Наследник Магнитной горы - Волынская Илона - Страница 16

– Кто хочет жить – за мной! Быстрее!

– Ты рехнулся, племянник! – покрытая кровью и копотью рука вцепилась ему в плечо, попыталась удержать. Хакмар лишь зло стряхнул ее.

– Я кузнец! Я знаю, что делаю! – сквозь зубы процедил он, продолжая идти. Стена Пламени уже дышала ему в лицо. Сзади слышался многоголосый захлебывающийся кашель. Хакмар мельком глянул через плечо – они все были здесь: женщины и дети, и егеты ауыла, и его обезоруженные родовичи. В середине испуганной толпы Хакмар заметил дядю, на плече у которого висел полуживой дед. Кольцо Пламени торжествующе загудело и придвинулось, стягиваясь плотнее вокруг обреченного селения. Из толпы послышались отчаянные женские рыдания. Хакмар стиснул зубы и с ребенком на руках нырнул прямо в Рыжий огонь.

Нестерпимый жар охватил его со всех сторон, а потом алая стена распалась, будто разломленный на половинки известняк.

– А теперь все перекидывайтесь! И бежим! Скорее! – заорал Хакмар, бросаясь вперед, через равнину – к горе.

За его спиной зависла короткая ошеломленная тишина – и затопотали копыта. Мимо мчались кони – на вид точно такие же жеребцы, как те, что носились по равнине. Но глаза этих коней были совсем иными – не похожими на глаза обычных лошадей. На их спинах сидели женщины, дети, которые еще не умели перекидываться, и старики, уже лишившиеся этой способности. Впереди всех, направляя табун, скакал хорошо знакомый могучий гнедой. Конь шел плавно, стараясь не трясти приникшего к его шее старика. Перевесившись со спины кого-то из своих мужчин, женщина забрала из рук Хакмара малыша. И тут же с мальчишкой поравнялся серый – единственный из настоящих коней, что не сбежал в ужасе. На ходу Хакмар запрыгнул ему на спину, и они понеслись. Сам не зная толком почему, Хакмар чувствовал – задерживаться нельзя.

Вдалеке вставала громада Магнитной. Сзади раздался громкий треск. Хакмар оглянулся. Кольцо Рыжего огня сомкнулось вокруг ауыла, накрывая загоны, ограды и брошенные юрты. Мальчишка увидел, как из сплошного рыжего зарева выскакивают жалобно блеющие овцы. Шерсть на них горела.

– Скачите! – ощущение, что нельзя терять и мига, стало нестерпимым.

Неся на спинах своих близких, люди-кони продолжали мчаться бешеным галопом, не разбирая дороги. Вот какой-то жеребец споткнулся, упал, покатился, роняя в мерзлую траву троицу ребятишек. Перегибаясь со спин жеребцов, женщины-всадницы на скаку расхватали ревущих детей. Жеребец с трудом поднялся и, прихрамывая, заковылял за товарищами. Скорее, скорее! Вдалеке уже виднелся черный зев горы – из него диким ревом рогов неслись завывания пожарной тревоги! У выхода суетились растерянные горцы – впервые пожарная тревога приходила не изнутри горы, а кровавым заревом плыла по равнине.

Хакмар оглянулся снова. Равнина полыхала вся, от края до края. Рыжее пламя ворчало разочарованно, как упустивший добычу зверь, – и вдруг всколыхнулось… и покатилось вслед за беглецами, пожирая расстояние со скоростью несущейся галопом лошади! Звезды с темного Ночного небосвода враз исчезли, сменяясь алыми сполохами.

Обезумевшие люди-кони запрокидывали гривастые головы, заходясь полным ужаса ржанием – у них не было шансов. Они не успевали добраться.

Едва не сшибив Хакмара с коня, прямо ему на голову свалилась жрица. С ее растопыренных ладоней навстречу Рыжему огню рванулось Голубое пламя. Взвилось… И ударило. Говорят, там, где край всему, даже северу крайнему, вот так в белый ледяной берег бьется черная волна Океана. Две Огненные стены замерли, упираясь друг в друга, застыли в хрупком равновесии.

– Что стал – скачи отсюда, долго я не продержусь! – рявкнула на Хакмара жрица, с обеих рук посылая все новые и новые всплески Голубого пламени.

– Вы же говорили, что не умеете летать! – как будто это сейчас было самым важным, с претензией воскликнул Хакмар.

