Акция прикрытия - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 69

– Очень важная новость, – сразу же начал вошедший, и это тоже было неправильно" потому что к делу принято переходить только после предварительных разговоров на малозначительные житейские темы. Но уже через минуту Магомет понял всю исключительность информации, которой обладал опальный земляк. Оглядевшись по сторонам и наклонившись к самому уху Тепкоева, Ильяс прошептал слова, от которых у хладнокровного руководителя чеченской общины потянуло холодом между лопатками.

– В секретном тоннеле под землей заложена атомная бомба, которая может взорвать Кремль!

Ветер, противный пронизывающий ветер, постоянно дующий осенью и зимой с Японского моря, вызывал головную боль, депрессию и приступы черной меланхолии, временами переходящие во вспышки отчаяния, для нейтрализации которых зам командира в/ч 0752 капитан-лейтенант Чижик использовал мутное «шило» или, реже, фальсифицированный коньяк, завозимый не знающими преград кавказцами в магазины райцентра из теплых южных краев.

От облупленного здания штаба Чижик, придерживая рукой фуражку, шел к свинцовому, покрытому белой рябью морю. Навстречу, борясь с силой тяготения и инерцией вращения Земли, а потому раскачиваясь сразу в двух плоскостях, двигалась пара матросов. Судя по курсу, они возвращались из самоволки. Чижик собирался провести с нарушителями флотской дисциплины строгую беседу, но те внезапно пропали из виду. Значит, заметили офицера, поняли, кто он, и изменили маршрут, а следовательно, пьяны в меру и соображают, как себя вести. К тому же возвращаются в родную часть, а не дезертировали, хотя вполне могли это сделать. Впору объявлять ребятам благодарность.

Тем более что какое-либо взыскание для них и трудно придумать. В продуваемой насквозь казарме температура не поднимается выше четырнадцати градусов, несъедобная малокалорийная пища едва позволяет передвигать ноги, работают они в сырых холодных отсеках с повышенным радиоактивным фоном...

Выход на пирс перекрывало двухэтажное здание отдела радиационной безопасности, но сейчас двери санпропускника были открыты настежь: под последние сокращения попали радиохимическая и радиобиологическая лаборатории, после чего служба радиационного контроля перестала существовать. Вдоль пирса стояли лодки.

Атомная подлодка первого поколения «Китенок» с разводами коррозии по стальной обшивке, рядом более поздний проект – «Раскладушка», так изобретательная флотская братва окрестила ее за поднимающиеся во время ракетного залпа сегменты корпуса, а вот еще более поздние – ракетная «Акула» с горбом позади рубки и торпедная «Барс» с характерным наростом сзади – капсулой для выпуска гидроакустической антенны. У этих корпуса уже обтянуты толстым слоем черной резины, гасящей сигнал на локаторном экране противника.

Обычно боевые корабли радовали глаз капитан-лейтенанта и поднимали настроение. Но списанные АПЛ даже внешне имели столь жалкий вид, что лишь усугубляли хандру.

Дело было, конечно, не в ветре, или по крайней мере не только в нем. Бухта, в которой находилась база, называлась Ольга. И райцентр назывался Ольга. А настоящая, живая и теплая Ольга осталась за тысячи километров и не собирается приезжать к мужу.

– Надоело, – вяло сказала она, глядя куда-то в сторону. – По углам скитаться, у черта на куличках жить, зарплату твою копеечную месяцами ждать... Надоело!

Он надеялся, что со временем жена передумает, но она не стала отвечать на письма, не пришла на заказанные с большим трудом переговоры, а потом неизвестный «доброжелатель» прислал анонимку, в которой подробно расписал, как Ольга живет с каким-то спекулянтом. Все выглядело очень правдоподобно, Чижик сжег анонимку и в очередной раз напился до чертиков. Здесь это было привычным времяпрепровождением. Капитан третьего ранга Сазонов обычно пил отдельно от подчиненных, да особист Кречко старался не подрывать совместной пьянкой авторитет контрразведки в глазах «обслуживаемого контингента». Зато старшие лейтенанты Петухов и Ивашкин, не таясь, искали компанию и всегда приглашали свежего человека, каковым являлся Чижик. Захмелев, тот рассказывал, какую карьеру сделали его собутыльники Резников и Егоров, да старый кореш Генка Шелковский, с которым тоже, слава Богу, выпито немало.

