Боже, спаси Францию! Наблюдая за парижанами - Кларк Стефан - Страница 57

Благодарность растекалась у меня внутри, как растекается по венам только что вколотая доза парацетамола.

Доктор протянул мне лист, на котором было указано три адреса.

— Отправляйтесь по одному из них. Это все, что работает в нынешней ситуации. Ждать придется долго. Возможно, вы вылечитесь раньше, чем получите лекарства. — А, понимаю, он выбрал больного в качестве объекта для насмешек, здоровый сукин сын! — Вы работаете в Париже?

— Да, — соврал я.

— Хотите, я выпишу вам arret maladie? — Он объяснил, что это больничный лист.

— Да, пожалуйста. — Я был рад любому предлогу, лишь бы не соглашаться преподавать английский.

Я уже встал, готовясь попрощаться, как вдруг заметил необычайную бледность доктора.

— Необходимо… э… заплатить, — сказал он и покраснел.

Точнее, он сказал не payer(оплатить), а отдал предпочтение более официальному regler, что значило «урегулировать платеж по счету».

— Ах да, — пришлось снова сесть, — сколько я вам должен?

Он аж передернулся, будто спрашивать вот так напрямую было чем-то неприличным, склонился над столом и вновь открыл мою медицинскую карту. Именно там и была указана сумма, подлежащая оплате. Думаю, за эти деньги можно было позволить себе пять, а то и шесть кружек пива в приличном кафе.

— Безусловно, большая часть этой суммы будет компенсирована вам программой социального страхования. У вас она есть?

— Кто — она?

— Медицинская страховка, предоставляемая работодателем.

— О! Возможно, есть.

— Ну что ж, тогда они заплатят остаток, и вы получите стопроцентное возмещение.

«Слегка сложноватая, но в общем неплохая система», — подумал я. Досадно, что они не введут аналогичную схему для оплаты пива, выпитого сотрудниками.

Я шел (а точнее, волочил свое содрогающееся от боли тело) по ту сторону Сены в поисках ближайшей аптеки для экстренных случаев. Дорога моя пролегала мимо больницы под названием Hotel Dieu, «Отель Господа». Не слишком жизнеутверждающее название для больницы, надо сказать. Звучало, как некая остановка на пути к загробной жизни. Такая моя версия подкреплялась и месторасположением — окна больницы смотрели прямо на собор Нотр-Дам.

Однако имелось и кое-что оптимистичное. На доске объявлений, вывешенной у главного входа, сообщалось, что, позвонив по телефону, можно назначить консультацию у специалиста в любой мыслимой вам сфере. Для гражданина Великобритании, стоящего у себя в стране в бесконечной очереди на прием к кому-либо из медперсонала, чья квалификация чуть выше, чем у мойщика туалетов, увидеть подобное объявление было сродни заполучить список домашних телефонов десяти самых востребованных моделей мира. Я забил в мобильный номера специалиста по легким и ухо-горло-носа, и на всякий случай лаборатории, если вдруг мне надо будет сделать магнитно-резонансную томографию мозга. Излишняя осторожность никогда не помешает.

Аптека, куда я тащился, располагалась на бульваре Сен-Жермен, неподалеку от медицинского института. О том, что я приближаюсь к пункту назначения, можно было легко угадать по стонам больных, которые не мог заглушить даже шум несущихся мимо автомобилей. Конечно, с моей стороны это некое преувеличение, но, когда я увидел очередь, из моей груди действительно вырвался стон. Как минимум, человек сто, молодых и не очень, стоящих самостоятельно и тех, кто был на костылях… Очередь тянулась вдоль тротуара до самого бульвара. Такие же, как я, инвалиды стремительно неслись в конец очереди или, хромая, пересекали дорогу с одной целью — занять место в хвосте. Я изрядно прибавил скорости и пристроился за какой-то женщиной. Потом, слегка отдышавшись, я начал прикидывать, сколько часов мне здесь предстоит провести. По моим подсчетам, до наступления вечера часов пять — нужно было захватить с собой матрас или палатку, на случай, если не пройду.

