Расписной (Адрес командировки - тюрьма) - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 94

Сейчас каждый третий из доставленных в милицию блатует по-своему: кричит, козыряет известными фамилиями, выдает себя за чьего-то друга или родственника, грозит неминуемыми карами… Но этот полуголый татуированный всплошную громила держался солидно, правильно употреблял служебные обороты речи и, самое главное, знал, что кроме штатного дежурного, здесь обязательно несет службу представитель руководства – начальник или кто-то из заместителей, который должен разбираться в особо сложных ситуациях и принимать решения в случае любого Ч П. А задержание сотрудника милиции – серьезное ЧП, хотя и не столь редкое, как в былые времена. Особенно незаконное задержание, да еще связанное с избиением.

– Ты че, совсем? – визгливо вскрикнул Иванцов. – Какой ты капитан милиции?!

– Удостоверение в рубашке. В нагрудном кармане, – спокойно произнес человек.

Воцарилась мертвая тишина. Помощник дежурного подошел, взял измятый комок синей ткани и передал майору. Тот расправил разрезанную, испачканную кровью рубашку, расстегнул пуговицу кармана и извлек стандартное красное удостоверение, точно такое же, как те, что имелись у каждого из присутствующих.

– Капитан милиции Волков Владимир Григорьевич, – негромко прочел дежурный, но все услышали. – Командир взвода ППС Центрального РОВД города Тиходонска…

– Наручники снимите! – властно потребовал Волков. Начальник патруля достал было ключи, но Иванцов, наплевав на субординацию, преградил лейтенанту путь.

– Да вы что? – завопил сержант. – Где вы видали таких капитанов? У него ксива поддельная! Сейчас снимем браслеты, и он нас в куски порвет!

Аргумент был резонным: времена, когда безоглядно верили любым документам, давно прошли.

– Соединись по спецсвязи с Тиходонском, – приказал майор помощнику. И через несколько минут разговаривал со своим далеким коллегой. Остальные напряженно слушали. Все они были набраны по лимиту, и сейчас это выглядело особенно наглядно: встревоженные крестьяне в форме с чужого плеча. На их фоне тиходонский оперативник казался былинным богатырем, героем какой-нибудь саги о викингах или Песни о Нибелунгах. Но он вслушивался в разговор с не меньшим напряжением.

– Есть такой? – переспросил дежурный. – Здоровый, весь в татуировках? Да? Так и называют? Ну вы там даете! И много у вас таких Расписных? Один, говоришь… А где он сейчас должен находиться? Ага… В Москве и находится, только проводит отпуск очень своеобразно… Что? В каком смысле? Да уже понял кой-чего… Ладно, спасибо за подсказку.

Майор положил трубку таким жестом, каким ставят точку в затянувшейся истории. Начальник патруля положил на стойку электронный блокнот и снял с задержанного наручники. Тот принялся растирать запястья, вращать могучими плечами, махать руками, восстанавливая кровообращение.

– А чего, на нем написано, что капитан? – неизвестно у кого спросил стриженный наголо милиционер с автоматом. – Идет без рубахи, весь исколот – натуральный зэк!

Дежурный вернул Волкову удостоверение. На пальцах задержанного он заметил грубые шрамы.

– Перстни срезал прямо с кожей?

Тиходонец не ответил.

– Нет, правда, скажи: зачем ты так искололся?

– Для смеха…

– Да, видать, ты парень веселый. Только товарищи тебя не очень-то любят…

– Товарищи любят. Крысы – нет. Где мой бумажник?

Осторожно ступая, бочком, подошел Иванцов, стараясь не приближаться, опасливо протянул портмоне. Интуиция сержанта не подвела: Волков поймал его за кисть, подломил и лишь тогда другой рукой взял бумажник.

– Ой! Кончай! Больно!

– Сколько вынул? – спросил Волков, раскрывая портмоне.

– Ничего не брал, честно! Если только выпало…

– Я так и думал, что ты крыса!

Волк без замаха ударил тыльной стороной раскрытой ладони. Восходящее солнце хрустко припечаталось к физиономии сержанта, тот, запрокинув голову, отлетел к стене, сильно ударился затылком и сполз на обшарпанный, давно не крашенный пол. Из носа у него потекла густая темная кровь, как недавно у рябого.

