Прощай, детка, прощай - Лихэйн Деннис - Страница 45

— Кензи? — прокричал он.

Я кивнул.

— Давай. — Он схватил меня за руку и пригнул мне голову. В это время другой вертолет пролетел над водой в сторону склона, на котором мы расстались с Пулом. Я знал, что приземлиться там негде: заросли слишком густые, а для посадки ему нужна довольно большая площадка. Единственная надежда вытащить Пула состояла в том, чтобы спустить за борт человека с корзиной, перетащить в нее Пула, потом поднять и втащить на борт.

Под вой двигателей полицейский запихнул меня на борт, машина сразу снялась со скалы и стала снижаться над водой.

Внизу я видел Энджи. Она снова нырнула, на этот раз с куклой в руке. Вертолет пролетел над поверхностью воды, и в ней образовался водоворот.

— Поднимитесь выше! — закричал я.

Второй пилот обернулся и посмотрел на меня.

Я показал большим пальцем вверх.

— Вы ее утопите! Поднимитесь выше!

Второй пилот подтолкнул локтем первого, тот взял штурвал на себя, желудок у меня опустился туда, где должны быть кишки, а вертолет двинулся вправо. Исписанный граффити утес в окне кокпита стал стремительно надвигаться, а потом отдаляться. Мы поднялись чуть повыше, развернулись и зависли на высоте метров десять над тем местом, где последний раз видели Энджи.

Она показалась на поверхности, выплевывая изо рта воду, молотя руками по водовороту, который стремился поглотить ее, и легла на спину.

— Что она делает? — спросил сидевший рядом со мной полицейский.

— Плывет к берегу, — сказал я.

Энджи на спине поплыла к скалам. Зажатая в левой руке кукла при каждом взмахе описывала в воздухе дугу.

Полицейский, державший в руках винтовку, нацеленную на заросли деревьев, кивнул.

В школе, где Энджи училась в старших классах, команды по плаванию не было, поэтому она выступала от Девичьих клубов Америки и в шестнадцать лет на региональных соревнованиях завоевала серебряную медаль. Даже сейчас было видно, что плывет мастер: она рассекала воду, как угорь, почти не беспокоя ее и не оставляя за собой волн.

— Придется ей пешком вернуться, — прокричал второй пилот, — там сесть не сможем!

Энджи почувствовала приближение берега за несколько секунд до того, как могла бы в него врезаться. Она перевернулась на живот, доплыла до скал, надежно пристроила куклу в расщелину и лишь тогда выбралась из воды.

Первый пилот подлетел к ней ближе и сказал в громкоговоритель, укрепленный на носу над прожекторами:

— Мисс Дженнаро, мы не можем вас подобрать. Утесы слишком близко, нет места, сесть не сможем.

Энджи кивнула и устало махнула рукой. В ярком свете прожекторов ее тело казалось совсем белым, пряди длинных черных волос прилипли к щекам.

— Прямо за этими скалами, — прокричал пилот в громкоговоритель, — есть тропа! Идите по ней, поворачивайте всякий раз налево. Дойдете до проезда Риккиути. Там вас встретят!

Энджи показала ему выставленный большой палец, опустилась на скалу, глубоко вдохнула и положила на колени куклу.

Вертолет сделал вираж над окружающими карьер скалами, и Энджи постепенно уменьшилась до размеров бледной точки на черной стене. Земля внизу стремительно отдалилась, мы пролетели над старой железной дорогой, затем повернули на запад к горнолыжным склонам Блю-Хиллс.

— Какого черта она там искала? — Полицейский, сидевший со мной рядом, опустил винтовку.

— Девочку, — сказал я.

— Черт, — сказал полицейский, — придется возвращаться с водолазами.

— Ночью? — спросил я.

Он посмотрел на меня сквозь прозрачное забрало шлема.

— Может быть, — сказал он не очень уверенно. — А уж с утра точно.

— Мне кажется, она надеялась найти Аманду, не дожидаясь утра, — сказал я.

Полицейский пожал плечами:

— Господи, если Аманда Маккриди в этом карьере, одному богу известно, найдем мы ее труп или нет.

19

Мы приземлились на Кроличьем склоне заповедника Блю-Хиллс, осторожно снизившись между линиями подъемника. Второй вертолет проделал то же и сел метрах в двадцати от нас.

