теле нет татуировки-штрихкода.

Я тоже хочу быть свободной, как они. И готова заплатить за это.

Кассандра решила выдержать испытание. Она отрезает себе пути к отступлению: чтобы не поддаться искушению и не потерять шанс стать гражданкой Искупления, идет к лестнице, по которой спустилась внутрь контейнера, приподнимает ее и толкает так, что та падает на землю с другой стороны металлической стенки. Теперь Кассандра не может достать ее.

Нас заставляет страдать страх ошибиться в выборе, но, когда выбора нет, нет и страданий.

Кассандра садится и чиркает спичкой, освещая циферблат часов. «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 17 %».

На самом деле, эти часы дают мне преимущество. Я — человек, избавленный от необоснованных страхов. Я ничего не боюсь, потому что могу отличить настоящую опасность от мнимой. Я думаю, что мой брат Даниэль даже не осознавал все значение своего открытия. Рассчитав опасность, он уничтожил тревогу.

Кассандра ощущает себя сильной, она полностью владеет собой.

Когда эти четыре бомжа примут меня в свою компанию, Искупление станет моим убежищем, и уже оттуда я продолжу поиски брата и предприму попытки разгадать тайну моего детства. Мне надо будет изменить внешность. Я уже испробовала спортивный и готический стиль, я уже одевалась деловой женщиной, теперь мне нужен более скромный вид. Студентка, быть может.

Неожиданно рядом опять раздается шорох.

Шаги. Лапы.

Но это существо меньше и легче, чем собака.

Лис Инь Ян?

— Работа? Работа? — говорит Кассандра.

Но ответного рычания не слышно.

Луна исчезает за тучами. Кассандра чиркает спичкой и при ее свете пламени видит источник шорохов. Ее передергивает.

Десятки маленьких визитеров копошатся среди мешков. Затем десятки превращаются в сотни. А сотни — в тысячи.

Господи, испытание состоит не в зловонии, а… в них.

В крысах.

Если я останусь, они меня убьют; если убегу, то не смогу вернуться в Искупление. И лестницу я выбросила!

Кассандра чиркает спичкой. К счастью, полчища грызунов, похоже, боятся огня.

Я похожа на первобытных людей, которые жгли костры вокруг своих стоянок, чтобы спать спокойно.