Крепость стрелка Шарпа - Корнуэлл Бернард - Страница 27

Вскоре весь полк выступил маршем на север. Шли неспешно, чтобы не утомлять без нужды лошадей. Через некоторое время Шарп поймал себя на том, что думает о Клер Уолл, и в душе его шевельнулось чувство вины перед Симоной Жубер, молодой вдовой-француженкой, оставшейся в Серингапатаме. Он отправил ее на юг с конвоем, снабдив письмом к своему другу, майору Стоксу. Они уговорились, что Симона будет ждать Шарпа в Серингапатаме до окончания войны с маратхами. И вот теперь ему следовало как-то предупредить молодую женщину о своем скором возвращении в Англию. Захочет ли она поехать туда с ним? И захочет ли он сам брать ее с собой? Четкого ответа ни на один из этих вопросов у Шарпа не было, однако прапорщик чувствовал свою ответственность за судьбу француженки. Конечно, можно было бы просто поставить женщину перед выбором, но в том-то и дело, что, столкнувшись с необходимостью что-то решать, Симона обычно терялась, раскисала и ждала, когда решение примет кто-то другой. Так или иначе, но предупредить ее следовало. Может быть, она и не пожелает ехать в Англию? С другой стороны, что еще ей остается? Родственников в Индии у нее не было, а ближайшее французское поселение находилось далеко от Серингапатама.

Невеселый круг размышлений оборвал громкий оклик сержанта Локхарта.

– Видите?

Шарп вскинул голову.

– Вижу что?

– Там, впереди. – Сержант протянул руку, и Шарп, приглядевшись, рассмотрел сквозь поднятую первым эскадроном завесу пыли вздымающиеся отвесно кручи. Нижние склоны гор поросли лесом, но выше, там, где деревья кончались, не было ничего, кроме простершегося от горизонта до горизонта серо-бурого камня. И на самом верху одного из выступов темнела полоска крепостной стены с воротной башней. – Гавилгур!

– И как, черт возьми, мы собираемся его атаковать? – спросил Шарп.

Сержант рассмеялся.

– А мы и не собираемся! Это дело пехоты. Считайте, что вам повезло, сэр, оказаться в обозе вместе с Торрансом.

Шарп покачал головой.

– Нет, Элай, мне надо обязательно попасть туда.

– Почему?

– Там прячется один мерзавец, – ответил Шарп, не сводя глаз с отвесного склона. – Зовут его Додд. Этот ублюдок убил моего друга.

Локхарт наморщил лоб, словно силясь вспомнить что-то.

– Не тот ли Додд, за которого обещано семь сотен гиней?

– Он самый. Только мне награда не нужна. Хочу увидеть этого ублюдка мертвым.

– Я тоже, – мрачно сказал сержант.

– Ты?

– Ассайе, – коротко объяснил Локхарт.

– Что случилось?

– Мы атаковали его полк. Они как раз разделывали под орех Семьдесят четвертый, так что нам повезло застать их врасплох. Прошлись по всей шеренге и отбросили, но дюжина наших парней остались без лошадей. Остановиться мы не могли – пришлось отбивать их кавалерию, так что вернулись, когда бой уже закончился. И нашли своих. Им всем перерезали глотки. Всем.

– Да, такое в духе Додда, – согласился Шарп. – Предатель любил сеять вокруг себя страх. Напугайте солдата, сказал однажды Додд, и он уже не сможет драться.

– Так что я, может, пойду в Гавилгур с вами, – кивнул Локхарт.

Шарп покачал головой.

– Кавалерию в настоящую драку не пускают.

Сержант ухмыльнулся.

– А я не могу допустить, чтобы прапорщик из обоза полез в пекло без поддержки. Бедняга может ушибиться.

Шарп рассмеялся. Кавалерия сошла с дороги, чтобы обойти колонну пехоты, выступившую маршем еще до рассвета. Во главе ее шел 74-й. Шарпу не хотелось попадаться на глаза людям, которые желали избавиться от него, но его заметил прапорщик Венейблс. Юноша выскочил из строя, перепрыгнул через придорожную канаву и подбежал к приятелю.

– Как дела, Ричард? Идете на повышение? Уже в кавалерии!

– Пока в лучах чужой славы. Коня дали ребята из девятнадцатого.

Венейблс кивнул – увидев Шарпа верхом, он подумал, что тот успел разбогатеть и обзавестись лошадью.

– Так вы теперь с пионерами?

– До них мне еще далеко, – уклончиво ответил Шарп, не желая признаваться, что отправлен служить в обозе.

Допытываться Венейблс не стал.

– Дело в том, – объяснил он, – что нам как раз поручили сопровождать саперов. Похоже, собираются прокладывать дорогу.

