Душа в рассрочку - Корнилова Наталья Геннадьевна - Страница 15

– Пошла ты со своей водичкой! – рявкнул на неё муж. – Изыди в хату! И цыть мне.

Егор услышал, как она со вздохом выплеснула воду на землю и отошла. Он снова заговорил:

– Эти люди очень опасны. Я не знаю, кто они такие. Может, прибьют тебя и твою жену, но это уже твои проблемы. Если хочешь тачку – выкрутишься. И ещё: там, в машине, спит один из них – он мне нужен живым и не должен сбежать. Но самое главное – я должен как-то смыться отсюда.

Вот теперь я сказал все. Думай, голова, соображай. Цена немаленькая. Я оставлю тебе все документы и машину, потом переоформим. И даю зуб.

Он видел, как мужчина жадно сглотнул слюну, не отрывая глаз от его машины, и начал что-то лихорадочно соображать, так же сидя перед ним на корточках и продолжая автоматически вертеть в руках замасленную шестерёнку. Предложение было фантастическим, дурным, нереальным, но очень заманчивым. Егор понимал, что для хозяина мотоцикла получить новенький «БМВ» последней модели все равно что стать вдруг американским президентом. Но он рассчитывал на находчивость деревенского парня и знание местности, без которых ему отсюда не выбраться.

– Поклянись матерью, если она у тебя есть, – осипшим голосом попросил тот, глядя Егору в глаза.

– Есть, Валентина Сергеевна зовут, в Самаре живёт. Клянусь, братишка, её жизнью и здоровьем, что не обману. Мы же с тобой русские парни, надо помогать друг другу. Ну, надумал что-нибудь?

– А те козлы вооружены?

– Понятия не имею. Не исключено. Но они, скорее всего, за мной погонятся. Хотя могут и вернуться за своим. Это очень сложно, но выполнимо. Помоги, богом молю.

– Ладно, не молись, я все понял. Зайди в хату и сиди с Любкой, а я огородами кое-куда сгоняю.

– Может, сначала тачку во двор загоним? А то как бы тот хер не проснулся. Сюда бы побольше людей собрать, тогда не рыпнутся. Сможешь?

– Это Любке нужно сказать. Ладно, иди в дом. Ключи в машине?

– Что, не слышишь, что мотор работает? – усмехнулся Егор, потом поднялся, лениво потянулся и медленно поднялся на крыльцо, видя, что люди из «Жигулей» все ещё сидят в машине, не зная, что он задумал.

– Любка! – крикнул муж. – Выдь сюда! Женщина тут же высунулась из двери, раздираемая любопытством.

– Ступай тётку Маню сюда покличь с Василием. Да скажи, мол, срочно, дело на миллион. Бегом, дура, че стала, вишь, человек ждёт?

Женщина лёгкой бабочкой слетела с крыльца и метнулась в калитку, быстро перебирая сильными загорелыми ногами. Муж вытер тряпкой руки, не переставая думать о чем-то, бросил её на землю, подошёл к забору, открыл большую створку, подложил кирпич, чтобы не закрывалась, и боязливо подошёл к тихо урчащей красавице. Он уже представлял себя её хозяином, облизывая глазами полированную поверхность. «Ну и черт с ней, с тачкой, – подумал Егор, отвернувшись, – главное дело сделать, а там, глядишь, другую куплю. Выжить бы».

– Ты лучше сам загони, – проговорил мужик, не решившись, – не хочу сиденье пачкать.

Егор быстро соскользнул с крыльца, сел за руль и, когда уже въезжал во двор, увидел, что двое – кассир и завхоз – вышли и, сложив на груди руки, наблюдают за ним. Оставшиеся в машине о чем-то спорили между собой.

Заглушив мотор, он потрогал пульс у менеджера, приложив палец к сонной артерии. Тот ещё жил, но дыхание было очень слабое. Оставив его лежать, он вышел из машины.

– На, держи, переоденься, – сказал Егору мужик, кидая в него рубахой со штанами. Они чистые, не бойся. А твои Любка постирает, а то от этой кровищи тошнит. Убил, что ль, кого?

– Пока нет, но в ближайшее время собираюсь, – рассмеялся Егор и стал переодеваться прямо во дворе, на глазах у преследователей.

– Вот и хорошо, – удовлетворённо сказал мужик, глядя на него, – а когда машину переоформлять приедешь – свои вещи и заберёшь.

– Да оставь их себе, – сказал Егор, – будет в чем на новой машине ездить.

