Код возвращения - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 9

— Постойте здесь, — тихо сказал Нижегородцев и направился к лотку, за которым торговал виноградом бойкий молодец в надвинутой на глаза черной кепке с большим козырьком.

— Покупайте, лучше нигде нет, у меня самый свежий, без удобрений, сам вырастил. — Торговец пытался всучить кило винограда какой-то маленькой щупленькой бабульке с пустой старенькой сумочкой в руках. Старушка колебалась, а тот еще больше входил в раж.

— Что ты врешь, Хазвах, когда это ты виноград выращивал?

Торговец резко повернулся и, увидев майора ФСБ в непривычной кожаной куртке, но неизменных солнцезащитных очках, перестал расхваливать свой товар. Старушка мгновенно ретировалась.

— Зачем покупателей отпугиваешь, Анатолий Сергеевич? — с легкой укоризной сказал он. — Какая разница — вырастил, купил. Виноград и правда хороший. Могу подарить полкило.

— Жадный ты, Хазвах! — серьезно произнес майор.

— Почему жадный? Возьми кило. Два возьми!

— Да на хрена мне сдались твои тухлые фрукты, — грубо сказал Нижегородцев. — Они же у тебя уже месяц в холодильнике лежат!

— Ай, зачем так нехорошо говоришь? — недовольно прищелкнул языком Хазвах Судзиев, который уже давно и плотно сидел на крючке у майора Нижегородцева и даже имел оперативный псевдоним Горец. — Ты меня даже обижаешь, да. Я всегда слежу за своим товаром. В холодильнике он не портится, может хоть год лежать! Хазвах — порядочный человек. У меня и лицензия имеется. Ты же знаешь, майор.

— Знаю. — Нижегородцев оторвал одну виноградину, обтер пальцами и сунул в рот. Виноград был вкусным, хотя и немного подсох. — И знаю также, где шлепают такие левые лицензии.

— Почему левые, слушай. — Казалось, Хазвах и впрямь оскорбился до глубины души.

— Шучу, шучу! — дал задний ход майор.

Такова нехитрая, но действенная оперативная тактика: вначале налететь коршуном, предъявить претензии, напугать, выбить из колеи, а потом помириться и поговорить по душам, как и положено между закадычными друзьями. Рожков тоже так делал и Петрова учил.

— На лучше, посмотри сюда, — майор протянул две фотографии. На них были портретно снятые Дебзиев и Мутаев. — Узнаешь?

— Вах! Они что, неживые? — Лицо Горца насупилось.

— Мертвые, — кивнул Нижегородцев. — Так что говори все, что знаешь, не бойся.

— Мертвых бояться не надо, — согласился торговец. — Живых надо бояться. Только я никого не боюсь. У меня род большой, сильный, и все это знают. У нас это много значит.

— Ты мне зубы не заговаривай! Кто это такие?

Маленькие глаза под нависшим черным козырьком забегали из стороны в сторону. Майор каждый раз поражался неспособности Горца скрывать свои эмоции. Тут никакой детектор лжи не нужен. Просто смотри внимательно за собеседником и лови изменения в выражении лица. Как на практическом занятии по оперативной психологии.

— Кавказ большой, разве всех будешь знать? — ответил он сиплым от волнения голосом. — Вижу, что земляки. А кто такие, не знаю. Никогда не встречал, да. Я имею дело со многими, но всех помню. А этих не помню. Я же мужчина, ты меня знаешь — всегда правду говорю. Мне не нужны эти шуши-муши.

— Я не знаю, что такое шуши-муши, Хазвах. — Теперь Нижегородцев подхватил с лотка спелое красное яблоко, протер его о рукав собственной куртки и с хрустом надкусил. — Вот яблоки у тебя свежие, сочные, — одобрительно улыбнулся он. — Раз не хочешь мне помочь — не надо.

— Почему не хочу! — обрадованно округлил глаза Горец. — Не могу, дорогой, не могу. Это совсем другое дело!

— Какая мне разница, как это назвать, — майор махнул рукой. — Вернусь к себе, напишу, что пользы от тебя нет, и поедешь ты на свою любимую родину. А документы на тебя мы вышлем нашим коллегам в Грозный.

Лицо Горца изменилось в очередной раз. На этот раз сквозь маску разбитного торговца и старательного, но незадачливого агента проглянуло лицо смертельно уставшего, мечущегося между двух огней человека. И тот огонь, которым припаливал Вампир, был в данный момент более жгучим, чем второй.

— Так нельзя, Анатолий Сергеевич, — испуганно проговорил он. — Тогда все про все узнают! Республика маленькая, все или родственники, или друзья, или знакомые. Сами знаете, что со мной будет!

