Код возвращения - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 25

Зам по внутренней безопасности приостановился, осмотрел всех по очереди и пояснил:

— Но тут как раз фишка в том, что советские моряки не пьянствовали за границей! И не возвращались по одному или по два: всех выпускали только пятерками, во главе со старшим, который отвечал за любое нарушение! Если бы французы это учли, то операция бы провалилась. Контрразведчики-то наверняка знали, а пограничная полиция нет!

— Короче, Склифосовский! — одернул его Каймаченко.

— Так вот, перебежчика провели на судно, посадили в канатный ящик — это такая маленькая каморка на носу, — наш офицер поил его всю дорогу, так что очнулся тот уже в Одессе. А потом его судили и расстреляли.

— И что? — раздраженно спросил Каймаченко. Пыхонин смутился. Он явно рассчитывал на похвалу.

— Что, если и нам так сделать? Выследить этого Карданова, захватить, посадить на теплоход. Можно специально зафрахтовать теплоход или яхту.

— Да, мысль хорошая! — заулыбался Липатов.

— Верно, — поддержал товарищей Шашков и выжидающе посмотрел на Лютова.

Тот с сомнением покачал головой.

— Дерьмо! — смачно выругался Каймаченко. — Это все полная херня! Кто из вас знает точно, где он? Как вы думаете его захватывать в Лондоне? Это вам не Саранск, не Питер и не Москва, там не похищают людей и не убивают их десятками в подъездах! И потом, кто из вас специалист по операциям такого масштаба?

— То была другая историческая эпоха, — вмешался Лютов. — Рука Москвы была длинной, в обеспечении безопасности участвовала вся страна — и экипажи судов, и пассажиры — да любые граждане, которых мы просили! А какой сейчас год? Руки стали короткими, дисциплины никакой нет, помогать нам никто не станет. Сейчас такая операция попросту нереальна!

— Хорошо хоть Павел соображает, что к чему! — зло сказал Каймаченко. — Я выгоню вас на улицу, будете следить за неверными мужьями! На большее, похоже, вы не годитесь!

Игорь Пыхонин потупился и принялся рассматривать свою сигариллу. Он строил из себя утонченного интеллигента, хотя и не знал, что надо носить длинные носки. И плохо держал себя в руках. Сильные пальцы непроизвольно мяли сигариллу, коричневый табак сыпался ему на брюки. Шашков и Липатов старательно изображали свою непричастность к отклоненной идее. Все ждали решения начальника. Но тому тоже ничего умного в голову не приходило.

— Расходитесь по рабочим местам и думайте! — резко приказал он. — Домой никто не уходит! Все предложения докладывать мне немедленно!

Любое хорошее досье содержит практически неисчерпаемую и нестареющую информацию. Папка с делом Карданова давно не обновлялась, последним листом стала газетная вырезка о вылете мистера Томпсона в Лондон. С фотографии смотрел никакой не Томпсон, а Макс Карданов. У него было много имен, но все они оказались оперативными псевдонимами. Его много раз подставляли, но он так и не стал подставной фигурой. Под фамилией Томпсон он родился в Лондоне, его родители — советские разведчики-нелегалы. И фамилия Томпсон — тоже оперативный псевдоним. Он — человек без имени. Но факт рождения в Лондоне — это бесспорный и неопровержимый факт, который дал ему возможность получить английское подданство.

Владислав Игоревич Каймаченко медленно переворачивал страницы, перечитывая то, что было ему хорошо известно. Но при новом осмыслении старый материал поворачивался неизвестной стороной. Было три часа ночи, глаза слипались, но Каймаченко старательно продирался сквозь ровные строчки машинописного текста и деформированные буквы рукописных строк. Он все больше узнавал о своем далеком противнике.

Макс хорошо подготовлен, он выполнял много сложных заданий, о которых написано в других досье, запрятанных в бронированных сейфах спецслужб или сожженных в связи с крайней скандальностью содержания. Его научили стрелять и убивать, конспирироваться, его зомбировали, многократно воздействуя на подсознание.