Вещи пришлись Егору впору, он стал похож на деревенского рубаху-парня. Вытащив бумажник из окровавленной рубашки, он сунул его себе в карман и вдруг вспомнил:

– Слушай-ка, брат, не знаю, как тебя зовут…

– Николай.

– Меня Егором, будем знакомы. Знаешь, ты лучше сожги все мои шмотки от греха. На них чужая кровь, которую на меня хотят повесить те подонки. Прямо сейчас сожги, пусть горят на моих глазах, чтобы душа была спокойна.

– Как скажешь, командир. Вон Василий с Маней идут, побудешь пока с ними, а я займусь твоими «Жигулями».

– То есть как? – не понял Егор.

– Что как? Тебе же нужно, чтобы они тебя в покое оставили? Сейчас я полдеревни соберу, и мы их быстренько заломаем. А чего, не так?

– Ты что, обалдел? – пришёл в себя Егор. – А если у них пушки и они полдеревни на тот свет отправят?

– У нас тоже ружья имеются, – гнул своё Коля – Никаких ружей! – решительно отверг Егор план Николая. – Ещё не хватало здесь третью мировую войну устраивать. Я же тебя предупреждал, что все очень серьёзно и сложно. Или ты думал, что задаром мою тачку получишь? Нет, дружок, здесь мозгами поварить придётся. И ногами пошевелить. Думай, голова, а я пойду в дом. Если те подойдут, скажи, что я твой дальний родственник из Самары, приехал на недельку отдохнуть. И ничему не верь, что бы тебе ни говорили, они мозги кому хочешь запудрят., они колдуны, Николай, так что лучше вообще к ним не приближайся. В машине ещё «жучок» установлен, потом найди и выбрось. Не забудь, а то они все слышат, что в машине говорить будешь.

– Колдуны, говоришь, – задумчиво проговорил тот, почёсывая подбородок. – Тогда к ним и вправду лучше не подходить. Ну, лады, я все понял. Тётка Маня, – позвал он толстую бабу, стоявшую вместе с маленьким мужичком и Любой у машины, – идите в дом, поговорите с гостем, а я сейчас вернусь.

Николай вышел со двора и быстрым шагом пошёл в противоположную от смотревших на него из «Жигулей» мужчин сторону. Те не двинулись с места. Егор зашёл в дом…

Уже минут пятнадцать он стоял у окна и из-за занавески наблюдал за своими преследователями, думая о странностях жизни. Ещё два дня назад он был вполне счастливым человеком, а сегодня – гонимый всеми, изгой с чужой душой внутри, которую обещал хранить как зеницу ока. Зачем, что его подвигло на это? Деньги, жажда власти? Или мальчишеская бравада перед красивой женщиной? Так или иначе, он теперь расплачивается за своё легкомыслие собственным здоровьем и свободой, когда, того и гляди, упекут ни за что за решётку какие-то сволочи. Эти люди не были похожи на обыкновенных бандитов или крутых бизнесменов. Что-то пугало его в них и заставляло тревожно сжиматься сердце, как вот сейчас, когда он, невидимый, смотрел на них. То, что происходило с ним ночью, в той тёмной комнате, вообще не лезло ни в какие рамки. Кто был тот странный человек, который говорил с ним? Как он смог поставить этот жуткий барьер на двери? Егор о таком даже не слышал никогда. А как получилось, что старушки с менеджером сами видели, как его замуровывают? Значит, и их тоже загипнотизировали, внушив, что они видят и носят кирпичи с цементом, которые потом укладывают в стену? Для чего вся эта свистопляска и таинственность? Неужели только из-за Светланиной души? Да тут любой человек свихнуться может, после таких наворотов. А с какой лёгкостью они пошли на убийство? Это ведь уже не шутки – убить, а потом изнасиловать пожилую женщину только для того, чтобы заставить его, Егора, согласиться отдать то, что им нужно. От всей этой колдовской мерзости мороз шёл по коже и волосы дыбом вставали. Куда же он все-таки влип? Что в этой Москве вообще творится в конце двадцатого века? Господи, только пронеси его, и он никогда больше не будет влезать ни в какие авантюры. Пошло оно все к чертям собачьим! А эти Коля с Любой? К ним что, каждый день приезжают окровавленные парни на иномарках и предлагают свои новые машины взамен на незначительные услуги? Почему они даже не отреагировали на его странный, как минимум, внешний вид? А может, уже весь мир сошёл с ума, а он, Егор, этого не заметил и остался единственным нормальным человеком? Скорее всего, так оно и есть…