Наследник Магнитной горы - Волынская Илона - Страница 58

– Так я тебя с собой и не зову, – тихо, но непреклонно откликнулся Донгар и, высвободив повод оленя из рук Хакмара, направил скакуна в тайгу. Олень исчез между деревьями.

Хакмар еще немного постоял на обочине, яростно кусая губу. Что, вот так и отпустить этого чуда стойбищного?! Донгар-то его в Нижнем мире не бросил, остался. Но ведь вся затея – шаманский бред! Даже если он найдет дыру – его первый же лезущий оттуда мэнкв пополам перекусит! И как он собирается ее закрывать? А действительно – как? Интересно… Хакмар тяжко вздохнул, разобрал поводья и, подгоняя оленя, съехал с дороги.

Донгар, ожидая, стоял за первым же деревом.

– Я тут подумал, – небрежно бросил ему Хакмар. – Если мэнквы и впрямь лезть перестанут, проще будет до ледяного города добраться. Только скажи мне, добрый черный шаман, как мы с тобой будем эту дыру искать, чтоб мэнквам на зуб не попасться? Я удивляюсь, что на нас еще никто не облизывается! – невольно понижая голос и оглядываясь по сторонам, сказал Хакмар.

– А я подумал, однако, – радостно похвастался Донгар.

С трудом удержавшись от комментариев, Хакмар глядел, как он вытаскивает из мешка вороньи крылья и несколько пушистых шкурок.

– Мне тут белый шаман всяких шкур насовал. Сам я вороном обернусь – сверху-то я дыру быстро найду. И тебя в зверя какого оберну. Если что – у мэнква между ног прошмыгнешь, ты для него дичь мелкая…

– А получится? Я-то не шаман, – неуверенно пробормотал Хакмар. Ему стало страшновато.

– Зато я шаман, – с некоторой даже надменностью в голосе отрезал Донгар.

Хакмар тихонько фыркнул – а как только что распинался насчет себя, плохого Черного! Сам не знает, чего хочет.

– А олени как же? – вслух все еще сомневался он. – Там бубен твой, и воевода мне кой-каких инструментов собрал. Без них от меня немного помощи будет.

– А оленей я в свою парку завяжу! – И в ответ на изумленный взгляд Хакмара нетерпеливо пояснил: – Ты что, не видел никогда, как шаман оленей из Верхнего мира приносит? Если голод наступает, стадо родить перестает, шаман камлает, к верхним духам идет – просит их души оленей дать, в парку их завязывает и в Среднюю землю несет, чтоб снова оленята народились.

– Откуда мне знать – у нас в пещерах нет оленей, – отмахнулся Хакмар. – Так это ж они в Верхнем мире души, а здесь – самые натуральные олени! – оглядывая довольно внушительных рогачей, добавил он.

– Ай-ой, я когда с тем оленем за тобой в Нижний мир шел, он сперва душа был, а когда уже не надо было его на себе тащить, а на нем можно ехать – сразу настоящий олень стал. Думаю я – от шамана это зависит, – сказал Донгар и пристально уставился на животных.

Еще мгновение два хорошо откормленных рогатых скакуна топтались на снегу, настороженно косясь на шамана дикими глазами – чувствовали, что-то не то происходит. А потом остались только обрывающиеся у кромки леса отпечатки копыт, и шаман, завязывающий в полу своей парки две дергающиеся серые тени.

– Припасы наши тоже там? – сдавленным шепотом спросил впечатленный Хакмар. Донгар кивнул.

Ничего себе! Души мешков – привязанные к душам оленей, а в них – души молота, клещей, ножовки, трех локтей проволоки… И надкусанная сбоку душа Хакмаровой лепешки! Ничего он не понимает с этим Донгаром – то вроде нытик стойбищный, заветы Храма ему подавай. То такое учинит, чего ни один шаман не сделает. Во всяком случае, Хакмар не видал, чтоб их горный шаман или здешний, из крепости, оленей в узелке носил!

– А с людьми так можно? – подрагивающим шепотом спросил Хакмар.

Донгар обернулся к нему – и Хакмар снова увидел глаза, до краев налитые чернотой, в которой кострами вспыхивали алые точки.

– А как, думаешь, черную порчу наводят? – глухо спросил черный шаман. Мрак в его глазах постепенно рассасывался, сменяясь болью. – Вот видишь – и ты меня боишься, – глядя на Хакмара исподлобья, вздохнул он.

– Егет ничего не боится! – вскинулся парень. – Так мы идем дырку искать или ждем, пока мэнквы нас найдут?