– Ты что?!

Дежурный, побагровев, схватился за кобуру. Уткин передернул затвор автомата. Но татуированный человек стоял спокойно и больше агрессивности не проявлял.

– Если бы он просто саданул меня в горячке, я бы его не тронул. Но это гад под нашим мундиром. Ему нравится калечить и грабить людей, да еще прикрываться погонами! Крыса!

– Какой ты весь правильный и честный! – Майор убрал руку с кобуры и взялся за внутренний телефон. – Только если бы позвонили сюда и спросили про меня, про него, про него, – дежурный пальцем показал на помощника, автоматчика, лейтенанта, – ответили бы одно: железные ребята, вы их там не прессуйте! Даже не спрашивали бы, за что задержали! Это ментовской закон – своих выручать! А ты, выходит, не свой! Потому что твой товарищ из Тиходонска сказал: с ним держите ухо востро, он любую козу подстроить может! И еще кое-что сказал!

Лицо Волкова исказила гримаса, словно стрельнуло в нерве больного зуба. Он напрягся.

– Стоять! – выставил автомат милиционер в бронежилете. – Ты Ваську убил, дернешься – я из тебя решето сделаю! Под суд пойдешь, сука, лет восемь точно схлопочешь. В зоне тебе самое и место!

Тем временем майор докладывал обстановку ответственному дежурному.

– Да, личность подтвердили. Но когда сняли наручники, он ударил Иванцова так, что тот лежит, как убитый…

Через пару минут в дежурку вошел коренастый подполковник. Отглаженный, как на плакате, мундир, аккуратная прическа, дорогой одеколон, властная уверенность в себе, – все это выгодно отличало ответственного дежурного от подчиненных. Казалось, что они служат в разных милициях.

Он быстро нагнулся к неподвижному сержанту, потрогал пульс на горле, оттянув веко, заглянул в зрачок.

– Живой. В нокауте. Переносица наверняка сломана. Вызовите «Скорую помощь».

Помощник нажал рычажок на пульте, подполковник осмотрел Волкова, презрительно скривил губы:

– Я еще такого милиционера не видел. Ваше удостоверение!

Заглянув в документ, ответственный прошел за стойку и положил удостоверение дежурному на стол.

– Что ж, сотрудник милиции не депутат, иммунитетом не пользуется…

Майор потянулся к уху начальника:

– В Тиходонске сказали, что парень очень говнистый. В Контору ему настучать – раз плюнуть. Предупредили, чтобы с ним были очень осторожны…

Дежурный почти шептал, а подполковник ответил ему громко, показывая, что он хозяин положения и полностью контролирует ситуацию:

– А нам бояться нечего, мы полностью по закону действуем. Сейчас пошлите наряд на место, найдите тех, кого он побил да порезал. Это будет один эпизод. Потом Уткин и Камнев напишут рапорта про сопротивление при задержании. Вот и второй эпизод…

Лейтенант со сдобным лицом переступил с ноги на ногу:

– Он не особо сопротивлялся, товарищ подполковник. То есть совсем… Не успел.

Подполковник нахмурился и впился в него взглядом:

– Ты что, адвокатом стал? Тогда снимай форму – и шагом марш!

– Да нет… Я просто уточнить хотел…

– В рапорте и уточнишь! А нападение на Иванцова – третий эпизод! Он прокурорского следователя просил? Вызывайте! Тот его в ИВС закроет. А пока посадите в «обезьянник». Пусть начинает понимать, что тут не Тиходонск, где такая образина может служить в милиции!

– Без оскорблений! – зло огрызнулся Волков. – Эту «образину» делали здесь, в Москве! И там, куда вас и сейчас без пропуска не впустят!

– В клетку! – не вступая в дискуссию, приказал подполковник.

Камнев и Уткин осторожно приблизились с двух сторон. Пример товарища служил наглядным и убедительным уроком, они явно боялись задержанного.

– Гражданин, пройдите, – не очень уверенно сказал лейтенант.

– Иди, говорят! – рявкнул стриженый милиционер, держа автомат на изготовку. – И без фокусов!

Волков тяжело вздохнул:

– Я имею право позвонить!

– Звони, – равнодушно произнес подполковник и направился к выходу из дежурной части. – Хоть министру, хоть президенту, хоть самому господу Богу…