Король зимы - Корнуэлл Бернард - Страница 27

— Ты знаешь, почему Мерлин покинул Инис Видрин? — неожиданно спросила Нимуэ, ошарашив меня этим вопросом.

— Чтобы найти Знание Британии, — заученно ответил я, повторяя те слова, которые она произнесла на Высоком совете в Гленуме.

— Но почему сейчас? Почему не десять лет назад? — настойчиво спросила Нимуэ и сама же ответила: — Он ушел сейчас, Дерфель, потому, что настают дурные времена. Все хорошее станет плохим, все плохое будет еще хуже. Повсюду в Британии копятся силы. Все чувствуют, что скоро грянет великая битва. Иногда я думаю, что боги играют с нами. Они выкидывают все игральные кости разом, чтобы увидеть, чем все закончится. Саксы становятся сильнее и сильнее, и скоро они уже нахлынут целыми ордами, а не мелкими отрядами. Христиане, — она плюнула в речку, чтобы отвратить зло, — говорят, что скоро минет ровно пять сотен зим, как родился их несчастный Бог, и уверены, будто настает час их победы. — Она снова плюнула. — А мы, бритты? Мы деремся друг с другом, обкрадываем один другого, беспечно строим новые пиршественные залы, вместо того чтобы ковать мечи и острить копья. Нас ждут испытания, Дерфель, и поэтому, именно поэтому Мерлин должен упросить богов прийти нам на помощь.

Нимуэ остановилась около небольшой запруды и уставилась в неподвижную черную воду, готовую вот-вот застыть подо льдом. Следы копыт прошедшего по илистому берегу стада уже покрылись тонкой хрустящей корочкой.

— А Артур? — спросил я. — Он нас не спасет? Она улыбнулась краешком губ.

— Артур для Мерлина то же, что ты для меня. Артур — меч Мерлина, но вы оба сами по себе. Мы даем вам силу, — она положила левую ладонь с ниточкой шрама на рукоять моего меча, — а потом позволяем идти своей дорогой. Мы должны доверять вам, верить, что вы не оступитесь и не отступитесь.

— Мне ты можешь верить! — воскликнул я.

Она лишь печально вздохнула, как это делала всегда в ответ на мои пылкие заявления, затем покачала головой.

— Никто из нас не знает, Дерфель, насколько сильным окажется наш меч, когда придет Испытание Британии, а оно придет. — Нимуэ повернулась и устремила взор на крепостные валы Кар Кадарна, расцвеченные знаменами всех королей и вождей, явившихся к назначенной на завтрашнее утро коронации Мордреда. — Глупцы, — горько произнесла она. — О глупцы!

Артур прибыл на рассвете следующего дня. Он появился вместе с Морганой, которую прихватил в Инис Видрине. Его сопровождали всего лишь два воина. Все трое восседали на больших боевых лошадях, были вооружены мечами и копьями, но без доспехов и щитов. Даже знамени своего Артур не взял. Он выглядел рассеянным и вел себя так, будто и на церемонию прибыл из простого любопытства. Агрикола, римский военачальник Тевдрика, явился вместо своего хозяина, который простудился. Величественный посланец Тевдрика тоже старался быть в стороне. Зато все остальные в Кар Кадарне пребывали в волнении и опасались дурных предзнаменований. Был тут и принц Кадви из Иски с голубеющими от татуировки щеками, и принц Герайнт, правитель Камней, что на самой границе с саксами, и король Мелвас, оставивший полуразрушенную Венту. Все благородные персоны Думнонии, более ста человек, собрались в тот день в форте. Ночью валил мокрый снег, и к утру в Кар Кадарне было скользко и грязно, но подул бодрящий западный ветер, и к тому моменту, когда Овейн вышел из замка с младенцем королевской крови на руках, солнце уже поднялось над холмами, окружавшими восточные подступы к Кар Кадарну.

