Дважды рожденный - Михалев Артем Аркадьевич "Русс" - Страница 63

  Каюсь, отношение к религии у меня сформировалось, и легкая неприязнь к паразитирующим на чужой слабости никуда не делось. Эхо прошлой жизни, когда весть о богатом, но умирающем калеке собирала шарлатанов со всего света. Откровенно говоря, Старейшего сложно назвать паразитом, да и паразитом он не являлся. Контингент здесь не тот, мигом отправят на встречу к Великому Марсу. Умом я это понимал, но раздражение оставалось.

  - Болтун, прости господи. И еретик.

  Сказал и улыбнулся. Сам-то когда в церкви был? Двести лет назад? Или триста?

  - Не ругай его.

  - Пуха, я же просил, говори на вашем языке. Практика.

  - Не ругай, говорю. - Он повторил ту же фразу на местном. - Он добрый человек. Хороший. Ему сейчас нельзя молчать. Люди боятся. Воевать разучились.

  Переводчик Нои наконец освоил диалект кочевников, и теперь я почти всегда понимал диалект 'титановцев'. Правда, сложные фразы нередко вводили железяку в заблуждение, особенно, если слова могли трактоваться двояко. Во избежание путаницы, я попросил Пуху строить короткие, максимально упрощенные предложения. Правда, иногда он слегка перегибал палку. Как сейчас например.

  - Дабл говорит, Старейший - феномен. - И зачем-то пояснил: - Очень редкий.

  - Я знаю, что такое феномен. И что в нем такого феноменального?

  - Сильная защита от излучения. От рождения. Почти не чувствует его. - Пуха ухмыльнул. - И девкам нравится.

  - В смысле?

  - У него много детей. Женщины верят, что его дети возьмут от отца... унаследуют способность.

  - Самец. - Требовалось спустить пар, но Пуха пропустил сарказм мимо ушей. Не понял, или сделал вид, что не понял. Кивнув, он ответил:

  - Сильный мужчина. И воин отменный. Служил в армии до того как пришел к нам. Сперва хотели убить. - Кочевник провел по горлу ребром ладони. - Враг все-таки. Потом приняли. Так получилось.

  Рассказ Пухи меня заинтересовал. Во время церемонии в подземной пещере я принимал местного духовника за очередного шарлатана, пудрящего головы невежественным дикарям. 'Пусть тебя примет красная планета', 'Великий Марс' - все это звучало излишне напыщенно, и лишний раз подтверждало мои догадки. Пообщавшись с Пухой, и слегка пообтесавшись в местной среде, я начал понимать, как сильно ошибался. Старейший был не столько церковником, сколько психологом. Да и шириной плеч выгодно отличался от привычного мне образа святого отца. А судя по прислоненной к камню плазменной винтовке, слово - далеко не единственное его оружие. Как-то выветрилось у меня из памяти, что еще задолго до моего рождения именем Марса называли римского бога войны. Логично, черт побери, что его жрец оказался способен постоять за себя.

  - А почему Старейший? - Я поинтересовался уже совершенно другим тоном.

  - Виктор, ты невнимательно слушаешь. У него врожденная защита от 'соларки'.

  - Иммунитет. - Кивнул я. - Я помню.

  - Вот-вот. Ему почти шестьдесят. Он знал моего деда, и скорей всего переживет моих детей.

  Пуха скрипнул зубами и отвернулся, а мне стало неловко. Местные так искусно обходили тему соларки - табу! нельзя! - что я постоянно забывал об излучении.

  - И как ваши мужики ему башку не оторвали? Или то, что пониже.

  - Сперва пытались, но он дерется, гад, хорошо. А потом остепенился, взял себе женщину. Пара они теперь, по чужим не ходит.

  - Пара, говоришь. - Слово неожиданно зацепилось в голове, и я задумчиво побарабанил пальцами. - Пара-пара-пам. Пуха, ты гений!

  Идея буквально подбросила меня с камня.

  - Нужно дублировать систему! Установить спаренные пушки и ослабить нагрузку на центральный процессор. С нашей точностью два выстрела будет даже надежней одного! Ай, молодец!

  С силой хлопнув кочевника по спине, землянин рванул обратно в корабль, по пути едва не протаранив шедшего навстречу Дабла. Похоже, увлекшись своей идеей, Виктор его просто не заметил. Удивленно хмыкнув, негр произнес в сторону Пухи:

  - Как он тебе?

  Тот пожал плечами, и надолго задумался, пытаясь подобрать слова:

  - Странный. Увлекающийся. Я его совсем не понимаю. Ты заметил, что на него совсем не действует соларус?

