Акция прикрытия - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 62

Начальник СБП зевнул и взглянул на часы. Половина первого. Лечь спать и проспать до утра без всякого дурацкого феномина... Снова прогудел интерфон. Докладывал внешний пост.

– Позвонили из подъезда, товарищ генерал-майор... Тимофей привел гостей, уличный пост их не пускает... Голос охранника был виноватым.

– Сколько гостей? – после паузы спросил Коржов.

– Двое. Парень и девушка.

– Спустись вниз, Тимофея домой, гостей в дежурную машину, отвезти, куда попросят, и чтобы вежливо.

– Есть, товарищ генерал! – Внешний пост отключился. Спокойно лечь спать не удалось. Через пять минут хлопнула входная дверь, послышались крики.

– Почему вы меня тащите?! Я что, арестован? Коржов вышел встретить сына. Растрепанный и возбужденный Тимофей если и был пьян, то несильно. Круглое простодушное лицо раскраснелось, он размахивал руками и без конца поправлял съезжающие с переносицы очки с круглыми маленькими стеклами.

– Я что, не могу привести домой гостей? – Жестом обличителя он наставил на отца указательный палец. – Я неоднократно бывал у своих товарищей, а они у меня – ни разу!

Охранник внутреннего поста с каменным лицом стоял у стены, старательно изображая, что он ничего не слышит.

Коржов увлек Тимофея в глубь квартиры.

– Ты знаешь, что у нашего дома особый режим охраны, – привычно начал он обычные увещевания. – Здесь живет Президент...

– Плевать! Я не к Президенту иду, а к себе домой!

– Круг лиц, имеющих право входа, ограничен, – терпеливо продолжал Коржов. – Те, кто не включен в список, могут проходить через КПП лишь по предварительным заявкам...

– А я включен в список?

– Тебя пропускают без всяких списков и не требуя документов. Но эта привилегия не распространяется на твоих друзей.

– Входить в собственный дом – «привилегия»? Однако! А как же Президент встречается с народом? Или там собирают тех, кто по заявкам? Сейчас я пойду и у него спрошу!

Тимофей дернулся, но железный захват только сильнее сомкнулся на предплечье.

– Алла! – не выказывая раздражения, крикнул Коржов. Он испытывал комплекс вины перед сыном. Вечная занятость, круглосуточная работа... Они практически не виделись и похвастать, что приложил руку к воспитанию Тимофея, главный телохранитель не мог. Устроил в МГИМО, пару раз вытащил из милиции, куда парня забирали за всякую мелочевку, – вот и вся родительская забота.

– Ты опять нетрезв? – сухо сказала жена, выходя из спальни. – Быстро принимай ванну – и спать!

Коржов ослабил кисть, отпуская немощную руку Тимофея.

– Вот прокатят твоего Президента на выборах, и что вы будете делать? – ядовито спросил сын. – Пускать в дом всех, кто хочет? Или закрутите всем руки, как мне?

Он потер предплечье.

– Тихо! – Коржов инстинктивно оглянулся. Он был уверен, что в квартире нет микрофонов, но уверенность касалась только мероприятий своей службы и не достигала ста процентов. – Ты пьян, прекрати болтать ерунду!

– А-а-а! – торжествующе кричал заталкиваемый Аллой в ванную Тимофей. – Не нравится иметь сына диссидента!

– Замолчи, тебе сказали!

До Коржова донесся шлепок подзатыльника. Поморщившись, он закрыл дверь кабинета.

Мягко зазвенел телефон. На связь вышел дежурный по Службе.

– Товарищ генерал, дежурная машина следует в Сочи. По какому классу обеспечивать сопровождение?

– Почему в Сочи? – недоуменно спросил Коржов. – Кто направлял, зачем?

– Вы распорядились отвезти гостей сына, куда захотят... Они захотели в Сочи.

Коржов ругнулся сквозь зубы. Раздражение перерастало в ярость и требовало выхода.

– Где находится машина?

– Приближается к кольцевой.

– Остановиться, высадить к черту этих клоунов и вернуться на место!

Дежурный молчал.

– Вы поняли?!

– Так точно, товарищ генерал! Коржов с силой бросил трубку.

Через час, когда они лежали в супружеской постели, Алла придвинулась вплотную и прошептала в самое ухо:

– А вправду, что будет, если не изберут?

