Насмерть - Громов Борис Николаевич - Страница 6

— Лады! — донеслось оттуда.

Пока таинственный Курсант что-то бормотал в рацию, Володя смирно стоял, закинув на плечо автомат, а бугай разглядывал его, весело щуря свои карие, чуть раскосые глаза.

— Прозвище у тебя какое, ходок? — снова донеслось из УАЗа.

— Малек.

— Все нормально, командир, и прозвище совпало, и по описанию — похож.

— Ну, что ж, Вова, будем знакомы, — великан в черной косынке снова подмигнул и протянул устрашающих размеров ладонь. — Михаил Тюкалов, позывной — Чужой. Значит, говоришь, ходок?

— Угу, — мотнул головой Володя и снова поймал на себе веселый и немного скептический взгляд.

— А не слишком ты, друг, молод… — начал было представившийся Михаилом амбал, но вдруг резко осекся и, несколько секунд помолчав, вдруг выдал:

— Понял тебя, Коваль, тогда возвращайся, собираем трофеи и — на базу.

«Он что, контуженный что ли?» — мелькнула в Володиной голове испуганная мысль. А что, если на голову ушибленный и заговариваться начал, так сейчас пальнет из своего понтового автомата, и все, поминай как звали… И лишь через секунду ходок сообразил, что сказано это все было вовсе не ему. Он разглядел торчащий в ухе Михаила маленький наушник с уходящим от него куда-то за плечо витым проводочком. Вот это да! Точно, крутые до безобразия, какое уж там кино. Про такие вот примочки к радиостанциям он только от Рыжего да его друзей слышал, когда они, немного выпив, начинали прошлые, еще довоенные времена вспоминать. Правда, вживую увидал впервые, ни у «погранцов», ни в Бригаде таких игрушек ни у кого не было.

— Так о чем это я? — снова обратился к ходоку Тюкалов. — А, ну да, не слишком ли ты, парень, молод для такой работенки? Тебе лет-то сколько вообще?

— Восемнадцать, — выпалил Володя и тут же стушевался под будто насквозь просвечивающим его взглядом наемника. — Ну, будет… Скоро…

— Скоро — это когда?

— Весной следующей, — обреченно махнул рукой ходок.

— Значит, только-только семнадцать стукнуло? Ну, и кой черт тебя, стручок ты зеленый, гороховый, в такую даль одного понес, да еще в такое время?

— А чего делать-то! — с вызовом поднял на Михаила глаза Стельмашок. — Жрать хочется. И не только мне одному.

— Семья? — понимающе поинтересовался Тюкалов.

— Сестренка младшая, десять лет.

— Тогда ясно… Не зря хоть сходил?

— Не-е-е, — кивнул в сторону по-прежнему лежащего возле пролома рюкзака Володя. — Нормально прибарахлился, если сдам все по нормальной цене — месяца на полтора хватит, ну, экономно если.

— Ничего, не переживай, за тобою еще шмотки вон того гаврика, — Тюкалов махнул рукой в сторону распластавшегося под стеной грудой вонючего тряпья бредуна. — Не ахти что, но все же.

Сзади вдруг громко рыкнул мощный дизель, Володя чуть не подпрыгнул от неожиданности. С севера, со стороны окраины к месту боя неспешно и с достоинством пылил БТР-80, на броне которого сидели еще двое в черных косынках. Один с пулеметом, у второго — низенького, похожего то ли на киргиза, то ли на калмыка, в руках была очень необычная и красивая снайперская винтовка. Ну да, теперь понятно, чего бредуны так вопили. Какой бы ты больной на всю башню ни был — подыхать никому не хочется. Когда тебе пути к отступлению такая дурында отрезает, сразу ясно становится — дрянь дело.

— Ну, чего, Рус? — поинтересовался в висящий на тонком проводочке миниатюрный микрофон Тюкалов.

Азиат со «снайперкой» не стал отвечать по станции, а просто сделал красноречивый жест, чиркнув себе ладонью на уровне кадыка. Ну, да, куда уж понятнее. Михаил только кивнул в ответ и снова повернулся в сторону страхолюдных УАЗов.

— Шуруп, как вы там?

С противоположной стороны улицы к Тюкалову тут же подскочил невысокий крепкий парень, у которого из-под сдвинутой со лба вверх черной косынки выбивался наружу рыжий вихор.

— Все, командир, шмон закончили: пятнадцать тушек, с них — четыре автомата, не поверишь — два ППС и два «калаша», да не абы каких, а раритетных, которые «образца сорок седьмого года». Где только выкопали такие? Один «ручник», три карабина СКС, «мосинских» винтовок семь штук. Пистолетов всего три, два ТТ и один ПММ. Боеприпасов немного. Гранат пяток. Сейчас Рус с Ковалем подъедут, глянем, что у тех, которые в бега подались, было.