– Идем, – ответил Донгар. – Ты кем быть хочешь – соболем или черным лисом?! – растягивая шкурки на пальцах, спросил он.

Хакмар растерялся. С одной стороны, побывать в шкуре животного – кто еще мог бы похвастаться! А с другой – перестать быть собой? Страшновато как-то…

– Облезлые они… – старательно скрывая дрожь в голосе, пробормотал он, оглядывая шкурки. – А почище нету?

– Какие вы, южане, однако, нежные, – с явным превосходством ухмыльнулся Донгар.

– Мы не нежные! Мы чистоплотные! – высокомерно задирая нос, ответил Хакмар и снисходительно добавил: – Впрочем, стойбищным этого не понять!

– Я – из пауыля! – буркнул Донгар. – И я все понимаю – у нас в пауыле каждый День обряд чистого чума проводили!

– Аж целый один раз за весь долгий День вы в своем чуме убираетесь…

– Зачем убираемся? – искренне удивился Донгар. – Мы злых духов гоняем, которые не в своем обличье между людей ходят, – и брошенная лисья шкура полетела Хакмару в лицо.

Сосны вдруг резко рванули вверх, уходя в поднебесье. Зато земля ринулась навстречу, ткнувшись прямо в черный носик. Он несколько раз нервно и брезгливо чихнул – перекрывая даже запах холодного снега и мерзлой хвои, в нос ему ударил омерзительный смрад мэнквов, крови и гари. Он перестал проваливаться в снег – теперь пушистый белый покров легко держал его. Путаясь в лапах, сделал несколько спотыкающихся шагов. Сзади что-то мешало… Он заглянул себе между лапками – и некоторое время недоуменно пялился на путающуюся позади пушистую темную метелку. Да это же хвост!

Сверху донеслось насмешливое карканье. Он запрокинул голову с торчащими треугольными ушками. Крупный ворон поглядел на него круглым черным глазом с горящей в глубине зрачка зловещей алой точкой, ударил крыльями и, уронив прямо на голову лису изрядный ком снега, медленно поднялся вверх.

– Э, погоди! Как я узнаю, куда бежать? – отфыркиваясь от набившегося в жесткие щеточки усов снега, хотел крикнуть Хакмар, но из горла у него вырвалось только короткое тявканье.

– Прямо беги! – раздался у него в голове спокойный голос.

Лис подпрыгнул на месте и закружил, с непривычки разметывая хвостом снег.

– Донгар? Я тебя слышу!

– Слышишь, однако, – согласился голос Черного, и, словно в подтверждение, сверху раздалось громкое карканье. – Я повыше взлечу – скажу, куда дальше! Чую, недалеко! – звучащий прямо в голове голос Донгара стал удаляться, будто ворон набирал высоту.

Лис-Хакмар от возбуждения кувыркнулся в снегу. Чутко прислушиваясь и принюхиваясь, повертел остренькой мордочкой, тихонько тявкнул и потрусил в указанном направлении.

Донгар был прав – бежать оказалось недалеко. Сперва в засыпанном снегом лесу стали появляться выжженные проплешины, потом их сменила стена обугленных стволов, а потом лес закончился. Из ненадежного укрытия в сожженном подлеске лис разглядывал начисто выгоревшую поляну, где и деревьев-то не осталось, лишь кое-где торчали почерневшие от огня пни.

– Здесь, однако, – плюхаясь на обгорелую черную ветку сосны, каркнул ворон. Ветка печально закряхтела, чешуйки золы посыпались из-под когтей.

– Вижу. – Горелые палки у подножия дерева, когда-то бывшие густым зеленым подлеском, с сухим треском зашевелились, и между ними выглянула недовольная лисья морда. Лис чихнул и, вытянув лапы, улегся на брюхо – черная с бурыми пятнами шкура растворилась среди обгорелых корней.

– Чэк-най прошел, – снова раздался в голове человеческий голос. Сидящий на обгорелой ветке ворон крутил взъерошенной головой, настороженно зыркая то одним, то другим глазом. – У нас в пауыле тоже Огонь поднялся, все пожег. А за ним из земли эрыг отыры и чудища Вэс полезли…

– Все погибли? – сочувственно дернул усами лис.

– Нет! – В звучащем у него в голове голосе слышалось настоящее торжество. – Жрица прилетела, Вэс Голубым огнем сожгла, эрыгов сожгла – пауыль спасла.

– Так чего ж они сейчас не прилетят и мэнквов не пожгут? – раздраженно откликнулся лис.