Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Акция прикрытия - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 8


8
Изменить размер шрифта:

– Давай по порядку и очень подробно, – выдохнул инспектор и двинулся дальше. Осведомитель с достоинством шел рядом и неторопливо рассказывал...

Через четверть часа они расстались. Мидия сдал собранную информацию, получил подробный инструктаж и очередное задание.

– Зайду на рынок за фруктами. – Фирс пожал полицейскому руку. – Сказал ребятам, что хочу побаловать одну даму авокадо...

Иорданидис проводил взглядом повернувшего назад агента. Тот всегда тщательно придавал правдоподобие своим действиям, чтобы окружающие не заподозрили странностей поведения и не прознали про его вторую жизнь. До сих пор это его спасало.

Сам полицейский прошел до конца квартала, свернул направо и по Пирейскому проспекту вышел на площадь Согласия. Несколько минут он стоял на краю тротуара, меланхолично глядя перед собой – на ровную ухоженную лужайку в центре огромного асфальтового круга, фонтан, окружающий авангардистскую скульптуру из ярко-зеленого стекла, на двух молодых женщин с колясками, худощавого человека, выглядывавшего из новенького красного «фиата». Потом он понял, что это Влакос. Контрразведчик выразительно жестикулировал.

– Ты что, спишь на ходу? – услышал Андреас, опускаясь на скрипнувшее под мощным телом мягкое сиденье. – Вертолет на Тинос взлетит через сорок минут!

Чувствовалось, что напарник чем-то взбудоражен. Машина резко рванула с места.

– У меня новости, – торжественно сообщил Иорданидис. – Есть след второго акваланга!

Когда полицейский закончил говорить, Влакос довольно улыбнулся.

– А я вышел на след человека, появившегося на Тиносе как раз в то время, когда погибли русские «тюлени». Через день-два узнаю подробности. Значит, сегодня мы неплохо сработали!

Он еще прибавил газу.

– Неплохо... – озадаченно повторил Андреас и замолчал, задумавшись.

Откуда у Влакоса эти сведения? Час назад он не знал ни о каком человеке... Радиотелефона у него нет... Как можно, ожидая в машине на площади Согласия в Афинах, получить информацию о событиях, происходящих за сто пятьдесят километров?

Иорданидис напрасно ломал голову: ответ на ум не приходил, хотя был достаточно прост. Только что Влакос провел встречу со своим лучшим агентом. Очень осведомленным, а потому ценным источником, хотя и имеющим ряд свойственных каждому человеку недостатков. Был у него и очень специфический дефект: сразу два секретных досье, хранящихся в потайных архивах могущественных ведомств. В министерстве внутренних дел он проходил под псевдонимом «Спрут», а в министерстве общественного порядка назывался «Мидией». Что делать – Фирс Антонионис в детстве мечтал стать не только полицейским, но и контрразведчиком...

* * *

Капитан-лейтенант Чижик не чувствовал себя ни в чем виноватым. Он добросовестно выполнял приказы старших начальников, и не его вина, что самый главный из них оказался предателем. Но и в армии, и во флоте, и в ГБ, да и в любой властно-бюрократической структуре первым отвечает тот, кто стоит внизу управленческой пирамиды. После гибели командовавшего сверхмалой подводной лодкой мичмана Крутакова крайним оказывался командир лодки-носителя «У-672».

– Я получил приказ начальника морского отделения подполковника Сушнякова провести операцию «Переход», – в который раз объяснялся Чижик. – В назначенное время в квадрате «С-11» я принял на борт человека с письменными полномочиями начальника одиннадцатого отдела – генерала Верлинова – и в соответствии с приказом в дальнейшем действовал по его указаниям...

Бывший командир подлодки «У-672» рассказывал это уже много раз. Начальнику морского отделения, оперуполномоченному военной контрразведки, комиссии по служебному расследованию из одиннадцатого отдела, начальнику сектора отдела внутренней безопасности ФСК, следователю военной прокуратуры... И еще доброму десятку различных комиссий, инспекторов, проверяющих, коллегам по службе, шепотом в постели – жене, с двадцатью оговорками о необходимости держать язык за зубами... При этом Чижик на девяносто семь процентов говорил правду, а на три процента, повинуясь инстинкту самосохранения, врал всем без исключения.