— Счетчиком трофеи проверили? — спросил Михаил. — Еще не хватало радиоактивное «железо» в своих машинах возить. На дозиметрическом посту Бригады такой хай подымут — век не расплюемся.

— Обижаешь, командир. Нам позориться перед местными ни к чему, да и так… Вредно оно, — ответил рыжий Шуруп.

— Ну, и ладненько, — кивнул Тюкалов, а потом ткнул пальцем в сторону убитого Володей бредуна. — Так, Саня, все, что вон с того орла комнатного сняли, — парнишке отдайте. Его трофей, законный.

— Да мы и не претендуем, — хитро подмигнул Стельмашку Саня Шуруп. — Что с бою взято — то свято! Пошли, гроза пустошей, трофеи тебе твои выдам.

Володя, уже поняв, что Тюкалов тут самый старший и на любое действие не мешало бы спросить его разрешения, вопросительно взглянул на Михаила. Тот только коротко кивнул и пошел в сторону остановившегося неподалеку бэтээра, с которого ему навстречу уже соскочили азиат-снайпер и средних лет крепкий мужик с «Печенегом». Подобрав с земли свой мешок, ходок направился вслед за Сашей Шурупом к сложенным кучей оружию и снаряжению убитых бредунов.

Отправив под присмотром Шурупа мальчишку-ходока, совершенно ошалевшего от внезапного спасения и свалившихся на него «златых гор» в виде старенького ТТ, вполне еще приличного СКС и полусотни патронов в обоймах к нему, в БТР, я уселся за руль своего УАЗа и, поставив автомат в специально для него сделанное крепление справа от водительского сиденья, дал команду на выдвижение. Бдевший у турельного ПКМС Курсант к своим обязанностям наблюдателя относился очень серьезно, да и сидевший на переднем пассажирском сиденье Руслан, аккуратно пристроивший свою винтовку между колен, осматривал окрестности внимательным и цепким взглядом снайпера. Кроме того, уж во что я точно не поверю, так это в наличие еще одной группы совершенно «потерявших берега» от собственной наглости налетчиков-бредунов в радиусе хотя бы сотни ближайших километров. Словом, подчиненные несут службу в полном соответствии с Уставом гарнизонной и караульной, а ведущий машину командир вполне может немного расслабиться. Машину я вел, что называется, рефлекторно: руки и ноги сами делали свою работу, а вот мысли были где-то очень далеко.

Автоматически объезжая слишком уж высокие ухабы и глубокие промоины, вспоминал, с чего именно вообще начался путь, приведший меня в конце концов в приволжскую степь, на самые окраины Северных Границ. Как сказал персонаж одной позабытой книжки: «Кой черт занес тебя, студент, на эти галеры?»

А началось все для меня — бойца Подмосковного ОМОН, обычного милицейского прапорщика, того самого, умнее которого только старший прапорщик, 15 сентября 2010 года, с совершенно обычной, рутинной «проводки» [8]из Моздока в маленький поселок Беной, приютившийся возле поросшего лесом невысокого горного хребта на границе Веденского и Шалинского районов Чечни. Нам очень сильно не повезло, и, едва проехав треть пути, колонна наша влетела в отлично спланированную и грамотно реализованную засаду боевиков. Водитель моего «КаМАЗа», был почти сразу убит снайпером, а сам я едва успел выпрыгнуть на ходу из кабины, в которую буквально через секунду угодил выстрел из противотанкового гранатомета. Повезло? Да кто бы спорил. Вот только дальше приключилось такое, что впору бы поверить в существование любых богов, Высшего Вселенского Разума или злобных инопланетян на их «летающей посуде». Потому как в себя пришла моя, контуженная близким взрывом, светлость только почти три десятилетия спустя, оказавшись в самом что ни на есть будущем. И оказалось это «прекрасное далеко» ни фига не светлым и уж точно не безоблачным. Ядерный конфликт 2012 года, до которого я не дожил буквально пары лет, спалил планету практически дотла, но даже это не смогло изменить человеческую природу. И те, кто смог пережить самую страшную в истории человечества войну и последовавшую за ней Большую Тьму, продолжали убивать друг друга на равнинах и в горах Чечни, ставшей теперь Терским Фронтом. На этом несчастном клочке каменистой земли, где я, неполными тридцатью годами ранее, почти полтора десятилетия рисковал здоровьем и жизнью в жутком, кровавом и бестолковом «двухсерийном» балагане под названием «контртеррористическая операция», теперь схлестнулись интересы двух непримиримых противников: Турции, лелеющей надежды построить на освобожденных от гяуров [9]землях Великий Туран, и созданной на руинах прежних южных районов Российской Федерации республики Югороссия. Чтобы выжить, мне пришлось вспомнить все, чему научили жизнь и, доброй памяти, армейский инструктор прапорщик Комаров. В новом для себя мире я выбрал новую профессию, опасную, но престижную и весьма неплохо оплачиваемую — стал наемником. И, как показало время, — совершенно не прогадал.