Мистер Слотер - Маккаммон Роберт Рик - Страница 75

— Мне казалось, миссис Лавджой мне говорила, что у нее работают только женщины.

— Так и есть. В смысле, те, кто здесь живет в зданиях. Кочан живет где-то не здесь. Приезжает на грубую работу — ну там, крышу залатать, стены покрасить — в этом роде. Да, и еще могилы копает — тоже его работа.

— А, — ответил Мэтью.

— Кстати, — сказала Опал, — вот и кладбище.

Они вышли из лесу и оказались перед кладбищем, окруженным кованой решеткой, покрашенной белым. Здесь царили чистота и порядок, сорняки не допускались, ровными рядами стояли небольшие деревянные кресты. Мэтью насчитал сорок девять. Он не знал, много это или нет для пяти лет такой работы, учитывая возраст и состояние гостей. Вряд ли кто-либо из них прибыл сюда в добром здравии, да и после прибытия оно вряд ли улучшилось.

— После заката здесь еще одна появится, — сообщила Опал. — Вдова Форд ушла сегодня ночью. Очень милая старая леди, особых хлопот с нею не было. И смеялась весело.

— После заката? — Мэтью остановился опереться на ограду. Его любопытство, еще не успокоившееся после джутового мешка, получило новый стимул. — А почему так?

Она пожала плечами:

— А больше никак. Завтра придешь — а тут свежая могила, ночью вырытая. Так это здесь делается.

— Без похорон?

— Есть служба, если вы об этом. Когда врач посмотрит и объявит гостя мертвым, несколько слов скажет проповедник. Вон в той церкви. — Она показала на белое здание, просвечивающее сквозь деревья. — Для всякого, кто может и хочет отдать последний долг. Гроб целый день стоит в церкви. А потом, после заката, Кочан его отво… слушайте, а почему вас так заинтересовало именно это?

— Хочу знать, чего ожидать, — ответил спокойно Мэтью, — когда настанет час моего деда.

— А, да, конечно. Так я и говорю… — Она замолчала и мотнула головой. — Может, мизз Лавджой лучше сама вам расскажет. Я и так уже нашла на свою задницу приключений.

— Ладно. — Мэтью решил не настаивать, чтобы не сбить разговорчивость девушки страхом. — Куда теперь?

Мимо кладбища, мимо самой церкви. Дорога, ведущая мимо церкви, соединялась, как решил Мэтью, с главной дорогой. Дальше стояла скамейка среди деревьев, чтобы любоваться пейзажем, за ней уходил полого вниз луг. И видны были другие беленые дома.

— Вот здесь они живут — в смысле, гости, — объяснила Опал. — Тот, что справа, для мужчин, слева — для женщин. А между ними огород. А дальше — вон там, маленький домик — это где мы живем. Не так чтобы просторно, но своя комната зато у каждой. Там дальше сарай, хлев, она там держит несколько коров и свиней. Ладно, я буду доить корову, но копаться в свинском дерьме не стану, я ей так и сказала.

— Вполне достойный ответ, — сказал Мэтью. — А это что? — Он показал в сторону низкого строения за домом работниц — почти сплошь стекла, сверкающие на солнце. — Теплица?

Он вспомнил, что миссис Лавджой про это упоминала.

— Ага. Она там свои жгучие растения выращивает.

— Жгучие растения?

— Перцы. Мизз Лавджой по ним с ума сходит. Туда войти — так сразу глаза слезятся и вся шкура чешется. У меня по крайней мере.

— У нее какое-то еще дело? — спросил Мэтью.

— Какое такое дело?

— Ну… я бы подумал, что она продает этот перец. Небольшая его часть очень далеко уходит.

— И ошиблись бы, — ответила Опал. — Мизз Лавджой скармливает его своим гостям. Всобачивает его в каждую фигню, извините за выражение. И даже перечный сок дает им пить — утром, днем и вечером.

Мэтью недоуменно наморщил лоб:

— Но зачем, ради всего святого?

— Кровь разгоняет, так она говорит. Поддерживает все в рабочем состоянии. Да не знаю я, ее спрашивайте. А я только знаю, что посмотреть бы вам, как старичье… гости то есть едят свой ужин, слезами обливаются и мычат. Жуть какая-то.

И она закрыла рот рукой, но смех сдержать так и не смогла.

— Вы очень жестокая девушка, Опал, — сказал ей Мэтью, но самому ему трудно было сохранить серьезное лицо — он себе представил описанную сцену. Наверное, он сам жестокий, но он едва не рассмеялся и попытался закрыть рот рукой.

