Парфюм в Андорре - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 8

Час ночи. Насвистывая сквозь зубы какой-то привязавшийся мотив, я в очередной раз включил приемный блок «ДАК-500». Тишина. Радиус действия прибора пятьсот метров. Значит, микрофон № 2, сумочка, в которой он спрятан, девушка, при которой находится эта сумочка, и ее друзья с бесшумными пистолетами в карманах обретаются дальше, чем в полукилометре. Что ж, это хорошо. Хотя я совершенно не представлял, как смогу их миновать, возвращаясь по единственной дороге на засветившемся «Фокусе».

Палец машинально нажал кнопку переключения диапазонов, и решеточка динамика на серой матовой панели засвистела мне в унисон. Я перестал свистеть – приемник замолк.

– Черт!

Приемник четко повторил ругательство.

Значит, кратковременная попутчица времени зря не теряла! Куда же она всадила этот проклятый микрофон № 1? Да куда угодно: под панель, обшивку двери или ковролин пола, в подушку или спинку сиденья... Принимают ли приемники «ДАК-500» сигналы микрофонов из других комплектов? Я напрягся, вспоминая. Черт их знает! А что я говорил? Ничего. Набирал и передавал тексты, разбирался с телефонными номерами, кряхтел, сопел, возможно, матерился. Уже легче.

Но включенный радиомикрофон легко запеленговать! Острое чувство опасности холодком прошлось вдоль позвоночника, волосинки на спине встали дыбом. Быстро выбросить эту гадость!

Я лихорадочно ощупал сиденье пассажира, пошарил под ним, сунул руку под панель. Пусто. Надо снимать кресло, поднимать пол, разбирать дверь. Поиски могут затянуться, а к увлеченному человеку легко подобраться! Ощущение опасности усиливалось. Я вновь включил второй диапазон.

– Он где-то рядом, – раздался мужской голос. – Тут неподалеку есть смотровая площадка...

Приподнявшись, я извлек из заднего кармана «беретту» и быстро дослал патрон в ствол. Чувство опасности прошло, осталась просто опасность.

– Надо было брать его на паркинге, как договорились! – раздраженно сказала женщина.

Я прицепил к поясу коммуникатор и с пистолетом в правой руке и приемником в левой выскочил в прохладную андоррскую ночь.

– Тебе же объяснили, – вмешался другой мужчина. – Вначале у нас спустило колесо, а потом оказалось, что с ним целая банда! Мы вернулись за автоматами...

Пригибаясь, я выбежал с площадки, пересек асфальтовую дорогу и стал продираться сквозь зловеще темнеющие заросли. Водятся ли здесь змеи?

– Один он! И откуда у него оружие? Из-за вашей глупости я получила дозу отключки, до сих пор голова болит!

В слабом свете луны я карабкался вверх по крутому горному склону. Камешки из-под ног с шумом сыпались вниз, несколько раз я упал на локти, но не выпустил ни «беретту», ни приемник.

– Тихо, подъезжаем... – раздался из динамика напряженный шепот. Одновременно послышался характерный лязг передергиваемого затвора.

Я облокотился на криво торчащее из склона дерево и замер. Сердце колотилось, ноги дрожали, сильно пересохло в горле. Стар я уже для таких дел...

Послышался приглушенный гул мотора. По дороге ночным хищником на одних подфарниках кралась машина. Внезапно двигатель взревел на форсаже, ослепительно вспыхнули ксеноновые фары, хищник стремительно вылетел на смотровую площадку, безжалостно слепя белым до синевы светом беззащитный «Форд Фокус».

– Вперед! – рявкнул приемник.

Две тени с короткими автоматами в руках подбежали к «Форду», рывком распахнули дверцы, обшарили стволами салон, потом принялись нервозно оглядываться по сторонам.

– Он ушел! – сказал динамик женским голосом, в котором отчетливо слышались нотки неподдельного сожаления. И что я ей такого сделал?

– Никуда не денется. – Уверенный мужской голос озадачил: я считал, что преследователей всего трое. Впрочем, где трое, там и четверо... – Обыщите машину! Сегодня мы его сольем!

Ах ты, сливальщик яйцев! Никому не дано знать свое будущее, особенно когда имеешь дело с такой хитрой скотиной, как Полянский! Посмотрим, кто кого сольет...

Парни с автоматами залезли в «Фокус». Женская фигура приблизилась к ним и оперлась на открытую дверь. Сумку она не взяла, и слышно ничего не было до тех пор, пока я не догадался переключиться на первый микрофон.