Как и все очереди во Франции, эта тоже была толщиной в два-три человека. Правила стояния в очереди в общем-то просты — ты незначительно продвигаешься вперед, если предоставляется такая возможность, постоянно контролируя, чтобы человек, пришедший после тебя, не юркнул перед тобой. В какой-то степени это придает очереди динамизм: как только между тобой и впереди стоящим образуется малейшее пространство, твоя главная задача — закрыть этот просвет.

Мужчина, стоявший за мной, оказался высоким, атлетически сложенным типом, одетым в джинсы и спортивную куртку. Вдруг он решил завести со мной разговор.

— У вас есть рецепт? — В голосе мужчины звучало подозрение, свойственное больше человеку, контролирующему количество взятых вами вещей, пока вы стоите в очереди в магазинах, где запрещено выносить больше пяти товаров за раз.

— Да, — ответил я, вытаскивая интересующую его бумажку из кармана.

— А! А что у вас?

Я прогнусавил:

— Простуда… — И тут же пожалел об этом. Надо было сказать, что страдаю холерой, тем самым обеспечив себе беспрепятственный проход к двери аптеки.

— А у вас? — поинтересовался я.

— Фронкл.

Я выждал секунду-другую, решив, что мужчина, прежде чем сказать еще что-то, высморкает нос. Но никакой дополнительной информации не поступало.

— Фронкл? — повторил я, изо всех сил стараясь не ошибиться в произношении.

— Да.

После длительных и детальных описаний, нескольких выразительных жестов и еще более многозначительных вздрагиваний я пришел к выводу, что у него в промежности нарыв, фурункул.

— Оооо, — сочувственно протянул я. — Это же замечательно, что Господь изобрел боксеры, да?

На этом наш разговор прекратился.

Следующей, с кем мне довелось пообщаться, оказалась состоятельная дама средних лет, судя по всему, карьеристка. Когда я уже приближался к заветному входу, она подошла с просьбой взять лекарства и для нее.

— Вы можете позвонить мне, когда отойдете чуть подальше от аптеки, — сказала она.

— У вас что, нет рецепта? — спросил я.

— Есть, но мне некогда ждать.

— А в чем дело? Вам так срочно нужно?

— А что странного? Эта очередь такая длинная, — ответила она с таким видом, что сразу стало понятно — от одной мысли встать в конец ей становилось дурно.

— Э, придется подождать, очередь есть очередь, — встрял мужчина, стоявший сзади, ну, почти сбоку от меня.

— Я заплачу десять евро, — сказала женщина.

— Покажите свой рецепт, — произнес мужчина и отступил на полмиллиметра назад, пропуская даму.

По моим наблюдениям, сделки, подобные этой, случались довольно регулярно, судя по возмущенным криками стоящих сзади. Но толку от этого не было никакого. Готовые заплатить вливались в очередь, возмущенные — возмущались, а очередь между тем двигалась вперед, попутно обвиняя во всех своих несчастьях Бога, государство, погоду и всех, кого не лень. Если совсем грубо, то эта толпа несчастных являла собой французское общество в миниатюре.

Около двух часов дня я наконец-то очутился в аптеке. Чуть наклонившись к окошку, защищенному металлической решеткой, сидела pharmacienne [152]в белом халате. Невообразимо красивая блондинка с жемчужинами в ушах была одета в накрахмаленную блузку, верхние две пуговички которой были расстегнуты. Роскошный вид блондинки тонизирующее действовал даже на такого страдальца, как я. Бейджик на блузке извещал о том, что она тоже поддерживает бастующих.

Блондинка была мила и обходительна, но шустрости в ее движениях не наблюдалось, может, этим и объяснялась длина очереди, растянувшейся перед входом. Внимательно прочитав мой рецепт, она удалилась на несколько минут, чтобы собрать воедино и принести к кассе гору разноцветных коробочек.

— И мне все это нужно забрать? — спросил я удрученно. В моем теперешнем состоянии у меня не было уверенности, что мне хватит сил донести все это до дома.

Блондинка объяснила, что вынуждена дать мне две упаковки по шесть таблеток каждая, потому что по рецепту прописано восемь таблеток. О, так мне еще предстоит выбросить почти половину из того, что я сейчас оплачу!