Оперативный псевдоним - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 5

Затем последовало преобразование госпредприятия в акционерное общество, директор Алтайцев, его заместители, главный инженер Казарьян и прочая руководящая братия вдруг чудесным образом превратились из наемных работников во владельцев контрольного пакета акций, а значит, и всего заводского имущества: двенадцати цехов, станочного и автомобильного парка, гигантских складских помещений, солидного здания заводоуправления, многогектарной заводской территории, прилегающей площадки для парковки заводского автотранспорта, двух баз отдыха на Черном море и санатория в Кисловодске, а также многого того, о чем рядовые радиомонтажники, сборщики, регулировщики, доводчики, настройщики, конструкторы и инженеры, мастера и начальники цехов даже понятия не имели.

Впрочем, все они тоже стали собственниками: у Лапина имелись еще акции и у Крыловой столько же, на каждой обозначена стоимость – сто тысяч рублей. Когда они получали эти солидные, с водяными знаками бумаги, столько стоил легковой автомобиль среднего класса, но и Сергей, и Тонька, да и все остальные «собственники» понимали, что скорей всего ни автомобиля, ни музыкального центра, ни костюма, да и вообще ни шиша они со своих ценных бумаг не поимеют. Не потому, что они были умудрены в вопросах приватизации, просто привыкли, что простой народ всегда наебывают, насаживают, обувают – для того народ и существует, чтобы начальники всех мастей могли на его горбу в рай ехать.

Так и получилось. Когда сто тысяч стоил автомобиль, продавать акции было нельзя, а когда столько стали стоить туфли отечественного производства, такая возможность появилась, причем покупали их те же Алтайцев и Ке через многочисленных усердных посредников. На вырученные деньги Тонька приобрела осеннее пальто себе и куртку Димке, да Лапину зимние ботинки. Так что и рядовые акционеры ощутили выгоду приватизации. Правда, эта выгода оказалась последней – дальше начался сплошной прогар.

Госзаказа теперь не стало, производство остановилось, помыкавшись по году в отпусках без сохранения содержания, пролетарии разбежались, переквалифицировавшись на прибыльные по нынешнему времени специальности. Монтажница четвертого разряда Крылова пошла торговать привозным ширпотребом на «Супермаркете», жгутовшица Серова выучилась на педикюршу, Танечка Михайлова из ОТК стала центровой проституткой, Петренко устроился сторожем на платную автостоянку прямо у проходной – очень удобно... Стоянку открыл Казарьян, оформив ее на свою жену, и теперь асфальтированная площадка, в которую не вложено ни рубля, приносит главному инженеру семь миллионов чистой прибыли ежемесячно. Так что приватизация выглядела для всех по-разному...

Регулировщику шестого разряда Лапину повезло: он остался в цехе номер два, который продержался на плаву дольше всех: им безраздельно владел сам Алтайцев, и по счастливому стечению обстоятельств именно для этого цеха имелись и заказы, и электроэнергия, и комплектующие. Но месяцев семь назад и здесь началась агония: перестали платить зарплату, потом отправили людей в долгосрочные отпуска, закрыли и опломбировали складские помещения. Поговаривали, что Алтайцеву цех стал неинтересен, ибо выплата долгов энергетикам, коммунальщикам и налоговой инспекции должна была съесть всю прибыль.

Работать во втором цехе остались трое: начальник участка Мелешин и два мастера – Сафонов и Лапин. Чтобы, значит, за порядком приглядывали и следили за сохранностью ценного оборудования, так как заводская охрана уже давно со своими обязанностями не справляется.

Дежурили они по очереди и только в рабочее время. За это шла зарплата, точнее, обещания зарплаты, зато талоны на питание были вполне реальными, и раз в три дня Лапин наедался досыта. Мелешин помог ему и еще нескольким толковым непьющим работягам устроиться на вторую работу, в фирму кабельного телевидения. Мелешин в этой фирме то ли учредитель, то ли директор, короче, один из начальников, поговаривают даже, что самый главный. Вначале Лапин не мог понять, зачем ему еще и «пустая» должность начальника участка? Но потом просек: на складе видимо-невидимо транзисторов и резисторов, конденсаторов и трансформаторов, реле, пускателей, переключателей, километры проводов, бухты экранированного и коаксиального кабеля плюс разнообразное оборудование и инструменты. Все это постепенно переправляется за стены завода. Значит, Мелешин с Алтайцевым договорились довести приватизацию до логического конца.