– В ящике пусто... Подзорная труба... О Мари, вот твой телефон, забирай... Что за пакет, проверь... Бутерброды? Дай сюда, у меня аж живот подвело...

– Один тебе, один мне, я тоже голоден...

– Нашли время жрать – каждая минута на счету!

– Не ругайся, Мари, это делу не мешает...

Теперь парни разговаривали с набитыми ртами. Девушку это явно раздражало.

– Не мешает... Разуйте лучше глаза: вон портфель за сиденьем!

– Точно... Ну-ка, посмотрим... Что это?

– Одеколон. Он его при мне покупал. Самый модный аромат года. Сорок восемь евро... У Мари оказалась хорошая память.

– Гля, какой пижон! Давай и мы спрыснемся...

– У вас совсем крыша съехала... Не хотите работать! Пойду скажу Жаку...

Женщина в сердцах захлопнула дверь.

– Злюка. Видно, недотрахалась. Как он открывается, не пойму...

– Поверни крышку. Теперь в другую сторону... Потяни... Ну-ка, дай я!

Приемник на миг замолчал. От предчувствия того, что сейчас произойдет, захолодело внутри, сознание с компьютерной скоростью просчитывало плюсы и минусы такой развязки. Спутник как раз висел над долиной, значит, вспышка попадет в кадр и добавит моей фальсификации убедительности.

Кузов «Фокуса» лопнул по хребту, неровный красно-голубой веер вырвался наружу, как зубчатый гребень стегозавра. Пронизывающий свет адского пламени затопил площадку, тьма рассеялась, тени сгустились. В черном «Ситроене» медленно вдавливались растрескавшиеся стекла, расставив руки, парила над землей хрупкая женская фигурка, кляксами зависли над ней бесформенные лохмотья. Удар звуковой волны по барабанным перепонкам, толчок в лицо пахнущего гарью горячего ветра, и ад закрылся. В полной тишине клубился огонь в растерзанном «Фокусе».

Отбросив в сторону ненужный приемник, я заскользил вниз по склону. Если руководствоваться холодным разумом, то мне здесь больше нечего делать, надо уносить ноги. Но они убили Марка, а это перечеркивает любые логические построения. Скользя, падая и вскакивая вновь, я спустился к дороге, выбежал на площадку, распахнул дверь «Строена» и ткнул стволом «беретты» в лысину оглушенного пассажира. Он не шевельнулся, и я за подбородок вскинул безвольно обвисшую голову. Это был неулыбчивый «француз» из парфюмерного магазина. С тех пор он не стал веселее: крошки лобового стекла изранили лицо, плавающие зрачки свидетельствовали о сильной контузии. Я не верю любым свидетельствам, поэтому рывком выдернул его из машины и, бросив на асфальт, тщательно обыскал. Чисто. Я приткнул обмякшее тело к колесу.

– Кто стрелял? – Пара хороших пощечин приводит в чувство лучше, чем нашатырный спирт. А наставленный в лицо ствол располагает к искренности. – Отвечай, кто стрелял?!

На окровавленном лице появилось осмысленное выражение.

– Хуан. Не я. Хуан.

– Где он?

– Там... Они оба там...

Дрожащая рука указала на пылающий «Фокус». Чад горелого мяса чуть не вывернул меня наизнанку.

В нескольких метрах распростерлось на земле тело Мари. Я подошел ближе. Взрыв сорвал с нее кофточку и сильно опалил спину: багрово-черная кожа вспучилась пузырями. Но она была в сознании.

– Кто стрелял у термаля?

Девушка застонала.

– Хуан. Он сгорел в машине. – Слабый голос прерывался.

– Кто тебя послал? – внезапно, подчиняясь интуиции, я перешел на русский.

– Этот бандит... Арсен Патроков...

– Зачем?

Она снова застонала.

– Хочет скупить акции подешевке. И отнять комбинат у брата...

Что ж, картина предельно прояснилась. Я задумчиво взвесил «беретту» на ладони. Правила конспиративной работы и логика завершения специальных операций требовали только одного решения. Но оно мне не нравилось. Не спуская глаз с поверженных противников, я отошел на несколько десятков метров и, протерев платком, зашвырнул оружие в темноту. Снизу донесся вой полицейской сирены. Пришлось прыгнуть с дороги и снова ломиться сквозь кустарник вниз по крутому склону.