Но он чувствовал, что ни правда, ни ложь не помогают выпутаться из той передряги, в которую он попал, а потому все больше и больше озлоблялся на разнокалиберных проверяющих, надзирающих и контролирующих, умеющих только протирать штаны на жирных задницах, елозя по мягким сиденьям удобных штабных стульев, да спрашивать, почему он, проводя боевую операцию в чужих территориальных водах, не распознал изменника, не пресек своевременно его действий и не предотвратил неприятностей для всей этой кабинетной братии.

– ...Когда поступил приказ подполковника Сушнякова вернуться на базу, принятый на борт человек предъявил служебное удостоверение личности начальника отдела генерала Верлинова и взял командование на себя, о чем сделал соответствующую запись в бортовом журнале. После этого он приказал соблюдать режим радиомолчания и на связь с базой не выходить. Не зная о том, что Верлинов – предатель, я выполнял все его распоряжения...

На этот раз Чижик излагал свою историю новому начальнику переименованного одиннадцатого отдела полковнику Дронову, каменно восседавшему на месте беглого генерала. Капитан-лейтенанта удивляло то, что полковник отослал подчиненных и остался с ним наедине. Да и какой смысл ему выслушивать показания, зафиксированные в десятке протоколов?

– После того как Верлинов на СПЛ покинул «У-672», я вышел на связь с базой и узнал, что он – преступник и его необходимо задержать...

Чижик извлек не первой свежести носовой платок и вытер вспотевший лоб. Дронов рассматривал растерянного капитан-лейтенанта в упор. Круглое лицо, круглые глаза, оттопыренные уши, задравшийся на макушке вихор. Мальчишка. Тридцать пять лет, женат, один ребенок, живут в малосемейном блоке офицерского общежития, семейная жизнь не особо благополучна: жена недовольна зарплатой, отсутствием квартиры, длительными отлучками супруга, Карьера у Чижика оказалась ломаной: его списали из атомного подводного флота и перевели с понижением в одиннадцатый отдел. Здесь, правда, до недавнего времени все складывалось удачно – молодой командир подводной лодки специального назначения, перспективный, вполне мог поехать в академию, потом повышение, другой уровень руководства, соответствующее материальное обеспечение, улучшение жилищных условий, автомобиль с шофером, солдатики в ролях вестовых, ординарцев, поваров... Теперь, понятное дело, радужные планы накрылись, никакого роста, никакой академии – захолустная база, пожизненная общага, звание кап-три к пенсии – вот и вся перспектива. Жена с ним в ссылку не поедет, у нее и сейчас есть любовник – некто Бутько, коммерсант из «новых». Значит, одиночество, водка, галлюцинации по ночам...

Чижик и подумать не мог, что полковник столь глубоко изучил его личную жизнь, лучше его самого. Во всяком случае, о Бутько капитан-лейтенант ничего не знал.

– ...Но связи с СПЛ не было: он, гад, и им приказал соблюдать радиомолчание... А когда Крутаков связался со мной, то доложил, что Верлинов ушел на скутере, а они легли на обратный курс...

Дронов понимал: объективно этот всклокоченный мальчишка ни в чем не виноват и не заслужил того, что ему предстоит. Но жизнь требовала найти козла отпущения, громоотвод, и логика служебных расследований подталкивала к грубой каменной плите жертвенника именно командира «У-672». Потому что иначе кровь придется пускать Сушнякову или, чего доброго, ему самому...

Полковнику не было жаль бывшего капитана, ибо сострадание, как, впрочем, честь, совесть, порядочность и другие подобные категории, не входит в систему служебно-должностных ценностей, не отражается в характеристиках, не учитывается при аттестациях и не способствует продвижению по службе. Он внимательно рассматривал Чижика, вспоминал его семейные обстоятельства, но вовсе не из сочувствия к искореженной судьбе молодого офицера. Дронова интересовало одно: говорит он правду или лжет. Именно от этого зависело многое, в том числе и благополучие самого начальника Управления.