Пурга - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 43

Наверно, Родион тоже сейчас похож на елочного браконьера. И поймай его зеленый патруль — быть статье. Не посмотрят, что голый и без топора. Главное, елка при нем.

Но он бы только обрадовался. Это был бы первый в жизни штраф, который он заплатил бы с улыбкой на лице.

Пурга тем временем немного ослабела, но теплее от этого не стало. Постукивая зубами и похрамывая на правую ногу, ведущий смог выбраться на относительно широкую дорожку. Инстинкт выживания подсказал направление. Главное — не останавливаться, движение — жизнь.

Через десять минут он вырвался на свободу. Впереди, в сотне метрах от него начиналась Белгородская улица. Чуть в стороне, словно «Титаник» в ночном океане, светилась габаритными огнями замороженная стройка торгово-просветительского комплекса. Инвесторы пытались создать видимость работ, поэтому не выключали огней, не увозили краны и не отпускали гастарбайтеров.

Оставалось сделать последний бросок. Дохромать до ближайшего подъезда и припасть к теплой батарее. Если, конечно, в доме есть отопление.

Но тут Родион вспомнил, что он не простой гражданин великой страны, а в некотором роде публичный и популярный. И негоже публичному человеку прохаживаться по улицам родного города в новорожденном виде. Мобильники с фотоаппаратами даже у детсадовцев есть, завтра же ролик попадет в сеть и станет лидером просмотров. А потом руководство канала потребует объяснений. Какого лешего, вы, уважаемый ведущий детской передачи, гуляете по улице в одних ботинках и с елкой в руке? Здесь вам не нудистский пляж.

Одним словом, прежде чем идти в народ, надо хоть чем-то прикрыться. Прикрыть можно верх или низ. На выбор.

Во! Фанерка, прислоненная к дереву. Примерно пятьдесят на пятьдесят. С каким-то текстом. В темноте не разобрать, но в этом нет необходимости. Прикроет все, что надо.

Схватил, прижал к нижней половине туловища. Близость спасения придала сил. Бежал, позабыв про боль в ноге. Хорошо, что нет фонарей. Месяц назад одна девочка в программе попросила волшебный посох, чтобы на ее улице всегда было светло… Хорошо, что посох все-таки не волшебный.

Время позднее, непогода. Никаких прохожих, все по норам. Кроме трех голых идиотов. Место, кстати, знакомое. Да, точно. Давным-давно он вел отсюда репортаж о митинге профсоюза проституток. Профсоюз требовал провести митинг в центре, но власти сказали жесткое «нет» и отправили поближе к парку. Кажется, девчонки требовали зачисления их деятельности в общий трудовой стаж.

А вот и первый рекламный щит. Значит, спасение совсем близко. Где реклама, там жизнь. А жизнь там, где реклама. «Мир дрелей. Удовольствие даже от прикосновения».

Родион представил, как мог бы выглядеть мир дрелей. Во главе — дрель-президент. Такой здоровенный перфоратор с огромным пробойником-сверлом. И алмазным наконечником. Килограммов с десять весом, бензиновый привод. Пробьет танковую броню. Но один недостаток: кончится бензин — и все, отпрезиденствовал. Потом министры и чиновники — тоже перфораторы, меньшего калибра, сидят на электричестве. Но зато без розетки ничего не могут. И так далее по нисходящей. А в самом низу — коловороты. На ручной тяге. Надежные и безотказные, но не медийные.

А сколько других миров… Мир паровых батарей, шапок-ушанок, шуб, перчаток…

Помойка. Это уже практически победа. Помойки, кроме диких, никогда не обитают вдали от человеческого жилища. Не могут они без человека. Пропадут.

Копаться в контейнерах в поисках белья смысла нет — темно, да и снегом все завалено. Пробегаем.

До спасительного подъезда двадцать метров. Дом обычный, не элитный, без фонарей возле дверей и камер наблюдения. Здесь элитных и нет, район не престижный. Оно и к лучшему.

Черт! Замок кодовый! Без домофона. Подергал — ноль на фазе. Попытался подобрать шифр, но дрожащими от холода пальцами не смог попасть ни в одну из кнопок.

Забаррикадировались, словно от татаро-монгольского нашествия. То ли дело раньше — заходи в любой подъезд, грейся на здоровье. А теперь — пуганые. Еще бы. Демократия в стране и частная собственность.

