Контрудар из будущего - Валин Юрий Павлович - Страница 15

Пересекая его, прошли танковые роты, потом бензовозы и угловатые полевые мастерские, потом снова танки и машины с мотострелками. Артдивизион, снова грузовики с боеприпасами и бочками с горючим. Шли быстро, соблюдая уставные дистанции, как на параде.

Полковник сунул в кобуру «ТТ», рукояткой которого пытался достучаться в наглухо задраенный люк. Танки, блокировавшие перекресток, оставались безмолвными. Приказывать и угрожать арестом немой броне было бессмысленно. Оставалось бессильно наблюдать.

– Сволочи, – сказал полковник, – как будто они одни воюют. Безобразие. Особистов бы сюда.

– Морду бы набить за такое, – согласился стоящий рядом артиллерийский майор. – Но идут как, сукины дети?! Как по линейке. Только трибуны с флагами не хватает.

– Мне бы столько техники, я бы тоже… как по линейке, – зло произнес полковник и пнул сапогом покрытую росой броню. – У меня две трети полка на своих двоих маршируют. Растянулись, мать их… А тут еще эти бабы с фикусами.

– А что, 34-я дивизия прямо на северо-восток двинулась? Корпус ведь у Золыча концентрируется? – осторожно поинтересовался майор.

– Хрен его знает. У меня самого указаний – уже в планшет не помещаются. Приказ, понимаешь, у «трактористов»?! Железяки чертовы, – полковник в сердцах снова грохнул сапогом по башне. – Когда пройдут, сучьи дети?

Шоссе пересекали тяжелые десятиметровые «линкоры» «Т-35»…

Нарушая приказ и избегая забитых перепутавшимися частями и беженцами дорог, 64-й танковый полк двигался напрямую к Бродно. Во второй половине дня и остальные части корпуса получат приказ развернуться туда же. Но до этого им придется сделать лишних 200 километров и пробиться через охваченный волнениями Львов. Своевольный 64-й будет там на день раньше. Сбережет горючее и мат-часть. Пока рации майора Васько работали только на прием.

Июньская ночь промелькнула, едва начавшись. Катрин успела немного подремать, предварительно укротив проклятое ведро. Отдыхать в скачущем по полевым дорогам грузовике оказалось занятием непростым. Ходу полуторка не снижала. Николаич, как не по уставу величал водителя лейтенант, оказался истинным профессионалом. И откуда такие берутся без ралли, кольцевых гонок и журнала «Автопилот»? Катрин неритмично подлетала на жестких досках кузова. В животе что-то екало. Возможно, запитая невкусной водой тушенка. Но все равно глаза закрывались. День выдался тяжелым и длинным. Неправдоподобным. До сих пор не верилось в реальность происходящего. Девушка на миг отключалась, тут же открывала глаза. Звезды туманились, летели над головой.

Городок Камары затаился в речной долине. Речушка издали казалась совсем крошечной, зато на этой, восточной, стороне раскинулись обширные заливные луга. Светать по-настоящему еще не начало. Над городком висел ночной сумрак, но уже призрачный, ненастоящий, грозящий вот-вот превратиться в раннее утро.

Катрин поежилась. Под утро воздух стал прохладен. Но дело, конечно, не только в этом, – городок, лежащий в долине, вполне мог принадлежать и другому миру. Другим временам. Только телеграфные столбы портили иллюзию.

Ну, хорошее пиво в трактире тебе здесь наверняка не предложат.

Грузовик стоял в кустах у дороги. Бинокля не имелось. Сколько ни напрягай глаза, ничего не рассмотришь.

– Тихо все, – с сомнением произнес лейтенант, – наверное, немцев нет. Севернее прошли. Не может же быть прорыв по всей границе?

– Прорыв – понятие относительное. Война нынче мобильная, – изрекла банальность девушка. – Если немцы в городе и появились, отсюда мы это не узнаем.

– Поехали, товарищ инструктор, – сказал Николаич, – если что, развернемся. Они сонные и глаза продрать не успеют.

– Ездите вы классно, – Катрин вздохнула, – только пулемет, он ведь такая быстрая сволочь.

– Все равно ехать нужно, – лейтенант вынул «наган», проверил. – Разведку бы послать, – он глянул на не проявляющего особой активности ефрейтора. – Жаль, времени мало. Поехали. Комендатура с «губой» на противоположном берегу реки располагается. Я там как-то побывал. Пакет передавал, – почему-то торопливо добавил он, глянув в сторону девушки.

