Принцип карате - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 21

Колпакову предписывалось явиться в суд для дачи свидетельских показаний по делу гражданина Пинкина, обвиняемого по статье двести шестой части третьей Уголовного кодекса РСФСР.

Фамилии и ничего не говорящий номер статьи вписаны ручкой, ниже жирным шрифтом оттиснуты последствия неявки.

— Черт знает что! — неприятно удивился Колпаков. — Я знать не знаю никакого Пинкина!

— Видно, это тот хулиган, что ты поймал, больше в суд тебя вызывать не за что, — здраво рассудила мать.

Точно. Давний эпизод, полузабывшийся за малозначительностью, теперь требовал продолжения. А Колпаков терпеть не мог возвращаться к оконченным делам.

Он раздосадованно отбросил пачку схваченных скрепкой рукописных листов, резко согнувшись, выбросил ногу назад, точно угодив пяткой в макивару, быстро развернулся на опорной ноге и ударил прямо перед собой, поразив цель основанием пальцев стопы, и закончил серию двумя прямыми цуки в уровень солнечного сплетения и головы.

Доска с гулом завибрировала.

— Перестань, Геннадий! — недовольно прикрикнула мать. — Иногда ты пугаешь меня.

Колпаков тщательно отгладил выстиранное и накрахмаленное накануне кимоно — в грязном и мятом он не пускал в зал ни одного человека и сам неукоснительно подавал пример аккуратности, собрал вместительную сумку и вышел.

Из кухни тянуло отвратительным чадом — Петуховы готовили на нутряном жире. Задержав дыхание, он миновал коридор и с облегчением выскочил на воздух. Это наследственное — мать тоже не переносит запаха горящего сала.

Он вспомнил уютную квартиру Лены с едва уловимым ароматом тонких духов и почувствовал, что сильно скучает, но тут же заставил себя переключиться на другое, благо ему было над чем подумать.

Стукалов оказался прав: в городе начался бум карате. Толпы желающих осаждали городской Дом физкультуры, атаковали тренеров, но секции были переполнены. Получив отказ, мальчишки пытались просочиться в зал или хотя бы заглянуть в окно, чтобы ухватить один-два приема, которые сделают их непобедимыми.

Колпаков удивлялся наивной вере в таинственный ключ карате, позволяющий якобы любому без особых усилий научиться разбивать доски, кирпичи, черепицу, выпрыгивать на уровне головы противника, наносить сокрушительный удар ребром стопы в переносицу и проделывать другие подобные чудеса, представления о которых черпались из кинофильмов, иностранных иллюстрированных журналов, а больше всего из досужей, ни на чем не основанной молвы, всегда возникающей вокруг необычных и экзотических явлений.

Но именно эта надежда сверхъестественным образом превратиться в супермена влекла далеких от спорта людей в увлекательно-таинственные залы, закрытые двери которых только обостряли интерес и стимулировали желание любой ценой обойти препятствие.

Секции карате стали дефицитом, и обыватели пустили в ход приемы, отработанные на добывании дубленок, кожаных пиджаков, билетов на престижные премьеры, подписных изданий, путевок в заграничные круизы.

Колпаков превратился в важную фигуру, на него обрушился шквал телефонных звонков, просьб, ходатайств и увещеваний, внезапно приходили люди, которых он не видел добрый десяток лет, а то и больше — со школьных времен. Почти всем он объяснял, что зал не может вместить огромное число желающих, и просители уходили обиженными. Исключение делалось только для Лены, она гордилась своим особым положением и временами относилась к Колпакову так, как он желал. Впрочем, происходило это нечасто.

В лавине ходатайств задыхались Габаев, Зимин и Окладов, доставалось Стукалову и Колодину: залы действительно были не резиновыми, а при самой жесткой фильтрации в некоторых просьбах было невозможно отказать.

Несколько облегчало дело то, что многие искатели чудодейственных превращений утрачивали иллюзии после первой же тренировки и на следующие уже не появлялись. Но пена вокруг секций карате не опадала.

Как известно, спрос рождает предложение. Вскоре до Колпакова донесся слух, будто на стадионе «Колос» открылась какая-то новая секция. Ни в спорткомитете, ни в федерации о ней не знали, и он решил, что это пустая молва.

