Навлекая беду - Скоттолайн (Скоттолини) Лайза (Лиза) - Страница 11

Энн осмотрела комнату. Ни кружки, ни следов борьбы. Пометок для снятия отпечатков — таких грязных черных пятен, которые остаются после работы специалистов из криминального отдела — тоже нигде не наблюдалось. Полицейские явно не искали здесь отпечатки пальцев. Из чего следовало, что преступление было совершено где-то еще. Ее преследовал запах. Точнее, ужас. И все же Энн заставила себя идти вперед. Нужно выяснить, что же произошло с Уиллой.

Вправо открывалась узкая дверь. Энн вошла в столовую, которая была немногим больше кухни. У левой стены стоял сосновый стол. Нераспечатанные счета от «Визы», предложения открыть кредитную карту, служебные записки лежали кучей в углу стола, рядом с несколькими шариковыми ручками, которые, насколько знала Энн, не писали. Тут тоже все на своих местах, как оставила она, и никаких пятен для снятия отпечатков — ни на столе, ни на двух сосновых стульях, привычно стоявших рядом в углу. На коврике у ножки стола лежала игрушечная мышь — специальная, с запахом кошачьей мяты. Но клочков серой шерсти не было.

— Мэл, — позвала она тихонько, так, чтобы не услышали соседи. Кот должен был бы рысью выскочить на звук своего имени. Энн чувствовала, что нельзя в такой момент думать о коте, но ничего не могла с собой поделать.

— Мэл! — позвала она снова. Ответа не последовало.

Энн прикусила губу. Он сбежал? И жив ли? Его забрал Кевин? Чтобы мучить? Ее охватил гнев, и она прошла дальше, в гостиную. Здесь было темнее, чем в столовой и кухне: окна-то выходили на север. Энн включила бы лампу, однако тогда Дядю Сэма могли бы застукать соседи. Как-никак «взлом и проникновение».

Опять. Ни Мэла, ни следов борьбы. На полу лежит коричневый сизалевый [20]ковер. Наискосок от серого дивана, стоявшего у северной стены возле окна, — телевизор, стереоустановка и полки. Напротив дивана — стеклянный столик, весь в пятнах проб. Энн прошла к нему. Край стола был посыпан черным порошком, и в середине пятна виднелся круглый след от кружки. Возможно, это была кружка с Люси, и тогда ее забрала полиция в качестве вещественного доказательства. Энн попыталась восстановить картину. Уилла, наверное, смотрела телевизор и что-то пила. Тогда где именно ее убили?

Пахло здесь очень сильно, и Энн непроизвольно посмотрела в сторону прихожей, отделенной от гостиной дверью с узорчатым стеклом. Дверь осталась приоткрытой, но в прихожей было темно. Она шагнула вперед и присмотрелась. От увиденного ее замутило.

Прихожая превратилась в бойню. Кровь была повсюду: она забрызгала темно-серые стены, а на закрывавшем весь пол ковре, мокром насквозь, растеклась кошмарная красно-коричневая лужа. Дверь тоже была в крови. Кровь засохла неровными комками, будто малиновая краска… Что может быть ужаснее? Бесформенные темно-красные кусочки плоти покрывали стеклянную дверь и дальнюю стену. Туда же вонзился зазубренный осколок кости. К ближайшей стене прилипла часть скальпа с сохранившимися на ней окровавленными волосами — словно в издевку.

Энн хотелось закрыть глаза. Однако она сдержалась и заставила себя еще раз посмотреть вокруг. Ее взгляд наткнулся на еле видную меловую линию, очерчивавшую тело. Контур на ковре. Ноги нарисованной фигуры — ноги Уиллы — были слегка раскинуты, убитая лежала ступнями к двери. А голова — о Господи, Уилла! — вот она. Похоже, девушку застрелили, как только она открыла входную дверь.

Милостивый Боже! Бедная девочка… Энн опять посмотрела на залитый кровью ковер. Больше всего крови было там, где лежала голова Уиллы. Похоже, ей выстрелили именно в голову. Точнее, в лицо. Если ее действительно убили сразу.

Взглянув еще раз, Энн заметила кое-что новое. Она попятилась назад, косясь на дверь и стараясь не вдыхать ужасный трупный запах. Рядом с контуром тела Уиллы виднелась еще одна линия: слева был очерчен какой-то предмет длиной около фута. Меньший контур расплывался в ее глазах. Потом Энн поняла, что это. Оружие. Бенни рассказывала ей, что копы всегда обводят выброшенное оружие. Орудие убийства было оставлено на месте преступления? Газеты об этом ничего не сообщали. Впрочем, с какой стати?

