Скиталец - Корнуэлл Бернард - Страница 26

— Вперед! — крикнул он. — Вперед! Рази! Смерть им! Смерть!

Король обещал своим людям, что они встретят Рождество в Лондоне, и походило на то, что сейчас воплощению этого в жизнь мешала лишь горстка обреченных людей. Всего несколько ударов меча отделяли шотландцев от всех богатств Дарема, Йорка и Лондона, всего горстке людей оставалось умереть, чтобы шотландские кошельки пополнились серебром и золотом Норвича и Оксфорда, Бристоля и Саутгемптона.

— Шотландия! Шотландия! Шотландия! — кричал лорд Роберт. — Святой Андрей!

Шотландец, на острие алебарды которого застряло сорванное забрало, так молотил по шлему противника отходившим от древка тяжелым крюком, что смял шлем и раскроил череп. Англичанин пронзительно вскрикнул, когда наконечник шотландского копья, проткнув кольчугу, вонзился ему в пах. Юноша, возможно, паж, отпрянул с окровавленным лицом, получив удар мечом.

— Шотландия! — Лорд Роберт уже чуял победу, близкую победу!

Он рванулся вперед, чувствуя, как подается под его натиском поредевший английский строй, отбил краем своего щита неприятельский выпад, после чего прикончил подвернувшегося под клинок, уже упавшего раненого англичанина и крикнул своим оруженосцам, что английских рыцарей или лордов желательно брать живыми. Он надеялся, что эта битва обогатит дом Стюартов, а для этого следовало захватить знатных англичан и потребовать за них выкуп.

Воины хрипели и кряхтели, нанося колющие и рубящие удары. Вот горец отшатнулся назад, ловя широко раскрытым ртом воздух и зажимая руками располосованный живот, чтобы не дать вывалиться внутренностям. Одинокий барабанщик бил в свой барабан, призывая шотландцев не ослаблять яростного напора.

— Коня мне! — крикнул лорд Роберт оруженосцу. Он чувствовал, что английский строй вот-вот дрогнет и будет прорван, а уж тогда он, верхом, с копьем в руке, станет преследовать разгромленного врага. — Вперед! — кричал он. — Вперед!

И тут внезапно могучий шотландец, до сих пор прорубавший кровавые бреши в рядах англичан своей грозной алебардой, издал странный, мяукающий звук. Его воздетое оружие, с насаженным на наконечник вражеским забралом, замерло в воздухе, а потом заколебалось. Воин дернулся, рот его то открывался, то закрывался, но он не мог говорить, потому что из его головы торчала окровавленная английская стрела.

А уже в следующий миг воздух потемнел от множества стрел, и лорд Роберт поспешно опустил забрало.

Проклятые английские лучники вернулись.

* * *

То, какую западню представляет собой глубокая, поросшая папоротником лощина на краю склона, сэр Уильям уразумел, лишь оказавшись на ее дне. Он попал под обстрел и понял, что не может двинуться ни вперед, ни назад. Первые два ряда ратников полностью полегли под стрелами, и тяжелая кольчуга не позволяла Дугласу перебраться через завал из трупов. Робби, выкрикивая проклятия, попытался взобраться на эту груду, но сэр Уильям бесцеремонно стащил племянника назад и швырнул на папоротник.

— Робби, я не позволю тебе умирать здесь!

— Ублюдки!

— Может, они и ублюдки, а вот мы уж точно дураки!

Сэр Уильям присел рядом с племянником, прикрыв себя и его огромным щитом. Возвращаться немыслимо, ибо это означало бежать от врага, однако о том, чтобы двинуться вперед, тоже не могло быть и речи: оставалось лишь прятаться, поражаясь силе молотивших о щит стрел. Бородатые горцы, более проворные, чем ратники, ибо их движения не стесняли металлические доспехи, с дикими завываниями пронеслись мимо него, перескакивая голыми ногами через умирающих шотландцев, но встречный шквал английских стрел отшвырнул дикарей назад. Стрелы с глухими, чмокающими звуками вонзались в незащищенную плоть. Каждый сраженный выстрелом лохматый горец издавал дикий вопль, кровь била из ран такими фонтанами, что укрывавшиеся за большим щитом сэр Уильям и Робби, хотя и оставались целы и невредимы, были забрызганы ею с головы до ног.