Генерал молчал. Они были женаты уже двадцать пять лет – на любой службе срок достаточный для выхода на пенсию, поэтому прикосновения почти голых тел не возбуждали, хотя создавали ощущение покоя и уюта.

– Это ж небось из квартиры выселят, с дачи попрут. И вообще...

Квартира, дача... Глупенькая! Шкуру снимут, кишки выпустят и на сук намотают – вот что будет! В России испокон веку принято: теряешь власть – теряешь все: уважение, богатство, жизнь...

Коржов обнял жену, уткнулся лицом в не потерявшие пышность волосы, вдохнул знакомый родной запах.

– Изберут. Обязательно изберут. Даже не думай о Другом, – еле слышно проговорил он в расчете на маловероятные, но все же возможные микрофоны.

Туннель был широким и сухим, пол выложен большими бетонными плитами, лучи особо сильных фонарей не могли пронизать темноту ни в одну, ни в другую сторону.

– Как метро, – сказал Лечи, и гулкое эхо прокатилось под притаившимся в вечной ночи сводом.

– Давай направо, а Лема – налево, – скомандовал Магомет, и две группы вооруженных людей разошлись в противоположных направлениях. Шум шагов многократно усиливался в замкнутом пространстве, как будто за ними двинулись невидимые подземные великаны. Но Магомет и его соплеменники были лишены фантазии и признавали только вполне реальные опасности.

– Осторожно, могут быть мины, сигнализация или ток, – выкрикнул Тепкоев последнее напутствие. Прыгающие лучи фонарей становились все слабее и наконец исчезли из виду. Зато ожила рация.

– Два хода в боковых стенах, – передал Лема. – Один напротив другого. Коридоры поуже и воняет плесенью.

– Никуда не сворачивать! Идти по главному туннелю в пределах радиосвязи, – приказал Магомет. – Как только связь нарушится, возвращаться обратно!

Лечи на связь не выходил. Сообщать особенно было не о чем. Через два километра туннель сузился, пол стал уходить вниз. Потянуло сыростью. Плетущиеся следом три бойца раздраженно ругались.

– Лучше по горам ходить, чем под землей ползать...

– Надо машинку сюда затащить. Есть такие маленькие, трещат здорово...

«Карт, – вспомнил Лечи. – А что – это мысль!» Он почти все время светил себе Под ноги, иногда освещая стены и потолок. Когда он в очередной раз поднял фонарь, то прямо перед лицом увидел туго натянутую веревку толщиной с палец.

– Черт! – Лечи резко остановился. Идущий сзади по инерции ткнулся ему в спину.

– Что там?!

– Какая-то веревка... Может, натяжная мина... Еще три луча взметнулись вверх.

– Это... Это не веревка... – испуганно выдохнул кто-то. – Паутина! – Четыре видавших виды мужика шарахнулись назад, зачарованно глядя на белесые, геометрически правильные узоры, сплетенные неизвестным ткачом. Они спокойно отнеслись к известию о натяжной мине, но зловещая сеть, вполне годящаяся для того, чтобы поймать любого из них, повергла каждого в состояние, близкое к паническому.

– Дайте нож! – Уверенностью в голосе Лечи пытался подавить сосущее чувство страха.

– Не надо... Вдруг паучище прыгнет...

– У тебя же автомат!

– Тут темно... И потом, может, их много... Лучше придем с огнеметом, тогда выжжем всех, как клопов!

– Правильно, с огнеметом надо...

– Да, огнемет возьмем и придем... Лечи понял настроение спутников, тем более что оно не сильно расходилось с его собственным.

– Ну, раз боитесь, пойдем обратно.

Против обыкновения никто даже не возмутился обвинению в трусости. Держа оружие на изготовку и не поворачиваясь спиной к чудовищной паутине, все четверо долго пятились назад, потом развернулись и быстро направились к отправной точке своего путешествия.

– Он небось размером с собаку...

– Может, ядовитый...

– Да и так если присосется, всю кровь выпьет... Разговоры явно не способствовали укреплению боевого духа, поэтому Лечи решил вмешаться.

– Э-э-э, что такое паук! Он мягкий и без зубов. А в газетах писали, что в метро крысы водятся – здоровые, как волкодавы... Боевики ускорили шаг, желтые лучи беспокойно обшаривали все вокруг.