Не успел — Опал повернулась и его поцеловала.

На самом деле она на нем повисла. Прижалась губами к губам с отчаянной жаждой, и Мэтью подумал, что перец по сравнению с ней прохладен. Он отшатнулся, но Опал не отпустила его, впиваясь ртом в рот, засовывая язык, схватившись одной рукой за его ягодицы, и Мэтью подумал, что сейчас его бросят на землю и изнасилуют под деревьями. Но… да, тут и правда Парадиз.

— Давай, давай, — шептала она ему в ухо, прилипнув как вторая кожа. — Прямо здесь, в лесу, наплевать, я там хорошее место знаю. Пошли — тебе когда-нибудь приходилось за церковью? — Он испугался, что эта особа прямо сейчас стащит с него панталоны. — Ты представить себе не можешь, — сказала она чуть не плача, пытаясь тащить его за собой, — старики повсюду, и больные, и умирают прямо на глазах, пойдем, милый, пойдем, дай мне только…

— Опал… — начал он.

— …только чуточку тепла, самую малость, это все, чего я…

— Прекрати.

Он поймал ее за подбородок, заглянул в затуманившиеся синие глаза и понял, что не в нем тут дело, вовсе нет, а в этом вот заведении, с его белой краской и синим узором, с красивыми домами, скрывающими темную сторону парадиза. В сморщенной старческой коже в пигментных пятнах, в старухах, толкующих о давно умерших возлюбленных, в стариках, у которых былые приключения съежились до масштабов ночного горшка. В полуночной тишине и в инее на окнах, в том, как медленно тянется каждый день и как быстро улетает время, как веселый смех доброй старухи Форд прервался бессильным хрипом. Мэтью понял правду этого заведения, а Опал ее знала раньше. Это место, куда тебя помещают, чтобы забыть.

— …прошу, — договорила она, и вдруг выступили слезы и размыли синеву, и она посмотрела на него так, будто ее ударили.

И попятилась. Мэтью решил, что она сейчас повернется и бросится прочь, но девушка остановилась и уставилась в землю, будто обронила что-то и хочет найти.

— Я… — начала она и снова замолчала. Стала тереть рот рукавом, Мэтью подумал, что так она его сотрет до крови. — Я…

Она снова замолчала, и Мэтью понял, что она оценивает свое положение. Когда девушка вновь подняла глаза, они были полны огня и злобы.

— Мне придется сказать, что вы на меня напали, если до этого дойдет. — Глаза у нее пылали. — Если до этого дойдет, — повторила она.

— Не дойдет, — ответил он мягко.

— Я не плохой человек, — заявила она убежденно. — Не безгрешная, как все мы, но и не плохая.

— Мне нужна ваша помощь, — сказал он.

Она молчала, на лице ее мелькнуло недоуменное выражение. Сейчас у нее и вправду был такой вид, будто она повернется и побежит прочь.

— Не уходите, — попросил Мэтью. — Выслушайте.

Вот-вот побежит… вот-вот…

— Миссис Лавджой, возможно, попала в беду. — Мэтью старался говорить потише, но отлично понимал обстоятельства: никто — а тем более госпожа «Парадиза» или ее Кочан — не подойдут по дорожке незамеченными.

Опал посмотрела на него так, как он смотрел на гремучую змею под треуголкой.

— Кто вы такой?

— Спрашивать буду я. Был ли у миссис Лавджой посетитель недавно. Скажем… в последние пять дней?

— Посетитель? Какой еще посетитель?

— Опал, слушайте меня. В последние пять дней. Мужчина. Крупный, с широкими плечами. — Только когда позволяет себе раздуться, подумал про себя Мэтью. — Рыжевато-светлые волосы, с прямым пробором. На висках седеют. Левая половина головы забинтована, прямо над ухом. Очень светлые голубые глаза. Как лед. Приезжал он сюда? Видели вы такого?

— Здесь?

— Да, здесь. Опал, вспомните, пожалуйста, это важно.

— А почему важно? — О господи, подумал Мэтью. — Если это про Китт, то я ничего не знаю.

— Китт? Кто это?

У Мэтью возникло ощущение, что он снова в ночном лесу и не может разглядеть даже собственной руки.

— Ничего я не знаю.

— Тогда ладно. — Мэтью протянул руку, пытаясь ее удержать, хотя она и была от него дальше десяти футов. — Расскажите про Кочана. Он живет где-то здесь?