По затравленному выражению лица Горца Анатолий понял, что припалил его как следует. Даже за одну услугу, оказанную неверным, ему перережут горло от уха до уха. А в свое время пойманный на горячем Горец стучал как дятел — не переставая.

Крепкие зубы обглодали яблоко, огрызок лег на прилавок.

— Ничего не будет, Хазвах, не бойся. Мы секретной почтой пошлем.

Судзиев нервно смахнул огрызок на землю.

— Издеваешься, да? Нехорошо это, не по-людски. Выходит, правильно тебя Вампиром зовут.

— Но-но! — нахмурился майор и предостерегающе поднял палец. — Смотри, лишнее слово — лишние проблемы!

— Твоя сила, — грустно констатировал агент. — Я их и правда не знаю. Но один, кажется, с Лучником в вокзальный ресторан заходил. А может, не он: просто похожий.

— Вот это другое дело, Хазвах! — широко улыбнулся Нижегородцев. — Теперь я вижу, что ты дружбу ценишь! А насчет твоего дела, так я пошутил! Его никто и никогда из сейфа не вынет! А уж посылать куда-то и подавно не станет! Исключено!

Горец, опустив голову, молча смотрел в прилавок. Глаз его видно не было.

— А где сейчас Лучник? — как бы мимоходом спросил Вампир.

— Знаешь павильон запчастей? По второму ряду — налево. В задней комнате, — глухо ответил агент, не поднимая глаз.

— Он привез партию? — наседал на кавказца Нижегородцев.

— Привез. Но я тебе ничего не говорил, Анатолий Сергеевич. Не сдавай, будь человеком, да. Для меня это не шутки. С живого кожу снимут.

— О чем речь? — Анатолий открыто улыбнулся. — Разве я когда-нибудь тебя подводил? Мы же друзья, так что будь спокоен! Пока, еще увидимся!

Вампир чуть приподнял свои темные очки и весело подмигнул агенту. Ответного веселья майор не увидел, но это уже не имело значения. Резко повернувшись, он пошел прочь.

— И чего он ко мне привязался?! — возмущенно обратился Хазвах Судзиев к торгующим рядом соплеменникам. На время диалога с майором они незаметно покинули свои места, а сейчас настороженно возвращались обратно. На вопрос Хазваха они только пожали плечами, но оставили его без ответа. Лица, как и положено, выражали сочувствие земляку, но, в отличие от слов, выражение лица к делу не пришьешь.

Рожков и Петров приценялись к яблокам и добродушно шутили с молодой круглолицей крестьянкой.

— Пройдите по рядам, проверьте документы, покажите фотографии, в общем — наделайте побольше шума! — скомандовал будто выросший из-под земли Нижегородцев. — Потом поднимите свою агентуру — может, раскопаете связи этих типов. А я — по своей программе!

Милиционеры переглянулись. Было ясно, что их задача — создать дымовую завесу. Значит, фээсбэшник получил важный результат.

— А как же прикрытие? — по инерции спросил Петров.

— Я вызову свое прикрытие! Сейчас завертится такая карусель! — возбужденным тоном произнес майор, и Рожков окончательно признал в нем своего. Только настоящий оперативник испытывает азарт и приподнятое настроение, когда идет по следу. Кабинетному чиновнику это чувство неведомо.

— Пойдем, Петруша! — Рожков хлопнул напарника по плечу. — Раз у «соседа»[3] такой интересный расклад, то мы поможем и черновой работы гнушаться не станем.

Нижегородцев медленно начал выбираться из фруктовых рядов. Нажав в кармане гарнитуру рации, он наклонил голову к воротнику куртки.

— Восьмой — Десятому! Павильон запчастей, подсобка! Подтягивайтесь ближе, атака по моему сигналу — два тональных. И не забудьте: я буду внутри!

— Десятый — Восьмому, вас понял! — коротко, уверенным голосом отозвалась рация.

Лучник был в павильоне не один. В подсобке, заставленной картонными и фанерными ящиками, между рядами полок с запчастями отечественных автомобилей он сидел за грубым дощатым столом и играл в нарды со своим соотечественником — таким же жгучим брюнетом с резкими чертами лица и горбатым носом. Они были одеты в черные брюки, рубашки и давно не чищенные черные остроносые туфли. Черный цвет почему-то издавна любят на Кавказе. Прислонившись к полке с аккумуляторами, рядом стоял коренастый блондин славянской внешности, облаченный в желтую ветровку поверх майки-борцовки, синие спортивные штаны и босоножки, открывающие не очень чистые ступни. Затуманенные поблескивающие глаза блондина и обильная потливость выдавали, что он находится под действием тяжелого наркотика. Во всяком случае, вошедший с черного хода Нижегородцев определил это без особого труда.