– Туда? – Шарп кивнул в сторону возвышавшейся над плоскогорьем крепости.

– Капитан Уркхарт говорит, что вы вроде бы хотите продать чин? – понизив голос, спросил юноша.

– Он так говорит?

– Так вы продаете?

– А у вас есть интересное предложение?

– Понимаете, Ричард, у меня есть брат. И даже не один. Их у меня трое. Да еще сестры. Мой папаша мог бы хорошо заплатить. – Венейблс вынул из кармана листок и протянул Шарпу. – Если вернетесь в Англию, загляните к моему отцу, ладно? Здесь адрес. Старик вбил в голову, что одного сына в армии мало. К тому же мой братец все равно ни на что другое не годится.

– Я подумаю, – пообещал Шарп, убирая бумажку в карман.

Кавалерия успела уйти, и он пришпорил лошадку бодрым тычком под ребра. Норовистое животное скакнуло вперед, да так резко, что выбросило всадника из седла. Момент был критический. Шарп отчаянно замахал руками, пытаясь сохранить равновесие, и ценой неимоверных усилий ухватился-таки за луку седла. Проезжая мимо своего бывшего батальона, он слышал смех у себя за спиной. Или, может быть, ему померещилось?

Гавилгур нависал над плато неотразимой угрозой, и Шарп чувствовал себя уткой, которой некуда спрятаться от охотника. Оттуда, сверху, как можно представить, британцы, наверное, казались копающимися в пыли муравьями. Неплохо было бы рассмотреть заброшенную под облака крепость в подзорную трубу, но тратить деньги на дорогостоящий инструмент не хотелось. Почему, он и сам толком не знал. Бедняком Шарп не был, более того, немногие в армии, знай они о сокровищах сослуживца, могли бы похвастать таким же богатством. Истинная причина крылась, видимо, в том, что покупка обычных для офицера аксессуаров – лошади, подзорной трубы и дорогой сабли – сделала бы его объектом насмешек со стороны тех, кто и без того полагал новоявленного прапорщика выскочкой. Впрочем, Шарп и сам так считал. В сержантах было спокойнее и приятнее. В сержантах он был на своем месте. Можно сказать, счастлив. И тем не менее, глядя сейчас в сторону форта, Шарп жалел, что у него нет подзорной трубы. Огромный клуб дыма сорвался с одного из бастионов, еще через несколько секунд слабо громыхнуло, однако никаких признаков упавшего ядра не замечалось. Оно как будто растаяло в теплом воздухе.

В миле от подножия горного хребта дорога разветвлялась. Всадники-сипаи повернули на запад, а 19-й драгунский ушел вправо, в сторону от устрашающей крепости. Рельеф местности изменился с появлением многочисленных овражков и невысоких, поросших лесом горных хребтов, первыми предупреждавших о высящихся за ними скалистых громадинах. Деревья стояли плотнее, скрывая за собой Деогаум, который лежал к востоку от Гавилгура, вне радиуса боя тяжелых орудий крепости. Из заросшей кустарником расселины донесся сухой треск мушкетов, и драгуны растянулись цепью. Ахмед ухмыльнулся, проверил, заряжено ли ружье, и Шарп подумал, что мальчишка вполне может переметнуться на сторону неприятеля.

Снова ударили мушкеты, на сей раз западнее. Противник, должно быть, поджидал британцев у подножия холмов. Может, вышли подобрать еще остававшееся в деревнях зерно? Сипаи Ост-Индской компании уже скрылись из виду, кавалеристы 19-го цепочкой втягивались в расселину. В форте снова бухнуло орудие, и на этот раз Шарп услышал, как ядро глухо шмякнулось о землю далеко позади драгун. Над полем поплыло облачко пыли, но уже в следующее мгновение оно пропало за густой листвой – Шарп и Ахмед въехали в овражек вслед за драгунами и стали невидимыми для канониров.

Дорога сначала расходилась влево и вправо, потом снова сходилась, выбегая из-за деревьев на поле. За полем лежала большая деревня – наверно Деогаум, – однако рассмотреть ее Шарп не успел. Слева ударили мушкеты, и из рощи, в полумиле от драгун, выскочил конный отряд маратхов. В первый момент Шарп подумал, что враг отважился атаковать британскую артиллерию, но потом понял – маратхи удирают от сипаев компании. Было их немного, человек пятьдесят – шестьдесят, и, увидев синие с желтым мундиры драгун, неприятель круто повернул на юг, чтобы избежать нежелательной стычки. Британцы тоже повернули, обнажая сабли и пришпоривая коней. Протрубил горн, и крохотное, зажатое между оврагами и холмами поле превратилось вдруг в арену жаркой схватки: заржали лошади, сверкнули клинки, закружилась взбитая копытами пыль.