Петухова с Ивашкиным его рассказы вдохновляли и, опрокинув по нескольку стаканов, они всерьез ждали вестового с пакетом из Главного штаба ВМФ, в котором лежал приказ о назначении их на высокие должности. Какие это должности, они толком не представляли, просто «высокие должности». Вестовой не появлялся, тогда старлеи отправлялись в поселок, где у них была одна зазноба на двоих, которой, впрочем, им вполне хватало, возможно с избытком, потому что каждый раз они упорно звали Чижика с собой.

На пирсе показалась отработавшая смена. Восемь часов она боролась за плавучесть очередной лодки и предотвращение радиоактивного загрязнения окружающей среды. Собственно, к этому фактически и сводилась задача в/ч 0752 – обезопасить списанные, но заполненные реакторным топливом лодки, на которых не действовали системы осушения отсеков и магистрали воздуха низкого и высокого давления, протекали легкие корпуса, не включались блоки аварийной защиты, вышло из строя все вспомогательное оборудование, призванное локализовать возможные утечки жидких радиоактивных отходов.

База отстоя представляется умникам из Главного штаба ВМФ самым подходящим местом для сокращения финансирования. И вот результат: от роты охраны остался неполный взвод, береговое техническое обеспечение существует только на бумаге, личный состав урезан на три четверти... Некогда важная и чрезвычайно секретная воинская часть практически расформирована и агонизирует.

Особенно туго приходится зимой: чтобы поддерживать плюсовую температуру в реакторных отсеках, на лодках установили самодельные «козлы» – обрезки асбестовых труб, обмотанные толстой проволокой, какими обычно обогреваются строительные бытовки и от вида которых пожарники приходят в неистовство. Когда Чижик впервые увидел раскаленную докрасна спираль сметанного на живую нитку «козла» возле силовой установки АПЛ, он чуть не упал в обморок. Сюда бы кого-нибудь из чиновников Госатомнадзора! Только что он скажет? Ведь если вода с ЖРО[24] замерзнет и разорвет трубопроводы, то произойдет Чернобыль ь 2... Поэтому куда большей угрозой, чем самодельные обогреватели, являются ежедневные плановые – для экономии электроэнергии – отключения света во всем районе.

– Куда, куда! – Дежурный мичман с красной повязкой на рукаве и штык-ножом у пояса преградил дорогу нескольким матросам, пытавшимся сразу же выйти с пирса. – В душ, на переодевание и радиоконтроль!

– Да зачем оно надо... Двадцать раз переодеваться да в купалку бегать... А там вода холодная!

– Давай, давай, не умничай! – Мичман добавил несколько слов, обладающих особой силой убеждения. Нехотя матросики потянулись за остальными в санитарный блок.

Когда-то процедура выхода из зоны АПЛ была строгим и четко регламентированным обрядом. Каждый член экипажа снимал синюю робу, все шовчики которой обследовал дотошный дозиметрист, потом проходил несколько ураганных водяных заслонов, сбивающих с тела даже микронные пылинки, и вновь попадал в руки уже другого, но не менее дотошного дозиметриста и лишь после этого получал допуск к своей обычной, «чистой» одежде. Но турникет на выходе из санпропускника поворачивался лишь после третьего, контрольного, замера, столь же тщательного, как и два предыдущих. Упростить процедуру было невозможно, да это и в голову не могло никому прийти: все понимали – с атомом шутки плохи!

Теперь от всех строгостей остался только слабый душик с чуть тепловатой водой да ручной дозиметр у дежурного мичмана. Работали на лодках в обычной форме и, как подозревал Чижик, не всегда переодевались.

Капитан-лейтенант подошел к санпропускнику вплотную. Предотвратив неконтролируемый выход из радиационной зоны, мичман осмотрелся и, заметив начальника, направился к нему.