Татуированная кожа - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 68

К столику объектов подошли двое новых фигурантов: щекастый мужчина лет тридцати с круглым лицом, тяжелой нижней челюстью и опущенными уголками большого рта – Волк сразу дал ему кличку Мопс, и молодой кавказец с висящими вдоль бочкообразного туловища длинными мощными руками. Для него подходило прозвище Горилла.

Барин коротко махнул рукой, и девицы мгновенно исчезли. Мопс и Горилла сели на освободившиеся места, официант принес чистые приборы. Надо было снимать, но мешала толстая женщина за соседним столиком, пришлось подойти прикурить к ее кавалеру – с нового ракурса удалось поймать в кадр всю компанию.

– Я с товаром, – сказал Мопс, и Волк мгновенно включил запись. – Деньги при тебе? Барин покачал головой.

– Все камни надо проверять. У нас их никто не знает.

– Подожди, я же тебе образец давал! Для чего?!

– Образец я показал... Сергеичу, Большому Папе показал. Не сговариваясь говорят – странный камешек. Вроде настоящий, но непонятно – откуда он взялся. Специалистам-то все месторождения известны! Может, это какой-то хрусталь или другая лабуда... Короче, надо анализ делать. Без анализа брать не буду.

– Я же тебе говорил: серьезный человек их из Африки привез! Все чисто! Какая тебе разница – с какого прииска? Завтра еще привезут, постепенно все привыкнут, и вопроса не станет!

– А где этот твой человек? – Барин прищурился. Чем больше кипятился Мопс, тем подозрительней он смотрел на партнера.

– Здесь он! В машине сидит! Привести?

– Конечно, приведи. Пусть он сам все расскажет... В случ-чего, будем знать, с кого спрашивать!

Мопс кивнул Горилле, тот вышел и через несколько минут вернулся с высоким, широкоплечим, коротко стриженным, спортивного вида парнем. Серж!

Волк похолодел. Он несколько раз пытался отыскать Серегина, но безуспешно. В высоком сером доме на улице Гарибальди обитую рейкой железную дверь открыла дородная женщина в лоснящемся японском халате с потускневшими золотыми драконами. Высокомерное выражение обрюзгшего лица, на котором еще проступали следы ушедшей красоты, остатки властных манер и сохранившиеся амбиции...

– Николай? А вы, собственно, кто такой? Ах, сослуживец... Ну зайдите. Так ведь он остался в армии. На сверхсрочную, или как там это называется... Приезжал, пожил с месяц и опять уехал... Нас ведь разорили, видите – шаром покати...

Она обвела рукой вокруг. В просторной гостиной стоял кожаный диван, два кресла, дубовый сервант, огромная напольная ваза из китайского фарфора. Но многочисленные прямоугольники на стенах подтверждали, что в той, прошлой жизни, обстановка была значительно богаче.

– Мне ничего не оставили, даже средств к существованию! Говорят: идите работать... Смешно! А ведь надо платить домработнице, и потом – продукты с базара, косметичка, маникюр... Не говорю уж про портниху... Я обносилась, на улицу стыдно выйти. И потом – нет здоровья, давление так и скачет... Вот и сижу сиднем дома. А кто поможет вдове? Когда был Павел Сергеевич, вокруг крутилось много всяких... Что желаете. Калерия Дмитриевна, чем могу служить, Калерия Дмитриевна... Отбою не было. Только где они все сейчас?

Волк виновато переступил с ноги на ногу, отнеся упреки и на свой счет. Но что он мог сделать для женщины, пережившей свои лучшие времена?

– Извините за беспокойство. Я пойду.

– Николай ничего не говорил про вас. Но я вижу по лицу, что вы человек порядочный и вам можно доверять. Вы не сходите заплатить за телефон? Это рядом – два квартала, сегодня последний день, и его могут отключить.

– Конечно. Пожалуйста...

– Возьмите квитанции. Только... У меня сейчас нет денег...

В результате Волк заплатил последние десять рублей за многочисленные междугородные переговоры, оставшись на мели до следующей стипендии. Такой оказалась цена безуспешных поисков армейского друга.

И вот теперь Серж сидел за столиком объекта наблюдения и сам автоматически становился таким объектом.

Интуитивно Волк сразу сделал две вещи. Первую он мог объяснить, вторую – нет.

