Магия без правил - Кащеев Кирилл - Страница 20

Сидящий на задних лапах огромный, с теленка ростом, зайчище крепко сжимал в передних лапах невиданное, странно короткое и угловатое ружье.

Заяц приятно улыбнулся, блеснув крепкими белыми зубами, залихватски огладил лапой усы и низким басом сказал:

– Приветствую вельможных панн та вельможного пана! Дозвольте почтительнейше репрезентоваться! Естесь мы тут зайцы матёрые Ковальский и Бразаускас! – при этом он взмахнул лапой, указывая на второго такого же зайца.

Оружие в лапах этого второго неотрывно и угрожающе глядело графине Татьяне в лоб.

Глава 11

Зайцы матёрые Ковальский и Бразаускас

Здоровенный заяц с немецким трофейным «шмайссером» в лапах – это прикольно! Даже если он тебя тычет этим самым «шмайссером» под ребро – все равно прикольно, хоть и неприятно! Ирка ощерилась и предостерегающе рыкнула.

– Цихо, паненка! – шикнул на нее заяц, который представился Ковальским. Из-под его выкрашенной в защитный цвет каски с белой польской звездой высунулось длинное ухо, локатором развернулось, чутко подрагивая и ловя заполняющие осенний лес шорохи. Вокруг все притихли, почтительно взирая на вытянувшуюся в струнку заячью фигуру. В лесу стояла абсолютная, ничем не нарушаемая тишина.

Ковальский взвился с места сразу, одним сильным толчком мощных задних лап перемахнув через остальную группу:

– Язда, хлопцы! Ходу, ходу, ходу! – прокричал он уже на бегу, проламываясь сквозь подлесок.

Ирка мгновенно пристроилась ему в затылок, побежала, не отрывая взгляда от плащ-палатки на плечах перескакивающего через бурелом матёрого зайца. Сзади слышалось прерывистое дыхание – Татьяна держалась на одной лишь силе воле, с чавканьем выдирая из размокшей земли вконец изуродованные бальные туфельки. Ирка сама едва волочила ноги с налипшими комьями грязи и отлично понимала, чего стоит подруге и этот непрерывный бег по мокрому лесу, и упорное, без единой жалобы молчание. Молодец, графиня! Богдан бежал, сосредоточенно глядя себе под ноги, стараясь не спотыкаться о торчащие из размытой дождями земли древесные корни. Замыкающим двигался заяц Бразаускас. Не спуская когтя с курка «шмайссера», он то и дело настороженно поглядывал через плечо.

– Сейчас зачнётсён! – хватая воздух, прохрипел Ковальский.

В глубине чащи громко затрубил рог, и, казалось, весь лес откликнулся диким, сулящим кровавую охоту воем. Звук располосовал тишину, стряхнул пожелтевшие листья с деревьев, заставил мелкое зверье в ужасе забиться в норы. Ирка всем телом чуяла, как сотни когтистых лап мягко оттолкнулись от земли, пускаясь в безудержный охотничий гон, как чуткие носы ловят ветер и щерятся оскаленные пасти.

– Й-ех! – подпрыгнув, Ковальский ухнул куда-то вниз, лишь уши из-под каски мелькнули.

Ирка почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног, и кубарем покатилась по засыпанному прелой листвой склону. С громким плеском она свалилась в протекающий по дну оврага ручей. Рядом в вихре изодранных в клочья лент и черного от грязи кринолина свалилась Танька. Богдан с истинно цыганской ловкостью притормозил на самом краю оврага и помчался вниз длинными скачками.

– Ложись! – спрыгнувший сверху Бразаускас сшиб его с ног, навалился, вжимая мальчишку в раскисший берег ручья.

Земля содрогнулась. Высокий фонтан камней и вырванного с корнями подлеска взвился далеко позади, рухнул, осыпая собой окрестные деревья. И только тогда до засевшего на дне оврага отряда докатился звук взрыва. Будто колотушкой ахнуло по ушам.

Ирка закричала, скорчившись и зажимая ладонями уши.

Несшийся над лесом торжествующий вой оборвался, сменился отчаянным многоголосым скулежем.

– Ото так! – удовлетворенно рявкнул Ковальский. Ухо его победно торчало из-под каски, усы грозно топорщились, а раскосые глаза сверкали недобрым блеском. – Получили свое! Куда вам, гниды фашистские, против матёрых-то!

Когтистая лапа рванула Ирку за плечо, заставляя подняться.

– Тилько по во?де! – скомандовал он, сам первый прыгая в ручей. – З во?ды не выходзить! Ходу, панове, ходу, то ще не все!