Энн встала на колени и осмотрела контур пистолета; она прикрывала рот бородой Дяди Сэма — и не только из-за вони. Контур находится слева от тела. Для убийцы это правая сторона. Очертания пистолета были лишь намечены. Он лежал рукоятью к двери, дуло слегка удлиненное. Больше всего это смахивало на обрез. Энн ахнула. Это было любимое оружие Кевина.

Именно им он воспользовался, когда напал на нее тогда, у двери. Он целился в голову Энн, но окружной прокурор, как ни трудно в это поверить, не стал обвинять его в попытке убийства: Кевин ведь ни разу не выстрелил. Отмахнувшись от старой обиды, она обратилась мыслями к Уилле. Конечно, ее убил Кевин! Убийца — правша, и он оказался достаточно сообразительным, чтобы бросить оружие на месте преступления, а не забирать его с собой, рискуя быть пойманным.

Тут ей вспомнилась прочитанная утром газетная статья. Там что-то говорилось о «пистолетных выстрелах» и о «близком расстоянии». Она задумалась. Если Кевин воспользовался обрезом и выстрелил более одного раза и с близкого расстояния, то лицо Уиллы — сами ее черты — были полностью уничтожены.

У Энн свело живот, но она заставила себя успокоиться. С такими повреждениями при опознании вполне могла произойти ошибка. Все указывало на то, что жертва — Энн: это ее дом, и она должна была быть на месте. У них с Уиллой одинаковые волосы, один рост, один вес. Уилла была в ее футболке с надписью «РОСАТО И ПАРТНЕРЫ». Все равно непонятно… Кто опознавал тело Уиллы? Кто-то из фирмы? И еще один существенный кусок головоломки оставался ненайденным: как мог Кевин убить другую женщину? Он же знал, что это не Энн!

В поисках ответа она осматривала прихожую, стараясь не замечать впитавшейся в стену и уже высохшей крови. Ее блуждающий взгляд дошел до люстры на потолке: подделка под викторианское узорчатое стекло, дешевый вариант, поставленный еще при постройке. Люстра была выключена. Энн не могла вспомнить, когда пользовалась ею в последний раз. У нее ни разу не было гостей.

Она потянулась к выключателю. Раздался щелчок, но люстра не зажглась. Может, лампочка перегорела? Минутку… Энн даже не могла вспомнить, вворачивала ли она туда лампочку, когда переехала. Ей не хватало роста, чтобы дотянуться, и она решила с этим не возиться.

В прихожей света не было, и когда Уилла открыла дверь, то оказалась в тени. Если горел свет в гостиной (возможно, все происходило вечером и Уилла сидела перед телевизором), тогда девушка была освещена в лучшем случае со спины. Был виден лишь силуэт Уиллы, и этот силуэт был того же размера и формы, что и Энн. В футболке Энн. Она почувствовала себя глубоко несчастной. Теперь все встает на свои места. Кевин застрелил Уиллу, думая, что это Энн. Он и сейчас мог не знать, что убил не ту женщину. У нее была возможность притворяться мертвой. Энн почувствовала облегчение и ужас одновременно. Только как Кевин сбежал из тюрьмы? Или это был не Кевин… Возможно такое? Она с трудом поднялась с колен и уставилась на пятно. Теперь она думала о Мэле. Кевин его забрал? Где он может быть? Потом Энн вспомнила, где кот прятался, когда приходил газовщик.

— Мэл, Мэл! — позвала она, затем развернулась и поспешила наверх, в спальню. В постели его не было, но решетчатая дверь в туалет была приоткрыта. — Мэл?

Энн вбежала и рывком открыла дверь. Тут же послышалось возмущенное мяуканье. Мэл спал среди ее дорогих туфель. Он вытянул передние лапы.

— Суперкот!

Она схватила Мэла на руки, и тот замурлыкал. Энн, зарывшись в теплый мех лицом, лила слезы, понимая при этом, что ее эмоции лишь отчасти связаны с ним.

— Пойдем-ка отсюда, — сказала она изменившимся от слез голосом.

Когда они вышли из комнаты, кот насторожился.

— Все хорошо, маленький, — успокаивала его Энн, но тут до нее донесся звук шагов на крыльце. Затем задергалась ручка входной двери.