Код возвращения - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 66

— Пошли, — Нижегородцев первым покинул салон и даже не подал Маше руки. Бурик остался в машине.

По старой обшарпанной лестнице они поднялись на второй этаж. В отсек администрации дверь была открыта. Вытертая до тканой основы дорожка из красного ковролина, горшки с пожухшими цветами в проволочных подставках, мятые шторы на окнах, стенд с фотографиями лучших врачей — все эти детали говорили о том, что больница по-прежнему находится на госбюджете.

Приемная выглядела по-другому: здесь был сделан евроремонт, стояла хорошая мебель и компьютер. За ним сидела молоденькая девушка в белом халате с ярким макияжем на симпатичной мордашке. Казалось, что все это перенесено в дотируемую психбольницу из преуспевающего банка.

— Майор Нижегородцев, Управление ФСБ. Леонид Порфирьевич у себя? — казенным голосом произнес майор официальную формулу.

Ему даже не пришлось предъявлять удостоверение. Внешний вид и манеры говорили сами за себя. Доложив по селектору о визитерах, девушка вежливо кивнула:

— Пожалуйста, проходите.

— Подождите здесь, Мария Евгеньевна, — кивнул девушке майор и толкнул тяжелую полированную дверь.

Главврач оказался пожилым человеком с наметившимся брюшком и седыми редкими волосами на голове. Белый халат был тщательно отутюжен.

Поскольку оперативные сотрудники ФСБ всегда тщательно готовятся к встречам, майор предварительно изучил досье главврача. Нечаев Леонид Порфирьевич, шестьдесят два года, давно разведен, по оперативной информации, не подтвержденной документально, склонен к гомосексуализму. В свое время охотно содействовал КГБ, впрочем, тогда все с готовностью помогали органам, даже многие из тех, кто сейчас рядится в тогу ярых правозащитников.

— Чем могу быть полезен? — Главврач поднялся и стал по стойке «смирно». Видно, к нему давно не заходили сотрудники контрразведки, и этот визит его насторожил.

По живым голубым глазам майор понял, что когда-то в молодости Нечаев был энергичным и полным сил, но возраст и специфика работы сделали свое дело: сейчас он создавал впечатление утомленного жизнью человека, по инерции дорабатывающего последние годы и опасающегося пенсионного одиночества и ненужности.

Нижегородцев без приглашения прошел к столу и опустился в низкое кресло с широкой спинкой. Нечаев какое-то время продолжал стоять, неловко переминаясь с ноги на ногу, но затем тоже опустился на свое место. Вампир снял темные очки и как можно проникновеннее заглянул в голубые, начавшие выцветать глаза.

— Как обычно. Сведения об одном из пациентов.

— О ком? — Нечаев облизал тонкие пересохшие губы.

— Лапин Сергей Иванович. Находился у вас на обследовании в сентябре девяносто первого. Понимаю, времени уже прошло с тех пор немало, много воды утекло, но вы должны его помнить. К тому же сведения сохранились в архиве…

Нервы у Нечаева были железными. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Действительно помню. В конце девяностых ко мне приходил наш бывший куратор — Ходаков, он расспрашивал о Лапине. Хотя Василий Иванович и пытался уверить меня, что интерес его сугубо частный, но я, извините, ему не поверил. Вы знаете Василия Ивановича Ходакова?

— Не очень близко, — сказал Вампир чистую правду. — Пару раз в год видимся на торжественных собраниях, когда приходят ветераны.

Нечаев оценил его искренность и удовлетворенно кивнул головой.

— И потом появлялся один человек, он представился аспирантом из Москвы, он тоже интересовался Лапиным, но в замаскированной форме. Но подробностей я не помню. Что касается архива, то он сгорел еще осенью девяносто первого. Тогда был большой пожар.

Леонид Порфирьевич отвернулся к окну и принялся рассматривать крупных черных ворон, перелетающих с одного дерева на другое. Ему было неприятно вспоминать те события. Это он дал ключ, а поджигал регистратуру и архив лично Ходаков. Соучастие в преступлении, вот как это называется. Правда, тогда это называлось по-другому: специальная операция. Успели вовремя — через три дня явилась комиссия по расследованию злоупотреблений КГБ, но фактов использования психиатрии в карательных целях обнаружить не удалось. Нашли только пепел. Это было выгодно и главврачу.

