Хадамаха, Брат Медведя - Кащеев Кирилл - Страница 82

– Вот очень удачный экземпляр! – всеми позабытый плюгавый человечек, тот самый, что пытался закачать черную воду в Кыыс, вдруг выпрямился, в восторге уставившись на пришлепывающее торбозами рыжеволосое чудище. – Я же говорил господину Советнику, у нас есть успехи и без всяких Черных!

– Удачный, говоришь? – жрица Кыыс вдруг тенью метнулась к нему. – Ну так иди к нему! – и с силой толкнула его навстречу чудовищу.

Человечек с размаху врезался головой прямо в круглую пуговицу на клетчатых штанах. Чудище запрокинуло голову и зашлось каким-то деланым, как напоказ, смехом:

– Ха! Ха! Ха! – и его руки с раздутыми и растопыренными пальцами крепко сомкнулись у человечка на спине.

Прямо из красного носа ударил сноп Рыжего пламени.

Твари издали яростное шипение и ринулись на людей. Алтын-Арыг взвилась в высоком прыжке – и на плечи чудищу с красным носом рухнула лютая тигрица. И тут же с визгом откатилась в сторону, тряся обожженной мордой. Старик Богдапки шарахнул красноносое чудище по темечку кулаком. Существо вспыхнуло Алым костром, но Кремень-старик лишь невозмутимо хлопнул по Пламени ладонью и продолжал давить, вбивая Огонь в пол.

Хадамаха выпустил на кончики пальцев когти и с размаху полоснул по накатывающему на него черному маслянистому шару. Во все стороны полетели брызги, и тут же кисть мальчишки окунулась в Пламя. Хадамаха заорал – рука горела, враз превратившись в факел. Рыча, как хищный зверь, Рыжий огонь ринулся вверх, к локтю…

Дзанг! – горящую руку Хадамахи оковало льдом. С шипением лед мгновенно растаял, истекая водой, но и Огонь погас. Набежавший Хакмар всадил меч точно в середину шара – послышался громкий свистящий звук, неприятно напоминающий чавканье трубы, и шар втянулся в лезвие.

Труба! Сейчас как даст в спину… Хадамаха обернулся…

Но вселившийся в трубу Советник, кажется, позабыл о них. Огненные факелы раз за разом выметывались из черного жерла и били в каменный свод. По всему подземелью прокатилась длинная, испуганная дрожь. Пласт гранита откололся и, кувыркаясь, полетел вниз, к Огненному озеру. Выбросы Рыжего огня принялись усиленно долбить в дыру…

– Он хочет вырваться! – сообразив, что к чему, завопил Хадамаха. – Он так весь Сивир разнесет!

– Прикройте меня, однако! – крикнул Донгар, зачем-то бросаясь к патлатой твари – одному из трех первых творений Советника – и вспрыгивая ей на спину.

Аякчан и Хакмар налетели с двух сторон – тонкая игла Голубого пламени скрестилась с такой же тонкой иглой Рыжего – и понеслись, сплетаясь. Испуганно ворча, напирающие твари остановились и даже попятились назад, но понятно было, что долго их эта преграда не удержит – решетка начинала дымиться и гаснуть…

– Хадамаха, помоги! – прокричал Донгар, зачем-то пытающийся разжать твари пасть.

Прикосновение к твари обожгло ладони – глухо застонав сквозь зубы, Хадамаха вцепился ей в челюсти и потянул, гоня в пальцы всю медвежью силу. Челюсти хрупнули, и Огненная пасть распахнулась. Донгар ловко уклонился от ударившего из нее языка Алого пламени и быстро всунул между разжатыми зубами свою колотушку. И… принялся проталкивать ее дальше твари в горло. Вырезанное на рукояти мужское лицо вдруг ожило и возмущенно завопило:

– Т-ты что это с-со мной д-делаешь, Черный?

– Потерпи, Кэлэни, другого духа вызывать все равно некогда! – буркнул шаман, пропихивая колотушку твари в пищевод. Выдернул руку. – Зажимай!

Хадамаха уже привычно стиснул челюсти твари. Существо подбросило. Из ушей повалил пар, черно-рыжие волосы встали дыбом, красные глаза завращались в орбитах – и откуда-то, но точно не из пасти раздался гневный заикающийся голос:

– Я т-тебе это еще п-припомню, Черный!

Донгар всадил пятки твари в бока:

– Вперед!