Нас встретило несколько полицейских машин, и среди них несколько подразделений полиции штата и две комиссии Метрополитен Дистрикт.

Бруссард выпрыгнул из второго вертолета, подбежал к ближайшей полицейской машине и вытащил полицейского в форме с водительского сиденья.

Я оказался рядом, пока он заводил двигатель.

— Где Пул?

— Не знаю, — сказал Бруссард. — Ни на том месте, где он остался, ни на тропе его не было. Либо сам спустился вниз, либо услышал стрельбу и поднялся наверх.

По траве к нам бежал майор Демпси.

— Бруссард, что у вас там, черт возьми, произошло?

— Долгая история, майор.

Я сел в машину рядом с Бруссардом.

— Где ребенок?

— Не было там никакого ребенка, — ответил Бруссард, — это ловушка.

Демпси облокотился на дверцу машины, нагнувшись к открытому окну.

— Я слышал, в карьере кукла Аманды плавала.

Бруссард в исступлении посмотрел на меня.

— Плавала, — сказал я. — Но тела Аманды не было.

Бруссард снял машину с ручного тормоза.

— Надо найти Пула, сэр.

— Сержант Рафтопулос звонил минуты две назад. Он на Притчетт-стрит. Говорит, там несколько двухсотых.

— Кто?

— Не знаю.

Демпси выпрямился.

— Отправляю подразделение егерей на проезд Риккиути за вашей напарницей, мистер Кензи.

— Спасибо.

— Кто это там стрельбу такую устроил?

— Не знаю, сэр. Мне просто головы поднять не давали.

Заработавшие турбины вертолетов заставили Демпси перейти на крик.

— Им оттуда не выбраться, — прокричал он. — Они заперты. У них выхода нет!

— Да, сэр.

— Так, значит, никаких признаков девочки? — Демпси, видимо, казалось, что, если задать вопрос несколько раз, в конце концов можно получить желаемый ответ.

Бруссард покачал головой:

— Послушайте, сэр, при всем уважении, у сержанта Рафтопулоса по дороге было что-то вроде инфаркта. Хочу поскорее до него добраться.

— Давайте. — Демпси отступил от окна и, махнув рукой, дал знак нескольким машинам позади нас двигаться колонной. Бруссард дал газу и повел машину вниз по склону, возле перелеска, вывернув руль, съехал на проселочную дорогу, еще через несколько секунд повернул налево и погнал по ухабистой дороге к въезду на скоростную автомагистраль, которая должна была привести к круговому перекрестку и далее на Притчетт-стрит.

Проехав еще двумя пыльными дорогами, мы оказались на Карьерной улице и пронеслись к югу от холмов. Было видно, как в зеркале заднего вида у нас колышутся и мигают синие и красные огни.

У знака «стоп» в конце Карьерной улицы Бруссард даже не сбавил скорость. Потом затормозил, развернув машину через обочину почти на сто восемьдесят градусов, и, нажав педаль газа до отказа, выехал на круговой перекресток. Все четыре шины мгновение сопротивлялись, тяжелая машина затряслась, задрожала, что-то заскрежетало, казалось, мы вот-вот перевернемся набок, но вот колеса опустились на асфальт, мощный двигатель взвыл, и мы вылетели с кольцевого перекрестка. Бруссард снова резко повернул, распахав обочину так, что на капот посыпалась трава и земля, справа мелькнула заброшенная мельница, и мы увидели Пула. Он сидел у заднего колеса «Лексуса RX-300», привалившись головой к крылу, слева от проезжей части метрах в пятидесяти за мельницей. Рубашка на груди была расстегнута до пояса, он прижимал руку к сердцу.

Бруссард резко затормозил, выскочил из машины, подбежал к Пулу и опустился рядом с ним на колени.

— Напарник! Напарник!

Пул открыл глаза и слабо улыбнулся.

— Потерялся я.

Бруссард пощупал у него пульс, приложил руку к сердцу и большим пальцем приподнял левое веко.

— Ничего, старина, ничего. Все будет… оклемаешься.

Сзади остановилось несколько полицейских машин. К нам подошел молодой полицейский из Квинси.

— Открой заднюю дверь, — сказал ему Бруссард.

Парень уронил фонарик в грязь и хотел поднять.