— Так что история болезни не сохранилась.

Нечаев замолчал и беспомощно развел руками, как бы говоря: увы, но поделать теперь ничего нельзя.

— А врачи? — не отставал Нижегородцев. — Остались врачи, которые работали в тот период и могут помнить Лапина?

Направленность разговора Нечаеву не нравилась. Когда в прошлом остались неприятные тайны, то лучше, если это прошлое никто не ворошит. Но и врать нельзя, потому что проверить личные дела сотрудников очень легко.

— С ним работала доктор Белова, сейчас она заведует отделением психической реабилитации. Ходаков беседовал с ней в свой последний визит.

— Я бы хотел с ней переговорить, — сказал Нижегородцев, и главврач снял трубку внутренней связи.

— Зоя Васильевна, зайдите, пожалуйста, ко мне. Через несколько минут на пороге кабинета возникла привлекательная блондинка. Броский, но с чувством меры макияж, тонкие полукружья бровей, миндалевидные, чуть раскосые глаза, подтянутая фигура, тонкая талия, широкие бедра. Опытный взгляд майора определил, что ей за сорок, хотя выглядела она на удивление молодо. Короткий халат открывал стройные ноги, свежая кожа лица, прямой взгляд.

— Это майор Нижегородцев из Федеральной службы безопасности, — представил Вампира главврач. — Его интересует Сергей Лапин. Помните такого?

В серых глазах вспыхнули яркие искры личной заинтересованности.

— Еще бы! Ни одним пациентом не интересовалось столько народа! Особенно по прошествии ряда лет!

Она сказала правду. Но не всю.

Любой человек многосторонен, и не всегда отдельные стороны его жизни известны окружающим. Зоя Васильевна Белова в обычной жизни являлась заведующей отделением психической реабилитации, кандидатом медицинских наук и членом диссертационного совета. Но она выступала и в иной ипостаси, о которой не подозревали ни сослуживцы, ни главный врач — вообще никто, кроме нескольких человек. В свое время Белова была агентом областного УКГБ, имела оперативный псевдоним Лиса и состояла на связи у оперуполномоченного Ходакова, носившего псевдоним Кедр. Как нередко бывает, тайные доверительные отношения курирующего офицера с агентом переросли в интимные. Потом и те и другие прекратились, но когда Ходаков приехал узнавать о Лапине, многолетняя привычка вновь бросила их в объятия друг друга. Возобновившаяся связь продолжалась до сих пор. Одинокой Лисе требовалась поддержка в жизни, и Кедр интересовал ее не только как сексуальный партнер, но и умный, понимающий и надежный человек. Недаром говорят: «Старая любовь не ржавеет!»

— Так что я прекрасно его помню.

Белова держала руки в боковых карманах халата и слегка покачивалась на каблуках, свысока рассматривая Вампира. Не сверху вниз, а именно свысока. Нижегородцев почувствовал неловкость и встал. Женщина чуть заметно улыбнулась.

— У него была амнезия, наблюдались элементы модифицированного сознания. Судя по интересу к его персоне, у него действительно было модифицированное сознание! Хотя с научной точки зрения это невероятно.

Майор кивнул, хотя мало что понял. Но ему и не надо было вникать в тонкости психиатрических диагнозов.

— Сейчас этот человек в Тиходонске. Он приехал внезапно, без видимой причины и бесцельно ходит по старым адресам. Меня интересует: может ли он приехать сюда, к вам? И вообще, чего можно от него ожидать?

Белова пожала плечами.

— Если он вернулся на прежний уровень психики, то обязательно придет к нам в клинику. А поведение… обычное поведение вменяемого человека. Оно будет определяться его потребностями, принципами, убеждениями.

Нижегородцев достал из кармана две визитные карточки, на которых были написаны только фамилия, имя-отчество и номер служебного телефона. На обороте он написал номер мобильника.

— Я попрошу, если он появится, сразу же позвонить мне. А ему сказать, что его искала невеста, ее зовут Маша.