Навлекая беду - Скоттолайн (Скоттолини) Лайза (Лиза) - Страница 27

— Моя губа, прямо здесь, — Энн указала на место чуть левее центра рта, — была расщеплена надвое, не доходя половины пути до носа. Я родилась с этим. Это самый распространенный из врожденных дефектов, и мой случай был еще относительно легким, так как нёбо расщеплено не было, только губа. Точнее, окружающие ткани.

— Ни фига себе!..

— Вот-вот! Моя мать — будем называть ее так — отреагировала не самым лучшим образом. Она была красавица и младенца хотела соответствующего. Такого, чтоб можно было сделать из него кинозвезду. — Энн не желала выглядеть жертвой и сократила рассказ. — Мне не делали никаких операций — ни на губе, ни на нёбе, ни даже на деснах, — пока не исполнилось десять. На то, чтобы я стала выглядеть так, как сейчас, потребовалось семь операций, к концу я уже чувствовала себя подопытным кроликом. Так что, когда я получаю что-либо благодаря своей внешности, то в душе смеюсь.

— Наверное, это было ужасно. — Джуди судорожно сглотнула, а Энн пожала плечами:

— Я не могу ничего вернуть — ни красоту, ни уродство, и желания у меня такого нет. Просто знаю, что, когда я стала хорошенькой, мир изменился, появилась масса незаслуженных преимуществ. Мужчины, клиенты. Менеджер в «Херце» держит для меня «мустанг». Мальчик в видеопрокате откладывает для меня новинки. В суде работники службы безопасности охраняют мой покой. Я понимаю, насколько хорошо обращаются со мной окружающие, потому что я видела и другое. Я все время прокручиваю картинку «до» и «после». А раньше я тоже замечала несправедливость, чувствовала обиду и зависть… Как ты.

Брови Джуди страдальчески изогнулись.

— Поэтому я не осуждаю твои чувства и тебе незачем их от меня скрывать. Я скорее пойму твои ощущения, нежели свои собственные. — В комнате для переговоров стало так тихо, что Энн услышала надлом в своем голосе. Она никогда ни с кем не говорила о столь сокровенном, но прояснить ситуацию было необходимо. — И еще хочу кое за что извиниться. Я подслушивала ваш утренний разговор. Тогда, у меня в доме. Я не была удивлена. Я знаю, что не нравлюсь тебе. Женщины меня не любят. Нельзя обзавестись подругой по случаю.

Джуди выдавила сухой смешок.

— Просто я хочу, чтобы ты дала мне шанс, потому что теперь знаешь больше. Когда думаешь о клиентах, мужчинах, новых дисках — о всех тех привилегиях, которые мне дает внешность, думай и об остальном тоже. Вроде того, что Кевин Саторно пытается меня убить. Красота — не дар небес, Джуди, поверь мне. Она — проклятие.

В этот момент открылась дверь. Вошла Бенни, которую всю так и распирало.

— Дамы, на выход! Только что мне позвонила Мэри.

— Насчет чего? — спросила Энн.

— Насчет твоего убийства. Пошли.

13

Энн в белой бейсболке и темных очках, а также Бенни и Мэри стояли в ярко освещенной крошечной кухне на третьем этаже. Это был переделанный угол спальни, куда втиснули маленький холодильник, двухконфорочную электрическую плитку и крошечную мойку из нержавейки. Здесь приятно пахло чистящей жидкостью и жареной картошкой, но, хотя день близился к концу, было невыносимо жарко. На столике сотрясался дешевый пластмассовый вентилятор. Толку от него не было никакого.

Мэри Динунцио сидела за кухонным столом, напротив миссис Летиции Браун, и держала ее за руку.

— Миссис Браун, это мои сослуживицы, и они хотят услышать ваш рассказ. Об увиденном прошлой ночью. Вы могли бы повторить все с самого начала?

— Запросто. Мне приятно, когда в гости приходят такие дамы.

Миссис Браун было семьдесят семь, ее черная кожа приобрела странный серый оттенок, а затуманившиеся глаза смотрели сквозь трифокальные очки. Дужки вдавились в одряхлевшую кожу щек, окаймлявшую, будто бархатный занавес, неизменную улыбку. Седые вьющиеся волосы поредели. На ней были домашний халат с цветочным узором и черные пластиковые туфли без шнурков. Энн знала, что свои дни она тоже окончит именно в такой обуви, и ждала этого без тревоги. Мысль: будущее тихонько подкрадется к каждому — в свое время.