Следующая дверь тоже на запоре. Стучи не стучи — не откроют. Люди, что ж вы делаете?! Столько вытерпеть, а теперь загнуться возле кодового замка. Ну хоть кто-нибудь! Откройте! Это приказ! Нет, это мольба!

Ситуация напоминала штамп из голливудских триллеров. Герой пытается скрыться от маньяка на машине, но та упорно не заводится. Из чего напрашивается единственный вывод: с зажиганием у всех американских машин серьезные проблемы.

Надо бежать к следующему дому. Это еще целых пятьдесят метров. А ноги уже не слушаются головы. И пальцы примерзли к елке и фанерке. Если и повезет с домофоном, то на кнопку вызова придется нажимать носом.

— Лена, ты очень долго стоишь у окошка. Быстро в кровать. А то опять поднимется температура.

— Я просто хотела посмотреть, где дедушка Мороз.

— Он немного опаздывает. Детей много, а дедушка один. Повтори лучше стих. И поправь бант. И не забудь: как только дедушка войдет, сразу начинай читать.

Дочка вернулась на диван и залезла под плед, повторяя про себя слова новогоднего приветствия.

— А если он совсем не придет? — убедившись, что стих не забыт, спросила она. — Он же может про нас не знать.

— Дедушка Мороз знает про всех.

— Как Бог?

— Ну… Вроде того. Только Бог живет на небе, а дедушка Мороз — в лесу.

На всякий случай Надя позвонила в бюро добрых услуг, там подтвердили, что сотрудник на линии, но где-то, по всей видимости, задержался.

Соседка Вика принесла с кухни пирог собственного приготовления и поставила в центр праздничного стола. Ее малышня возилась с Вадиком в углу комнаты, под елкой, собирая железную дорогу.

Подарки положили между дверьми, чтобы дед Мороз смог незаметно спрятать их в мешок.

Надя взглянула на часы. Безобразие. Он опаздывал уже на полтора часа. А праздновать когда? Ночью? Вадику вообще-то завтра на школьный утренник. И не просто в зале сидеть, а выступать.

Хорошо, хоть бывший муж не притащился, ума хватило.

— Может, свечи зажечь? — предложила Вика. — А когда он войдет, включим свет.

— Лишь бы приехал… Нет, ну это уже ни в какие ворота… Я завтра у них деньги обратно потребую.

— Надюш, не нервничай… Тебя ж предупредили — человек выпивающий, но ответственный.

— Я понимаю — задержаться на полчаса, но не на полтора же… Что мне детям объяснять? А если он в три ночи припрется?

— Во всяком случае, это гораздо лучше, чем в три пятнадцать… Я предлагаю сесть за стол и начать. Не пропадать же продуктам.

Надя мрачно кивнула, хотела что-то сказать, но в это мгновенье загудел домофон.

— Наконец-то… Беги, зажигай свечи.

Сама сняла трубку домофона и, не спросив, кто там, быстро проинструктировала:

— Подарки между дверьми. Возьмите и сразу проходите в большую комнату. Мы все там.

Нажала кнопку открывания дверей и повесила трубку.

Родион Панфилов, он же «Дядя Родя», он же говорун Арнольдыч, популярный ведущий популярной программы уже ничего не соображал. Холод полностью заблокировал нервные окончания, и даже если мозг велел конечностям выполнять прямые обязанности, те не подчинялись.

Кнопку домофона действительно пришлось нажимать носом. Судя по загоревшейся цифре, он позвонил в четвертую квартиру. Второй этаж. Если сейчас спросят «Кто там?», он не сможет ответить. В лучшем случае промычит. Челюсть тоже свело. А наверняка спросят, время не детское, мало ли кого принесла нелегкая…

Домофон зашумел, и через мгновение раздался строгий женский голос.

— Подарки между дверьми. Возьмите и сразу проходите в большую комнату. Мы все там.

После чего ригель замка щелкнул, а на домофоне зажглась надпись «Входите».

Боже мой! Неужели?! Не верю!

Дверь открывалась наружу. Родион бросил елку, сунул негнущуюся ладонь под ручку и дернул. Не отпуская фанерки — единственного прикрытия, ввалился в подъезд.