Моргана назначила час церемонии, предсказав его по гаданиям на огне, воде и земле. Само собой, это должно было произойти утром, ибо время захода солнца ничего хорошего не сулит. Толпа терпеливо ждала, пока Моргана объявит миг начала торжества. Она суетливо копошилась в центре окаймленного камнями круга, устроенного на возвышенной части Кар Кадарна. Надо было поймать момент, когда слабый луч бледного солнца коснется королевского камня Думнонии. Это был плоский серый валун, похожий на тысячи других, но на нем, как нам втолковывали, бог Бел помазал человеческое дитя Бели Мавра, предка королей Думнонии. Как только Моргана закончила свои вычисления, в центр круга ввели Бализа. Он был самым древним друидом, обитавшим в западном от Кар Кадарна лесу, и в отсутствие Мерлина должен был взывать к милости богов. Именно этот жалкий, согбенный, завшивевший старик в грязных лохмотьях, покрытых облезлой козлиной шкурой, которая была как бы продолжением его спутанной сивой бороды, когда-то, как мне говорили, обучил Мерлина всем его искусствам. Старый друид поднял свой посох к зыбкому водянистому диску солнца, пробормотал несколько молитв, поплевал вокруг, крутясь по часовой стрелке, и вдруг зашелся в кашле. Еле волоча ноги, он дотащился до стула у края круга и плюхнулся на него, тяжело дыша, а его спутница, старуха, такая же дряхлая и грязная, как сам Бализ, принялась слабыми руками растирать ему спину.

Епископ Бедвин произнес молитву христианскому Богу, а затем король-младенец был выставлен напоказ, и его пронесли вдоль внешнего обвода каменного круга. Мордред, завернутый в мех, лежал на военном щите. Все воины, вожди и принцы, мимо которых проносили короля, падали на колени, свидетельствуя свое почтение венценосному младенцу. Взрослый король конечно же сам бы шел по кругу, но Мордреда поневоле несли на руках два думнонийских воина. Следом, черкая по земле кончиком длинного меча, вышагивал Овейн, защитник короля. Мордреда несли против хода солнца, и это был единственный миг в жизни короля, когда он мог идти наперекор законам природы. Этим показывали, что король, посланник богов, имеет право свершить то, за что обычные люди могут подвергнуться жестокой каре неба.

Наконец Мордреда, лежавшего на щите, опустили на центральный камень, и началось подношение подарков. Ребенок положил перед ним краюху хлеба как символ обязанности короля кормить свой народ. Другой принес плеть, чтобы показать, что он должен быть судьей своей страны. И уже после этого к ногам Мордреда положили меч защитника Думнонии. Все это время Мордред кричал, дергался и лягался так, что чуть было не скатился со щита. Край меха откинулся, и обнажилась его искалеченная нога. Я подумал, что это плохое предзнаменование, но великие мужи Думнонии, словно и не замечая уродства короля, подходили один за другим и складывали свои подарки. Они несли золото и серебро, драгоценные камни, монеты, агаты и янтарь. Артур подарил золотую фигурку ястреба, красота которой вызвала в толпе вздох восхищения. Но самый дорогой подарок принес Агрикола. К ногам ребенка он положил военный наряд короля Горфиддида Повисского. Эти золоченые доспехи Артур захватил в лагере Горфиддида и преподнес королю Тевдрику, который через своего посланца возвратил теперь этот драгоценный трофей Думнонии.

Раздраженного шумной церемонией ребенка наконец подняли с камня и отдали новой няне, рабыне из дома Овейна. И наступила очередь самого Овейна. Все, спасаясь от утреннего холода, закутались в плащи и меха, но Овейн был обнажен до пояса, выставляя на всеобщее обозрение могучие руки и волосатую татуированную грудь. Он вытащил из ножен меч и положил его на королевский камень. Медленно, с презрительным выражением на лице гигант прошел вдоль внешнего обвода круга, посылая плевки в сторону всех стоявших вокруг. Это был вызов. Если кто-либо считал, что Мордред не должен стать королем, он обязан был шагнуть вперед и поднять меч с камня. И тогда ему предстояло биться с Овейном. Криво усмехаясь, Овейн приглашал бросить ему вызов, но никто не двинулся с места. Он медленно сделал еще два полных круга, подошел к камню и поднял свой меч.

И радостные крики встретили это великое событие — в Думнонии опять был король. Воины, стоявшие на крепостных валах, принялись колотить древками копий о щиты.

Но должен был свершиться еще один, последний ритуал. Епископ Бедвин пытался запретить его, но Совет настоял на своем. Артур, как я заметил, удалился, зато все остальные и даже епископ Бедвин остались и напряженно наблюдали, как к королевскому камню вели голого и испуганного пленника. Это был Вленка, молоденький сакс, которого я взял в плен. Не думаю, чтобы он в точности знал, что произойдет, но, должно быть, ожидал самого худшего.