Крепость стрелка Шарпа - Корнуэлл Бернард - Страница 47

– Если не сможем взять эскаладой, – бросил он, складывая подзорную трубу, – придется устанавливать осадные батареи во Внешнем форте.

Другими словами, подумал майор Стокс, сэр Артур не имеет представления, как будет брать Внутренний форт. А брать его придется так или иначе. Эскаладой или через бреши. И да поможет им Бог, потому что, спустившись в ров, атакующие попадут прямиком на костер к дьяволу.

Был жаркий декабрьский день, но Стокс поежился – ему стало вдруг страшно за тех, кто полезет на стены Гавилгура.

* * *

Вечер для капитана Торранса выдался исключительно приятный. Правда, Джама еще не вернулся в лагерь, и его полосатые шатры, предлагавшие обычно самые разнообразные удовольствия, пустовали, но если у человека есть деньги, развлечения найти нетрудно. Группа офицеров-шотландцев, усиленная сержантом-флейтистом, давала концерт на лужайке, и, хотя Торранс не был почитателем камерной музыки, причудливые мелодии оказались удивительно под стать его беспечно-веселому настроению. Шарп исчез из его жизни, долги оплачены, трудные времена остались позади. Дослушав концерт, капитан прогулялся до палаток кавалеристов, где всегда можно было перекинуться в карты. Удача благоприятствовала: он выиграл пятьдесят три гинеи у раздражительного майора и еще двенадцать у бледнолицего прапорщика, который на протяжении всей игры совал руку под штаны, чтобы почесаться.

– Если подхватили сифилис, отправляйтесь лечиться, – не выдержал наконец майор.

– Это вши, сэр.

– Тогда, бога ради, перестаньте дергаться. Вы меня отвлекаете.

– Ничего страшного, чешитесь сколько угодно, – милостиво позволил Торранс, предъявляя победную комбинацию. Он зевнул, сгреб со стола монеты и пожелал партнерам доброй ночи.

– Черт возьми, еще рано, – проворчал майор, рассчитывавший, что у него еще будет возможность отыграться.

– Дела, – туманно объяснил капитан. Пройдясь до обоза, он устроил смотр женщинам, лениво отмахивавшимся веерами от наступающей со всех сторон ночной духоты. Час спустя Торранс, довольный собой и всем прочим, вернулся домой. Слуга ждал на крылечке, но капитан только махнул рукой.

Сажит еще сидел за столом с зажженной свечой. В руке писарь держал карандаш. Мятые листки-расписки лежали аккуратной кучкой. При появлении капитана он поднялся, сложил перед собой перепачканные чернилами руки и поклонился.

– Сахиб?

– Все в порядке?

– Все в порядке, сахиб. Здесь бумаги на завтра. – Писарь подтолкнул стопку через стол.

– Не сомневаюсь. – Торранс и впрямь был уверен, что индиец говорит правду. Сажит уже доказал свою преданность и незаменимость. Капитан направился к двери своей комнаты, но на пороге остановился, повернулся и, нахмурившись, спросил: – А что твой дядя, еще не вернулся?

– Нет, сахиб. Думаю, вернется завтра.

– Скажи, что я хотел бы с ним поговорить. Но если появится сегодня, то уже не беспокой. Хочу отдохнуть.

– Конечно, сахиб. Как вам будет угодно. – Сажит еще раз поклонился.

Капитан открыл дверь и проскользнул за муслиновую занавеску. Он запер дверь на засов, расправился с проникшими в комнату немногочисленными мошками, зажег лампу, положил на стол вечерний выигрыш и позвал Клер. Девушка появилась из кухни с заспанными глазами.

– Принеси арак, Брик, – распорядился Торранс и принялся раздеваться. Стараясь не смотреть в сторону хозяина, Клер достала с полки бутылку крепкого напитка и вытащила пробку. Сбросив с себя все, капитан улегся в гамак. – Приготовь кальян, а потом оботрешь меня. Рубашка на утро чистая?

– Конечно, сэр.

– Надеюсь, не заштопанная?

– Нет, сэр.