Одержимое духом Кэлэни создание сжалось в комок и прыгнуло. На раскачивающуюся под каменным сводом трубу. Хадамаха видел, как паучьи лапы судорожно скребут по горячему металлу – тварь с шаманом на спине заскользила вниз… Уцепилась, повисела несколько мгновений, поползла наверх…

От гранитного свода опять откололась глыба, полетела вниз, едва не сбив шамана. Одержимая Кэлэни черно-рыжая тварь отпрыгнула в сторону, снова заскребла лапами, удержалась. Донгар медленно пополз наверх. Ухватился за голову твари, стал ногами на плечи, выпрямился и всем телом приник к трубе. Над скальным провалом разнесся мерный речитатив.

– Дух, дух мертвого человека, злой дух-юер, ты не можешь вредить живым, я, черный шаман, тебе не дам! Выйди из этой неживой вещи – это не твое тело, выйди из этого мира – это больше не твой мир!

Труба замерла. Клубящийся над ней Огонь зашипел, угасая. Она едва заметно раскачивалась, словно прислушивалась к шаманской песне, и… Хадамаха увидел, как на ее боку начал вздуваться пузырь, похожий очертаниями на человеческую фигуру, будто кто-то выходил изнутри.

– Я прогоняю тебя бубном, я гоню тебя колотуш… – Донгар на мгновение сбился, видно вспомнив, что колотушка его осталась в животе у твари…

Проступивший на боку трубы людской силуэт рванулся обратно. Труба грозно загудела, Рыжее пламя хлынуло кверху – изогнулось и ринулось на черного шамана. Вылетевшее из рук Аякчан полотнище Голубого огня мгновенно накрыло его сверху.

– Дух, дух, тебе не справиться со мной, лучше не противься! – голос Донгара поднялся почти до вопля, Хадамаха увидел, как на губах шамана проступает пена. – Я Донгар Кайгал, Черный Шаман, в Среднем мире я шаман, и в Нижнем мире я шаман, и в Верхнем мире я шаман, мне повинуются живые и мертвые, мне повинуются верхние и нижние духи! Я отправляю тебя на родное тебе нынче место, я сажаю тебя на семьдесят семь моих тряских напевов, на восемьдесят восемь моих вещих причитаний…

Трубу принялось трясти, точно внутри кто-то отчаянно бился, не желая выходить. Потом она начала качаться из стороны в сторону – брызги Огня и черной воды разлетались во все стороны.

– А-а-а! – лапа одержимой Кэлэни твари сорвалась с гладкого металла. Последним усилием существо изогнуло хвост и подбросило шамана к самому верху трубы. Донгар уцепился за край и повис.

– Д-держись, Ч-черный, я с-скоро вернусь! – кувыркаясь, существо полетело вниз, в Огонь.

Труба начала биться об стены скал – Донгар мотылялся, как тряпка на ветру. Раздался оглушительный треск – металл разорвался, точно холстина. Ударившее из разрыва Рыжее пламя взвилось над карнизом. Хадамаха сжался в комок, понимая, что это конец.

Тяжелая каменная ладонь ухватила его за шкирку – и Богдапки швырнул парня себе за спину.

– А-а-а! – труба с сидящим на ней верхом Донгаром падала прямо на карниз.

Хадамахе казалось, что его вдруг враз перекинуло в прошлое. Когда Богдапки поймал падающую колонну храма. Но трубу даже он не сможет…

Богдапки принял трубу на вытянутые руки. Присел, словно непомерная тяжесть разом вдавила его в гранит. Его вздувшиеся мышцы окаменели – Богдапки опустил край трубы на карниз, не позволяя ему шарахнуть со всей силы.

Тяжело дышащий Донгар стоял на трубе – и в руках у него билась серая тень, из глубины которой сверкали яростные глаза.

– Выбрось его, выбрось! – испуганно завопила Аякчан.

– Куда? – злобно рявкнул Донгар. – Его надо подселить во что-то, а у меня нет ничего! – Его взгляд уперся в созданных по приказу Советника существ, сейчас испуганно жмущихся к стенам.

– Нет! – Хадамаха аж подскочил. – К душам Советника еще добавь эдакое тело – да он же весь Сивир вверх елками перевернет!

Не стоило ему этого говорить! Сгусток теней в руках у Донгара рванулся, вытягиваясь к Огненным тварям.

На лице у Донгара отразилось отчаяние… а потом оно стало строгим и отрешенным. Он поднял тень и… сунул ее себе в рот. И глотнул.

Над провалом между мирами наступила тишина. Даже Огонь внизу, кажется, замер.

– Это отвратительно, – задушенно выдавила Аякчан.

Донгар, похоже, тоже считал, что не особенно приятно. Лицо его менялось. Словно кто-то касался его изнутри, вылепливая под себя. Скулы становились четче, тощие запавшие щеки – резкими, будто на них наложил печать возраст, в чертах появилась властность… Донгар стиснул кулаки – и Хадамаха снова увидел хант-манского мальчишку. И опять из глаз Донгара на мир глянул Советник.