Крики ближних ратников привлекли внимание англичан, и на них посыпалось еще больше стрел. Сэр Уильям приказал своим людям броситься на землю, надеясь, что англичане, сочтя их убитыми, прекратят" стрелять, но тут кто-то крикнул, что вражеская стрела поразила графа Морея.

— Как раз вовремя! — буркнул сэр Уильям. Графа Морея он ненавидел больше, чем англичан, а потому, когда кто-то добавил, что стрела не просто поразила графа, а убила его, он лишь усмехнулся.

В следующее мгновение очередная туча стрел накрыла всю графскую свиту. Наконечники со звоном и скрежетом ударялись о металл, глухо стучали по ивовым щитам и вонзались в живую плоть. Когда стрелы вновь перестали свистеть, эти звуки сменились стонами и мольбами раненых и умирающих, проклятиями и надсадным дыханием тех, кто пытался выбраться из-под груды тел.

— Что случилось? — спросил Робби.

— Да то, — ответил сэр Уильям, — что мы дали втянуть себя в драку, толком не разведав местность. Нас гораздо больше, чем этих мерзавцев, и это вскружило нам головы, заставив забыть об осторожности.

Стрельба не возобновлялась, но в наступившей зловещей тишине он услышал смех и глухой топот копыт. Потом раздался пронзительный крик, и поднаторевшему в таких делах сэру Уильяму стало ясно, что англичане спускаются в теснину, чтобы добить раненых.

— Ничего не поделаешь, — сказал рыцарь племяннику, — скоро нам придется улепетывать. Прикроешь задницу щитом и помчишься так, будто за тобой гонится сам дьявол.

— Как? Бежать с поля боя? — Робби был потрясен.

Сэр Уильям вздохнул.

— Робби, чертов дурак, ты, конечно, можешь броситься в одиночку на всех этих англичан и умереть, чтобы я рассказал твоей матушке, что ее сын погиб как герой... и глупец. А можешь бежать со мной, чтобы выбраться из этой проклятой ямы, продолжить сражение и, даст бог, все же его выиграть.

Робби спорить не стал, он лишь бросил взгляд назад, на шотландскую сторону лощины, где папоротник был утыкан стрелами с белым оперением, и пробормотал:

— Скажи мне, когда бежать.

Дюжина лучников и столько же английских ратников с ножами в руках добивали раненых шотландцев. Порой, прежде чем перерезать ратнику глотку, они задерживались, чтобы выяснить, нельзя ли содрать за этого малого выкуп, но среди простых ратников людей обеспеченных было мало, а среди горцев не было вовсе. К последним, впрочем, англичане относились не как к воинам, пусть и вражеским, а как к разбойничьему отребью и ненавидели их пуще прочих шотландцев. Да и то сказать, горцы совершенно не походили на шотландцев.

Сэр Уильям осторожно приподнял голову и решил, что пора выбираться из этой проклятой ловушки. Ни малейшего желания угодить в плен у него не было, а потому, по его сигналу, они с племянником принялись карабкаться вверх, стремясь выбраться из теснины. Вдогонку им полетели насмешливые крики и улюлюканье, но, к удивлению сэра Уильяма, этим враги и ограничились.

Сэр Дуглас ожидал, что, когда они будут лезть по склону, папоротник и траву вокруг них англичане просто измолотят стрелами, однако их с Робби оставили в покое. Поднявшись до середины склона, рыцарь оглянулся и увидел, что лучники исчезли и на этом фланге остались лишь английские ратники. Причем командовал ими бывший пленник Дугласа, лорд Аутуэйт, наблюдавший сейчас за бегством сэра Уильяма с дальнего уступа. Заметив, что беглец обернулся, Аутуэйт приветственно приподнял копье, на которое, будучи хромым, опирался, словно на посох.

— Заведи себе приличные доспехи, Уилли! — крикнул ему Дуглас. По иронии судьбы, лорд Аутуэйт был его тезкой. — Мы с вами еще не покончили!

— Боюсь, что нет, сэр Уильям. По правде говоря, похоже на то, — отозвался лорд Аутуэйт и оперся о свое копье. — Надеюсь, у тебя все в порядке?

— Конечно нет, чертов ты дурень! Половина моих людей полегла там, внизу.

— Что поделаешь, дружище! — ответил Аутуэйт и хмыкнул.

Сэр Уильям нетерпеливо подтолкнул Робби вверх по склону и сам последовал за ним. Английский командир помахал им вслед рукой.