Забираясь в кузов, Катрин невесело ухмыльнулась. Война идет, премся прямо на немцев, а мальчишка боится, как бы не подумали, что он на гауптвахте сидел. Большое дело – на нарах валяться.

Полуторка рванулась вниз по дороге. Вокруг светлело прямо на глазах, – летнему утру не терпелось вступить в свои права. Стоило ли делать глупости в самом начале долгого лучезарного дня? Ехать в город Катрин ужасно не хотелось. Обойти бы, развернуться. Ладно, ты уйдешь в свое время, хватит и минуты. А эти люди? Вон Сопычева аж пот прошиб. Лейтенант, наверное, еще и влюбиться ни разу не успел. А у мобилизованного Николаича, должно быть, уже и детишки есть. Спросить не успела. Не первой молодости мужик, а машину водит, словно отмороженный тинейджер. Интересно, сколько у него наследников?

Дети, дети… Какие к черту дети, когда приказ есть. Выполняйте, сержант.

Размышляя о том, что лично она совершенно не создана для выполнения приказов, Катрин достала «наган». Дивное оружие, потренироваться бы его перезаряжать. Она давненько не имела дела с револьверами.

Увидев, что комсомольский инструктор проверяет оружие, Сопычев перемкнул штык в боевое положение. Девушка глянула на его сосредоточенные манипуляции со сложным чувством. В эру бронированных гусеничных монстров и пикирующих бомбардировщиков тыкать в брюхо человеку граненую сталь казалось дикой несуразицей. По крайней мере для Катрин исторические эпохи делились четко. Хотя… Она вспомнила некоторые невеселые факты из собственной биографии.

– Товарищ Сопычев, у вас еще консервы есть?

– Так точно, еще банка. Достать?

– Пока не надо. Но штык вы берегите. А то голодными останемся.

Сопычев напряженно глядел на командиршу. И, судя по всему, не очень понимал ее.

«Что-то с юмором моим стало», – самокритично подумала девушка.

Промелькнули первые дома. Грузовик резко затормозил. У распахнутой калитки стояла бабушка с двумя козами. Напуганные козы, мемекая, тянули лохматую веревку, норовя удрать во двор. Бабулька подслеповато щурилась на пыльную машину.

– Гражданка, фашисты в городе есть?

– Що, сынку, кажешь? – Бабка уцепилась за калитку. – Куди вам потрибно ихаты?

– Говорю, власть какая в городе? – повысил голос Любимов.

– Звычайна влада. Як завжды. А що? Що-нэбудь трапылось?

– Германцев в городе нет? – спросила с кузова Катрин.

– Та вы що? Який гэрманець? Цэ скильки рокив тому було, – хозяйка коз перекрестилась.

– Значит, в городе Советская власть? А не врете, гражданка? – с угрозой спросил Сопычев. – За ложные сведения знаете, что бывает?

– Яка, Радянська! Я ж кажу – як звычайно. Що вы даремно лаетэся ни свит ни зоря? Лаеться вин, як той собака. Изжайтэ, куды ихалы, – бабка замахала сухой лапкой.

– Вы, гражданочка, извините, нам только… – начал лейтенант, но бабка неожиданно тонко и громко закричала:

– Так проижджайтэ вы, бисовы диты, щоб вас чорты зжерлы. Жужжать отут и жужжать. Спокоя ниякого нэма. Лаються щэ. Ни сорому, ни совисти…

Басом загавкала собака в соседнем дворе. Ее поддержала другая псина.

– Оставь ее, лейтенант. Едем, – болезненно сморщилась Катрин.

Грузовик газанул, дернулся вперед. Катрин, держась за крышу кабины, смотрела, как вслед полуторке яростно грозит старушка.

– Вот вражина, – сказал Сопычев.

Тут Катрин готова была с ним согласиться.

Городок был пуст. Закрытые ставни, серые заборы, дома, погруженные в рассветную дремоту. Ни единого человека. Только ветви деревьев, тоже кажущиеся серыми в рассветном воздухе, покачиваясь, тянулись из-за заборов.

Грузовик резко повернул, едва не выскочив на тротуар. Катрин качнулась к борту, уцепилась крепче. Проскочили мимо двухэтажной школы, почты. Девушка по-прежнему не замечала ни единой живой души. Мелькнула нелепая мысль: может быть, все эвакуировались? Осталась бабка с козами да собаки на страже. Как же, все здесь, сидят по домам, ждут указаний новой власти. Или старой – это как повернется. А мотор полуторки еще и всех случайных прохожих отпугивает. И понятно, никакая серьезная власть так ошалело носиться не будет.