Он повернулся и посмотрел на приятно поблескивающие в чахлом свете лампы золотые монеты. Снова при деньгах! Отличный выигрыш! Может быть, удача наконец повернулась к нему лицом. Похоже на то. За последний месяц Торранс проиграл столько, что думал только о неизбежном крахе, и наконец фортуна позволила себе улыбнуться. Правило половины, повторял он про себя, посасывая кальян. Половину откладывай, на другую играй. Дели выигрыш пополам и снова откладывай половину. В общем-то, все просто. Теперь, когда Шарп не стоит на пути, можно снова заняться делами, наладить торговлю. Вот только что будет с рынком, когда маратхи потерпят поражение. И все же до того, как это случится, есть шанс скопить достаточно средств для приятной и необременительной гражданской жизни в Мадрасе. Карета, дюжина лошадей, побольше симпатичных служанок. Неплохо было бы завести гарем. Он улыбнулся, представив, как скривился бы недовольно отец. Гарем, двор с фонтаном, винный погребок под домом. Он построит его на берегу, поближе к морю, чтобы в окна всегда дул приятный освежающий ветерок. Конечно, несколько часов в неделю придется проводить в конторе. Но не больше. А для настоящей работы найти исполнительных, толковых индийцев. Они, конечно, будут приворовывать, но денег ему хватит до конца жизни. Главное – не проигрываться в пух и прах. Блюсти правило половины. Вот уж воистину, золотое правило жизни.

Из лагеря за деревней донеслись поющие голоса. Мелодию Торранс не узнал – наверное, что-то шотландское. Песня напомнила о детстве, когда он сам пел в церковном хоре. Капитан скорчил гримасу. Вставать приходилось рано утром, потом бежать по темной улице, а за тяжелой дверью собора его почти всегда награждали оплеухой за опоздание. Зимой дыхание хористов смешивалось с дымом от коптящих свечей. Там же, в соборе, его однажды прижал к стене за склепом епископа жирный тенор. Прижал и полез ему в штаны. Чтоб ты сдох, подумал Торранс.

В соседней комнате тявкнул Сажит.

– Тихо! – крикнул капитан, ненавидевший, когда посторонние вторгались в его приятные размышления. Стало тихо. Он опять потянулся к кальяну. Со двора донесся негромкий плеск – Клер наливала воду. Торранс улыбнулся, предвосхищая приятную процедуру омовения, легкие прикосновения мягкой губки.

Кто-то, наверное Сажит, попытался открыть дверь из передней комнаты.

– Проваливай! – крикнул капитан, и тут дверь дрогнула от мощного удара.

Запор выдержал, хотя из щелей в штукатурке по обе стороны от дверной коробки и посыпалась пыль. Торранс приподнялся – что же это такое? – но тут второй удар, еще более сильный, потряс дверь, и он вздрогнул. От стены отвалился огромный, с письменный стол, кусок замазки. Капитан спустил ноги с гамака. Где, черт возьми, пистолеты?

От третьего удара вздрогнул уже весь дом. Державшая запор скоба не выдержала, выскочила из стены, и дверь распахнулась, едва не сорвав муслиновую занавеску. Торранс увидел человека в индийском облачении, но рассматривать его не стал, а выпрыгнул из гамака и метнулся через комнату к разбросанной на полу одежде – пистолет был где-то там.

Незнакомец схватил его за руку и крепко стиснул запястье.

– Вам он не понадобится, сэр, – произнес знакомый голос, и капитан обернулся, морщась от боли. Одежда незваного гостя была заляпана кровью, за поясом торчал тулвар, а лицо закрывала темная повязка. Тем не менее Торранс узнал его и побледнел. – Явился для несения службы, сэр, – сказал Шарп, забирая пистолет. Капитан не сопротивлялся. Он мог бы поклясться, что кровь на тулваре и одежде еще свежая и даже не успела застыть. Кровью же был перепачкан и кинжал с коротким широким лезвием, который Шарп держал в руке. Она даже капала на пол.

Торранс жалобно пискнул.

– Кровь Сажита. И ножичек тоже его. – Гость бросил окровавленное оружие на стол, где лежали россыпью золотые монеты. – Что молчите, сэр? Язык проглотили?

– Шарп?

– Никак нет, сэр. Прапорщик Шарп умер. Его, видите ли, продали Джаме. Вспомнили, сэр? А там, значит, иудины денежки? – Он бросил взгляд на рупии.

– Шарп, – повторил капитан. Ничего другого он почему-то сказать не мог.

– Я его призрак, сэр. – Это походило на правду хотя бы потому, что сам Торранс выглядел так, словно действительно встретился с привидением: он был бледен и трясся от страха. Прапорщик поцокал языком и неодобрительно покачал головой. – Наверно, мне не следует называть вас «сэром», а, сэр? Как-никак мы ведь с вами офицеры и джентльмены. Где сержант Хейксвилл?