Каймаченко стал целенаправленно изучать тему зомбирования. Именно здесь можно найти ключик к Томпсону-Карданову! Но разобраться в столь специфическом вопросе было непросто. Так кто занимался этой работой? Ага, вот: профессор Брониславский, психиатр, доктор наук, имел высшую форму допуска к секретным сведениям. Вот и ключик, а может, отмычка, неважно.

Он нажал клавишу селектора.

— Павел, зайди ко мне.

— Есть, шеф, — тут же отозвался Лютов.

Для порядка Каймаченко прозвонил остальным заместителям и спросил, какие появились предложения. Как и следовало ожидать, никаких не появилось. Но они добросовестно борются со сном, не спят ожидающие их водители и охранники, наверняка не спят и возглавляемые ими бригады. Все ждут, все готовы действовать. Но надо отдать команду.

Дверь резко распахнулась.

— Слушаю, шеф!

Выросший на пороге Павел выглядел так, будто и не чувствовал усталости. Владислав протянул ему листок бумаги.

— Вот фамилия и адрес, найди этого человека и привези сюда.

— Сейчас?

Каймаченко несколько секунд подумал.

— Нет, утром. Часов в восемь. Раз у тебя есть задание, можешь немного поспать. Остальным ничего не говори, пусть работают.

— Профессор Брониславский, — вслух прочел Лютов и вопросительно посмотрел на шефа.

— Да, думаю, он хранит в своей голове множество ключиков ко множеству тайных дверок.

— Я все понял, шеф.

Павел исчез, и Каймаченко прилег отдохнуть, немедленно провалившись в тяжелый сон.

Брониславскому зашкалило далеко за шестьдесят. Если бы он был слесарем, плотником или шофером, то уже не смог бы твердо держать молоток, рубанок или рулевое колесо. А значит, сидел бы на пенсии и влачил жалкое существование, всеми забытый и никому не нужный. Но у профессора главный рабочий инструмент — голова, которая у Брониславского функционировала вполне исправно. Он преподавал в двух институтах, вел аспирантов и консультировал в психиатрической клинике. А следовательно, неплохо зарабатывал, был востребован и доволен жизнью. Чтобы не поддаваться возрасту, он каждое утро проходил пять тысяч шагов, строго по шагомеру, потом принимал контрастный душ и отправлялся на работу, причем, как правило, за ним присылали машину.

Но сегодня прогулка сорвалась. Только он вышел из подъезда, как дорогу заступил могучий молодой человек специфической внешности: то ли из бандитов, то ли из органов борьбы с бандитами. Как ни странно, эти антиподы похожи друг на друга, и в последнее время разница между ними стирается все больше и больше.

— Профессор Брониславский? — вежливо осведомился молодой человек, хотя эта вежливость не могла обмануть опытного психиатра.

— Да. Думаю, вам это известно.

— Вас приглашают для консультации в «Консорциум». Когда-то вы нас консультировали, помните?

При слове «Консорциум» психиатр шарахнулся в сторону и тревожно огляделся по сторонам.

— Но я уже давно не работаю по этим программам! Я ничего не знаю о них и ничем не могу помочь!

Лютов обескураженно улыбнулся.

— Значит, вы скажете все это моему начальнику, и я отвезу вас обратно. Но все равно ваше время будет оплачено.

В руку профессора сама собой влезла стодолларовая купюра.

— Я ведь человек маленький, меня за вами послали, и если я не выполню задания, у меня будут неприятности.

Паша Лютов довольно успешно изображал казанскую сироту, но обмануть старого лиса было трудно, тем более что неподалеку стояли «БМВ» и огромный черный джип, из которого выглядывали такие же специфические лица, как у собеседника профессора. Эти ребята не были похожи на сирых и беспомощных. К тому же сто баксов — вполне приличный гонорар за простую консультацию.

Брониславский понимал, что успокаивает сам себя, ложно мотивируя свое решение. На самом деле у него нет выбора, эти люди отвезут его куда угодно и могут сделать с ним все, что захотят.

— Хорошо, молодой человек, чтобы не доставлять вам неприятностей, я поеду с вами.

— Вот и замечательно! — просиял Паша. — Большое вам спасибо!