Загребая лапами, он с плеском двинулся по ручью навстречу течению. Застонав сквозь зубы, Танька оторвалась от земли и, высоко подобрав грязные юбки, ступила в воду. Коротко охнула – вода оказалась холодной, и упрямо зашлепала вслед за Ковальским.

Ирка шагнула… Ой-ей-ей, вода не холодная! Она же… ледяная, зараза, такая, что сердце перехватывает! Зубы начали выбивать частую отрывистую дробь, заглушая шаги Богдана и Бразаускаса.

– Ниц с вами не будет, паненки! – верхняя заячья губа еще больше приподнялась в ухмылке, до верха открывая крупные резцы. – Зи?мно, холодно, если по-вашему, зате живые!

Наверху, в опасной близости от оврага, снова гулко прогудел рог, подтверждая слова Ковальского, что еще и вправду не все! Вой откликнулся опять – сперва слабо, неуверенно. Ирка могла поклясться – а ведь тех, кто выл, стало меньше! Не намного, но меньше. Звук стал нарастать, зазвучал громче, яростней! Теперь в нем было неумолимое обещание мести!

Ковальский на бегу махнул в направлении, откуда слышался мстительный вой, лапой с оттопыренным средним когтем:

– Че?кай, че?кай [23], пока не облезешь!

Дно оврага, по которому бежал их отряд, стало медленно, постепенно забирать вверх. Ручей еще какое-то время хлюпал под лапами и ногами, а потом исчез, нырнул под землю. Настороженно выставив дуло «шмайссера», Ковальский короткими прыжками рванул вверх по склону. Ирка, цепляясь за торчащий кустарник, полезла следом. Сзади-сбоку раздался едва слышный вскрик, шорох потревоженных ветвей. Ирка обернулась.

Танька все-таки не выдержала. Цепляясь слабеющими пальцами за корни, она обессиленно лежала на склоне, прямо на мокрой земле. Пышный кринолин всеми дырочками некогда роскошных кружев насадился на ветки сухого кустарника и не давал девочке сдвинуться с места. Ругающийся сквозь зубы Богдан полосовал неподатливое кружево ножом. Ну вот, предупреждали же ее! Сама Ирка от кринолина избавилась сразу же, оставшись в одних отороченных рюшами панталонах – а что, нормальные штанишки, на капри похожи, только пошире! Но графиня же так не может, графиня же приличия блюдет. Как она в этой юбке вообще столько времени шла – непостижимо!

Ирка бегом вернулась к застрявшей на кусте подруге. А вот тебе твои приличия! Богданов нож полоснул в последний раз, оставив лишь драные ажурные лоскуты вокруг Танькиных бедер. Ну и панталоны, конечно, как же без них! Ирка хмыкнула, подхватила обессилившую подругу под мышки и поволокла наверх.

– Я сама, сама! – упрямо простонала Танька, все еще пытаясь перебирать ногами.

– Виси молча! – сквозь зубы процедила Ирка, вскидывая подругу на плечо. Если уж все равно овампириваться, то пусть силища хоть на что-то сгодится. Пригибаясь, девочка рванула наверх.

– Де вы есть? – недовольно буркнул поджидающий их Ковальский. Увидел Танькину срезанную юбку, торчащие усы недовольно дернулись. – Ниц не зробишь, нех бендзе! [24] – отрывисто скомандовал он. – Не затрымыватьсён! Шибкость – то головне! – и вновь поскакал напрямик через лес.

Измученный отряд наддал ходу, ориентируясь по мелькающим между стволами ушам. Еще пропетляв среди деревьев, Ковальский выскочил на утоптанную звериную тропу.

Бежать стало легче.

Из оставленного ими оврага донесся торжествующий вой. Преследователи нашли брошенные Танькины кружева.

Ковальский досадливо крякнул, щеря передние резцы.

– Бразаускас! – сорванным голосом скомандовал он.

Бразаускас понял приказ без слов, лишь молча козырнул, вскидывая лапу к нахлобученной между ушами фуражке-конфедератке, и вытащил из-за пазухи гимнастерки ребристую гранату-лимонку с привязанной к кольцу тонкой бечевкой.

– Цо встали? Вперед! – гаркнул Ковальский, вновь устремляясь по тропе.

На бегу Ирка обернулась через плечо, увидев, как Бразаускас крепит гранату в кустах. А потом аккуратно, бережным движением пропуская между когтями, растягивает поперек тропы привязанную к гранате бечевку.