  - Маришка тоже отметила. Период адаптации, а он бодрый как новорожденный бурбур. - Кивнул Дабл.

  - Не знаю насчет вашей адаптации, но попервости они всегда пластом лежат.

  Пуха помялся, но пересилив себя, сказал:

  - Надо бы его поспрашивать. Ну, сам понимаешь, насчет лекарства.

  - Выживем - поспрашиваю. Сейчас другие заботы.

  - Только... Он хороший человек, этот Виктор. Ты с ним нормально попробуй сперва.

  На этот раз пришла очередь Дабла пожимать плечами.

  - Посмотрим. Мне он тоже нравится, но когда на кону столько жизней вопрос личных симпатий не стоит.

  - И все же постарайся решить дело миром. На предателя он никак не похож, и идея его должна сработать. Видел, как понесся.

  Кочевники и не подозревали, что усиленный Ноей слух землянина способен перехватить этот разговор, играючи проникнув сквозь дырявую обшивку 'Титана'. Чтобы пропустить подобное увлеченности Виктора оказалось недостаточно.

Глава 16

Глава 16

  - Гхаар! Ну и пекло! - В очередной раз беззлобно выругался Дабл.

  Разбирая экзоскелет, Виктор случайно зацепил систему охлаждения. Все делалось на коленке, второпях, и мелкая оплошность до последнего оставалась незамеченной. Зато теперь негр изощрялся в ругательствах, время от времени прикладываясь к бутылке. Противно-теплая вода слегка отдавала металлом, но достать другую сейчас было невозможно. Норму и так сократили почти вдвое, отдавая бойцам максимум возможного. Только поэтому Дабл и не позволял себе вылить остатки внутрь скафандра, чтобы хоть как-то охладится. Где-то там, внизу, воду черпали по старинке. Ведрами. В час по чайной ложке, запасаясь на случай длительной осады.

  Точных данных не было, но посланные на разведку возвращались все реже, а это могло значить только одно - северяне близко. Очень близко. Даже самому себе Дабл не признавался, что в густой смеси собственных эмоций, он с отвращением обнаружил изрядную толику животного страха. Слишком многое навалилось одновременно.

  Казалось бы, только перестал опасаться за судьбу дочери, как вдруг судьба сделала разворот на сто восемьдесят градусов. И могущественный, но такой далекий родственник сейчас уже не поможет. Как там его, Фрэнк Салливан? Марс Великий, да он может никогда не узнать о собственной племяннице.

  - Долбанные северяне! Как же все не вовремя! - Дабл скрипнул зубами.

  Последние секунды. Все зависло в воздухе в зыбком равновесии, и оттого нервы буквально дрожали от напряжения. Привыкший полагаться только на себя, негр с удивлением понял, насколько сложно зависеть от других людей. Когда твоя судьба зависит от придумки чокнутого землянина, поневоле занервничаешь. Если идея с турелями не сработает, то враг проникнет внутрь корабля, а это половина победы. Численный перевес не позволит выбить его из разветвленной и очень запутанной системы коридоров 'Титана'.

  Это не был вопрос доверия. Хозяин 'Титана' доверял своему чутью, да и обстоятельства знакомства играли на руку землянину. Люди Гулида подтвердили, что среди северян видели племя Измаила. Старый глава Черных Псов не простит Виктору смерть Скара. У вождя самого крупного и амбициозного племени центральной части Могильника было много детей, но старший - это всегда старший. Наследник рода погиб от руки землянина, а значит предательства тут быть не может по определению. Слишком высока цена. Стоит Виктору попасть к ним в руки, и его смерть будет долгой и мучительной. Гарантированно. Род Черных Псов недаром славится своей жестокостью, а 'слава' о пыточной Измаила известна даже за пределами Могильника. Экипажи десятков кораблей побывали в его ручонках, испытав на себе всю тяжесть изощренной фантазии. Кочевник был профессиональным палачом. Он любыми способами выдавливал из родни пленников деньги, оружие - все, что представляло хоть какую-нибудь ценность. И семьи платили. Платили кочевникам за свободу членов семьи. Неофициально платили армейцам, чтобы самим не попасть в рабские бараки, что, впрочем, нередко случалось. Сволоты хватало и среди вояк. Ходили слухи, что Измаил имел связи на блокпостах, и легко передвигался по обе стороны границы. При таких раскладах, нет ничего удивительного в том, что выбравшиеся из его лап обходили Могильник десятой дорогой, с ужасом вспоминая дни плена. Впрочем, таких было немного. Ровно столько, чтобы поддерживать надежду о возможном спасении.