Лапину вся эта химия до жопы. Могут воровать – пусть воруют. Плохо, что жулик Мелешин оказался к тому же жутким скрягой. Если следовать расценкам фирмы, то кабельное телевидение задолжало Лапину за монтажные работы больше шести миллионов рублей. А Мелешин ему за три месяца только полторы сотни заплатил, все завтраками кормит. Всю вину за задержку расчета на фирму сваливает, клянется, что фирмачи ему тоже не заплатили.

Врет, сволочь, и не краснеет. Как на заводе выучился безответных работяг обирать, так и в частной фирме делает. Но почему? Деньги ведь у него есть, а зарплату свою Лапин честно отработал. Почему же не заплатить?

«Да потому, что ты лох, – вспомнил Лапин Димкино словцо. – А лохов учат».

Он сжал кулаки. Как только Мелешин украдет последнюю бухту кабеля, так сразу и напишет заявление «по собственному желанию». А его турнет из фирмы – и дело с концом. А пока начальник участка прилежно правит службу. Тяготы невеликие – пять-шесть часов в неделю. И сегодня как раз его день, Мелешина. Вторник.

Территория была пустынной, между цехами бегали стаи собак. Бездомные дворняжки водились здесь и раньше, Лапин еще удивлялся, как они попадают на особорежимную территорию. Но тогда их было значительно меньше.

Дверь со стороны пожарного входа Мелешин оставил незапертой, Лапину даже не пришлось жать на пуговку звонка. Тщательно вытерев ноги, чтобы не наследить, он поднялся на второй этаж, где в закутке за кладовой измерительных приборов находится кабинет начальника участка.

Мелешин восседал за своим рабочим столом. Завидев на пороге визитера, он явно удивился.

– Ты почему не на работе?

– А где я сейчас, по-вашему, нахожусь? – неожиданно для себя огрызнулся тот. – На самой что ни на есть работе!

Лапин стащил с головы мокрую шапку, расстегнул пуговицы ветхого демисезонного пальто, устало опустился на стул. Его внезапное появление прервало подготовку к трапезе. На столе расстелена матерчатая салфетка, на одной тарелке половина жареного цыпленка, на другой нарезанная крупными ломтями ветчина, сыр, рядом полуразвернутый брусок сливочного масла. В двух прозрачных пластиковых пакетах половина французской булки и соленые огурчики. Мелешин достал еще один пакет с квашеной капустой. Рядом со стопкой газет – упаковка импортного пива. От включенного в сеть масляного обогревателя струится тепло. Неплохо устроился, небось и девок из заводоуправления сюда приводит, кобель он известный...

Лапин придвинул стул поближе к радиатору, вытянул навстречу теплу озябшие ладони. Мелешин прищурился. У него было широкое вогнутое лицо, круглые выпуклые глаза, мясистый, картошкой, нос и пухлые губы. С первого взгляда можно было сказать, что он выпивоха, проходимец и плут. Но физиогномика не считается наукой, а поскольку большинство руководителей районного, городского, областного и всех других звеньев имеет именно такую, почти типизированную, внешность, то делать о человеке выводы по чертам лица начнут у нас очень не скоро.

– Что это еще за разговоры такие, Сергей Иванович? Я ведь тебя о настоящей работе спрашиваю. На Алексеевской в сороковом доме заказы исполнил?

– Нет. В соседнем, тридцать восьмом, еще на прошлой неделе всех подключил, а в сороковом даже не начинал.

– Тогда зачем, спрашивается, ты сюда приперся? Я же тебе все на пальцах разъяснил...

– Поговорить надо, вот и приперся...

Мелешин недовольно нахмурил брови.

– Что значит «поговорить»? Существует четкий график работы. Фирма обзванивает жильцов и предупреждает, что в такой-то день им следует находиться дома, придет мастер и сделает подключение. Ты хоть соображаешь, что натворил? Люди с работы отпросились, сидят по квартирам и дожидаются, когда к ним человек с фирмы соизволит наведаться. Теперь жалобы ПОСЫПАЮТСЯ. А ты поговорить решил!