– Научишься, когда такое делается! – Она швырнула еще один голубой шар – маленький. И еще – совсем крошку. – Да беги же, чуд тупой! – По-горски ругнувшись, жрица развернулась и полетела обратно к пещере. Летела она и впрямь неуклюже – вихляясь в воздухе и каждый раз чуть не падая, как ворона с подбитым крылом.

У входа в пещеру в нетерпении приплясывал отец. Не замедляя хода, люди-кони мчались вверх по склону. Выскакивающие навстречу горцы срывали малышей с конских спин и уносили в гору.

– Ха-акма-ар! – крик отца пронесся над равниной.

Мальчишка толкнул пятками коня и помчался, чувствуя за спиной гудение схватившихся в поединке Голубого и Рыжего пламени. Нетвердо держащаяся в воздухе жрица летела над головой. Ее предостерегающий крик застал его у самого подножия – Рыжее пламя прорвало заслон.

Хакмар знал – там, наверху, в горе, стражи ворот отчаянно тискают поворотные рычаги – и кажущиеся неподъемными кованые створки захлопнутся мгновенно, стоит последнему человеку заскочить внутрь. Но больше половины беглецов еще только взбирались по склону. Настигающее Пламя покрыло последние пяди равнины и стремительно ринулось вверх, по ведущей к воротам дороге.

Жрица на полной скорости пронеслась над головами улепетывающих жителей ауыла и вихрем влетела в распахнутые ворота пещеры.

– Хакма-ар! – снова закричал отец.

Скачущий вверх по склону мальчишка оглянулся. Клубящееся Рыжее пламя нависало прямо у него за спиной. Будто во сне, Хакмар завороженно уставился в трепещущие переливы алого, оранжевого и желтого… Ему показалось, что Пламя смотрит на него в ответ – жгучим, испепеляющим и в то же время каким-то очень хозяйским взглядом!

Настигающая стена Огня аккуратно разошлась, обходя его с двух сторон. Вытянулась гибкими, как рудничные змеи, языками. Хищно ревя и припадая к земле, пылающие алые змеи кинулись на беглецов. Тонкий язык Пламени коснулся бегущего последним хромого жеребца. Конь отчаянно, предсмертно закричал и вспыхнул, на бегу превращаясь в пепел.

Хакмар спрыгнул на землю и ринулся навстречу Пламени. Широко раскинул руки, будто рассчитывал остановить, и, зажмурившись, совершенно по-детски завопил:

– Не на-ада-а!

Неистовый жар дохнул ему в лицо. Гудение Пламени взвилось до нестерпимого рева, горячий ураган разметал волосы. Обжигая лицо, из-под зажмуренных век покатились кипящие слезы…

– Не надо! Пожа-луй-ста-а… – срывающимся голосом прохрипел мальчишка, чувствуя, как соленая кровь проступает на трескающихся от жара губах.

Тишина обрушилась на него, как удар молота на наковальню. Хакмар медленно приоткрыл глаза. Пламя так и стояло перед ним – замерев, будто враз замороженное неведомой силой. Потом колыхнулось, втянуло выброшенные языки Огня. Словно лапы подобрало. Огонь вздохнул – на краткий миг сложившись в сверкающий силуэт, увенчанный трехрогой короной. Выражение гигантского лица было скептическим. Коронованный Великан пожал плечам – дескать, ну-ну, гляди сам… Тихо шипя, Огонь сполз со склона, прокатился по равнине, стягиваясь сперва в широкое кольцо, потом в круг, потом в пылающую точку… ввинтился в землю и исчез в ее недрах.

Хакмар шагнул, пошатнулся – ноги не держали. Мальчишка огляделся в поисках своего коня.

– Серый! Серенький, где ты?

Но серого жеребца не было – нигде, будто он провалился сквозь землю вместе с Рыжим пламенем.

Спотыкаясь и пошатываясь, Хакмар поковылял к воротам. Тяжело, хрипло дыша от навалившегося вдруг изнеможения, почти вполз в привратную пещеру…

Они смотрели. Они смотрели на него все: и отец, и дед, и дядя, и женщина с ребенком из ауыла, и рудничные, и кузнецы… И братик с сестрами, и даже Минька с двумя барабанами в руках – видно, волок куда-то, когда его застала пожарная тревога! Впереди стояла жрица. Маленькая голубоволосая женщина шагнула к еще ничего не понимающему, но уже настороженно напрягшемуся мальчишке и почти нежно сказала:

– Я ж говорила, что есть вещи похуже, чем я! – Она вскинула руку, и вытянутый палец уперся Хакмару в грудь. Звонко, на всю пещеру, жрица выкрикнула: – Во имя мира между горами и Храмом, хватайте его! Он – черный кузнец!