Человека узнают по глазам, бровям, рту и подбородку. В массивных спецочках верхняя часть лица Волка была неузнаваемой. Нижнюю он вначале прикрыл рюмкой, потом платком, потом ладонью, потом снова рюмкой. Цель этого была ясна и понятна – любой на его месте постарался бы замаскироваться.

Кроме того, он выключил магнитофон и трансляцию в машину. Без четкой или даже сколь-нибудь осознанной цели.

– Что скажешь, голубь? – то ли приветливо, то ли издевательски спросил Барин.

– А где здесь голуби? – огрызнулся Серж. Он был в свободном черном свитере тонкой вязки, стромких серых брюках и новых полусапожках на толстой подошве. – Разве что в тарелке. Только они уже ничего не скажут.

– Шутник! – улыбнувшись, Барин подмигнул Блину с Гвоздем, будто предлагая и им повеселиться. – Кто страз сработал? Этим, голубок, не шутят! Или хочешь в яму лечь?

Улыбка исчезла, а тон Барина стал таким зловещим, что от него действительно повеяло сырой землей. И Блин с Гвоздем мгновенно преобразились – теперь по хищным рожам стало ясно, что сопровождать хозяина по ресторанам и веселить девочек разными байками вовсе не основное их занятие.

– Слушай, дядя, ты меня не пугай! Я пуганый. Если бы тебя так пугнули, ты бы сразу обосрался! – Серж резко наклонился к Барину и впился взглядом в глаза валютчика. Волк хорошо представил, что это за взгляд.

Блин угрожающе шевельнулся, Серж сразу схватил его за предплечье так, что тот сморщился от боли.

– Сидеть тихо! Я вас всех троих вмиг сделаю, если что! Прям здесь! Ясно?!

– Да брось, что ты сразу в бутылку лезешь, – примирительно заговорил увядший на глазах Барин. – Никто тебя не пугает. Просто слишком большие бабки на кону...

– Тогда ладно.

Серж отпустил руку Блина. Тот, все еще морщась, принялся растирать предплечье.

– Теперь по делу. Камни я взял в Африке. В таком месте, где стразы и всякую туфту держать не будут...

– Африка большая...

– Я не спец, смотрите, проверяйте, – не обращая внимания на реплику Барина, продолжил Серж. – Но одно я точно скажу, под ответ: никто тут подлянку не заряжал. Все!

Он встал и направился к выходу.

– Здоровый, однако, чуть кость не сломал, – сдержанно пожаловался Блин.

– Где ты такого взял? – ошеломленно спросил Барин

– Я же сказал: человек серьезный, – Мопс не скрывал удовлетворения. – Это сын Бобра.

– Бобра?! Черт! Что ж ты сразу не упредил? Папаня у него был деловой – схватит, не вырвешься... Да и про сынка я слышал – он в свое время много в Москве покуролесил!

– Так что ты решил?

Волк включил магнитофон и трансляцию. Дело шло к развязке, и он принялся поспешно запихивать в рот остывший шашлык.

–Ладно, – после паузы кивнул Барин. – Образец отдам на анализ, если все нормально – возьму партию.

– Это другой разговор, – облегченно вздохнул Мопс. – По рукам.

Они крепко обнялись и троекратно расцеловались. Барин проводил партнера дружеской улыбкой. И с этой же улыбкой сказал:

– Гаврила вконец оборзел! Хочет держать всю Москву... Вначале обрушит цены темными камушками, потом мы ему мешать начнем... Он ведь неспроста этого зверюгу прикормил! Тот поопасней Арчила!

– Брось, хозяин, что толку с любого зверюги! – скривил губы Гвоздь. – Это одни понты. Если шило под лопатку вогнать – вся его опасность и закончится. Так, Санек?

– Ну, – хмуро кивнул Блин. – Первый раз, что ли?

– В общем, так! – рот Барина сжался в тонкую, без губ, линию. – С ними надо кончать. Товар взять, расплатиться при свидетелях, а потом... Этого – сына Бобра, в первую очередь. Без него и бабки назад забрать будет проще, и с Гаврилой решать... Ясно?

– Ясно, хозяин, – с готовностью отозвался Гвоздь. Блин еще раз кивнул.

– Тогда иди ищи наших девок, как бы их всякие шустряки не склеили...

Волк положил под пепельницу шесть рублей и направился к выходу Он успел одеться и выйти на улицу раньше Мопса – тот надолго застрял в туалете. Вечер стих, легкий морозец охладил пылающее от возбуждения лицо, медленно падал пушистый снежок. Зимняя сказка.