Но потом кто-то из учеников рассказал, что его брат занимается карате в городском профтехучилище. Слухи подтверждались, Колодин собрал федерацию. Габаеву поручили проверить самодеятельные секции. Сегодня он должен был доложить о результатах.

Колпаков подошел к ДФК. В витрине под крупной надписью «Это карате» висели фотографии: Колпаков, расшибающий доску кулаком, Зимин, крошащий кирпичи, спарринг Окладов — Габаев, Габаев, выполняющий удар в прыжке, Габаев, делающий ката, Габаев в медитации…

Идея принадлежала Гришке, он же составил экспозицию «в целях популяризации нового вида спорта». И действительно, у витрины часто собирались люди, особенно молодежь, сейчас тоже компания подростков лет по пятнадцать-шестнадцать восторженно разглядывала снимки, один с криком подпрыгнул и попытался изобразить удар ногой, но потерял равновесие и шлепнулся на асфальт.

— Колпаков идет! — отчетливо донесся приглушенный голос, и Геннадий ускорил шаг, уклоняясь от неизбежных просьб.

«А нужна ли нам такая реклама?»

Раньше, когда они вчетвером тренировались где придется: в красном уголке общежития Окладова, если не было коменданта, на сцене клуба, где работал вахтером дед Габаева, в чьей-нибудь квартире, а то и просто под открытым небом. Колпаков и допустить не мог, что когда-нибудь ему в голову придет подобная мысль.

Тогда казалось, что добиться общественного признания карате, привлечь к нему интерес — основная задача, после которой все проблемы разрешатся сами собой. И вот настал час, когда впору подумать об ограничении популярности!

Переодевшись в тренерской. Колпаков переступил порог своего зала. Вася Савчук выкрикнул заученную команду вроде бы по-японски, хотя любой японец, услышав ее, при всей своей сдержанности упал бы в обморок. Белые кимоно тревожно метнулись — ученики склонились в глубоком поклоне. Колпаков поклонился в ответ.

Савчук подошел ближе и после ритуального обмена поклонами сообщил: двадцать восемь — в сборе, один отсутствует по болезни, трое — по неизвестным причинам, наверное, сбежали.

Колпаков подал псевдояпонскую команду, ученики выстроились в одну шеренгу, еще команда — поклон, еще — двадцать восемь белых фигурок опустились на колени, сели на пятки и оцепенели, уставя невидящие взгляды на условную точку в метре от кончика носа.

Колпаков медленно, тягучим голосом произносил формулу расслабления тела и души.

— …Горячая волна опускается ниже, еще ниже, к кончикам пальцев приливает тепло, вы не думаете ни о чем, кроме предстоящей тренировки…

В зале царит тишина. Ученики, кажется, превратились в восковые манекены.

— …Вы ощущаете прилив силы и бодрости, каждая клеточка вашего тела заряжена энергией, вы готовы к тренировке, вы готовы к тренировке, вы готовы к тренировке…

Минутная пауза и резкая, как удар в макивару, команда, за ней еще одна и еще. Поклониться, вскочить на ноги, опять поклониться и бежать цепочкой вокруг зала.

После разминки Колпаков дал упражнения на гибкость, растяжки, затем отрабатывали стойки, передвижения вперед и назад, немного акробатики — падение на спину, обратный кульбит, защита лежа и переход в контратаку…

В зал заглянул Габаев в мятом кимоно, сделал знак Колпакову, тот отмахнулся — потом.

Разбив учеников на пары, он начал изучение базовых элементов: удар — защита, потом несколько усложнил: удар — защита — контратака. По пятьдесят подходов на каждую руку с небольшими передышками.

Наблюдая за учениками, Колпаков видел, кто чего стоит. Большинство тренируются в полную силу, увлеченно, с каждым разом у них получается все лучше. Пятеро явно отлынивают, видно, не привыкли выкладываться и надеются, что одного присутствия на тренировке достаточно, чтобы выучиться премудростям карате.

Рекомендованные Леной толстяк с напарником вообще бросили работать, болтают, опершись о стенку, — грубейшее нарушение этикета, а один, не скрываясь, зевнул.