— Тогда расскажите мне снова, что вы видели прошлым вечером на улице, — сказала Мэри.

— Я видела людей. Все играли, веселились… Я видела людей, идущих гулять, идущих на Паркуэй. Туда, где салют. Люди бродили целый день напролет. Было на что посмотреть…

Миссис Браун махнула дрожащей рукой в сторону окна по ту сторону кухонного стола, который был чуть ли не из картона. Граненые солонки и перечницы прижимали к столику тонкие салфетки — так, чтобы их не унесло легким ветерком, дувшим из окна. Явная перестраховка.

— Из этого окна есть на что посмотреть. Оно куда лучше телевизора. Днем я разглядываю свои книжки, а потом перехожу сюда и гляжу в окно.

— И что же было с домом, о котором я вас расспрашивала? С домом номер 2257?

Миссис Браун провела языком по губам. Тонкие морщины вокруг них сходились к маленькому запекшемуся рту.

— Прошлым вечером я видела все, что происходило в этом доме. В доме, о котором вы спрашиваете.

— В каком доме? Покажите нам.

— Вон в том, номер 2257. Мои глаза не настолько плохи, номер я пока еще вижу.

Миссис Браун подняла руку и указала в окно. Энн посмотрела туда, куда указывал узловатый палец — просто чтобы убедиться. Там находилось крыльцо ее собственного дома, всего в двух номерах отсюда, на той же стороне улицы. С наблюдательного пункта миссис Браун, находящегося на третьем этаже, ей был хорошо виден каждый, кто подходил к двери Энн (разве что поле зрения было узковато). Хотя Энн никогда не видела миссис Браун, можно не сомневаться, что пожилая негритянка не раз за ней наблюдала.

— И что же вы делали прошлым вечером? — Голос Мэри звучал нежно и ровно, в неуловимом соответствии с тоном и ритмом самой миссис Браун.

— То же, что делаю обычно: сидела здесь. Сидела и смотрела на мои газеты, мои фотографии и мои книги.

Она радостно указала на ряд детских школьных фотографий: у всех девочек волосы заплетены в аккуратные косы, а у одного мальчика постарше — дреды и свитер с изображением баскетболиста Аллена Айверсона.

— Это мои внучата…

— Какие милые!

— А вот мои книги.

Она потянулась к куче сборников с кроссвордами и с трудом открыла один из них. Отпечатанные на мягкой бумаге кроссворды были заполнены шариковой ручкой дрожащим почерком. Энн глазами нашла номер десять по вертикали: «Место для сна, 7 букв». В соответствующих клетках стояло не «КРОВАТЬ», а «LIШВЛОСТ». Она просмотрела весь кроссворд. В каждой клетке была аккуратно проставлена буква, но эти буквы не складывались в слова. Мэри оглянулась на Энн:

— Ее дочь и зять живут внизу вместе с двумя детьми. Прошлым вечером они уходили, так что в момент визита полицейских их здесь не было. Миссис Браун оставалась дома. Она все время была наверху, однако копы об этом не знали.

Энн кивнула. С зятем они встретились внизу. Равнодушный молодой человек, любви которого к теще явно не хватало на то, чтобы научить ее читать или хотя бы подняться наверх, когда к женщине пришла с визитом группа юристов. К тому же внизу имелась центральная система кондиционирования воздуха, а вот на весь третий этаж — один-единственный вентилятор. Как можно оставлять мать своей жены в таких условиях?

— Продолжайте, миссис Браун, — кивнула Мэри, подбадривая женщину кивком.

— Я сидела, смотрела, а дочь с зятем — те ушли. Еще был салют. Над крышей. Я увидела те штуки, что летали выше всего. Потом раздался страшный шум, просто страшный.

— Не от шутихи?

— Нет. Выстрелы.

— Откуда вы об этом знаете?

— Я знаю, да-да…

— Вы видели, чтобы кто-то стрелял? — спросила Мэри.

— Нет, я тогда задремала, совсем чуть-чуть, а позже мои глаза… они вдруг открылись. — Миссис Браун раскрыла ладони перед глазами, и Энн представила ее дремлющей у стола душным летним вечером. — И я посмотрела и увидела этого мужчину.

— Какого мужчину? Расскажите нам обо всем, что тогда видели.

— Молодой, хорошенький, белый. Блондин. Его лицо было освещено светом от дома. Изнутри дома 2257. Я его видела, и он начал стрелять из пистолета. Действительно, он так и сделал.