Пурга - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 25

— Так, может… Я посодействую? — памятуя о психологии, предложил участливый сотрудник правоохранительных органов. — Они легально в Великобельске?

— Не знаю даже… Я не спрашивала.

— Ничего, я сам спрошу. Заодно у коменданта — на каком основании селит в гособщежитие посторонних, да еще за деньги?.. Пускай катятся вместе со своими священными животными в экологически чистое место.

— Ой, не надо… Меня тогда точно выселят.

— Хозяин — барин… Я что зашел… Вот, посмотри. Может, узнаешь кого?

Он протянул фотографии судимого элемента. Она сняла очки и принялась рассматривать прекрасные лики преступивших закон граждан. А Женя принялся рассматривать ее.

Да, очки ей не идут совершенно. Либо надо сменить оправу. Но даже без очков до Джулии Робертс далеко. Косметика бы не помешала, прическу подрихтовать, маникюр сбацать. Брекеты рано или поздно снимет. Опустил глаза на ноги. Стройность оценить не удалось — длинная юбка закрывала обзор. Заметил заштопанную дырочку на колготках. И опять почувствовал то странное тепло, что накануне в магазине. Представил, как она зашивает, как смотрит на свет — не заметна ли штопка?.. Тьфу, бред какой. Какие колготки? Он сюда не за этим пришел… Он сейчас не мужчина, он коп.

— Ну, что?

— Нет… Вот этого я в автобусе часто вижу, — указала она на Забаву, — хороший человек… Ой, а он тоже бандит?.. Никогда бы не подумала. Старушкам всегда зайти и выйти помогает…

«А потом старушки бегут в отдел… Помощничек хренов».

— Точно никого не узнала?

— Нет, тот помоложе был. А здесь все старые…

— Жаль, — Евгений забрал фотографии.

— А ДНК вы еще не проверили?

— Что? Ах, ДНК… Нет, не проверил… У эксперта очередь на месяц…

Лариса ничего не ответила, но Жене показалось, что тараканы под плинтусами заплакали.

И совершенно бессмысленно сейчас намекать на встречное заявление. Даже если упасть в ноги и сказать, что у него будут большие проблемы. Не поймет. Какие проблемы, если Гоша через два дня сдохнет?

Он чихнул, едва успев прикрыть рот. Достал из куртки влажный платок.

— Простудились?

— Да, немного… Вчера.

— У меня есть хорошее средство. Мама делала… Просто я тоже с насморком часто мучаюсь. Принести?

— Давай, — не отказался сопливый коп. Лекарство действительно не помешает, да и общение продолжится.

— Сейчас, — она вышла в предбанник, где урчал холодильник времен Карибского кризиса.

«Хоть женись… Ага, уже бегу… А потом что? Развод? Если на каждой потерпевшей жениться, чтоб она заяву забрала, придется заводить при отделе гарем. Да и кольцо обручальное — это же не простое украшение. А серьезное решение двух сердец. Нет, господа начальники… Свадьбы не будет!»

Лариса вернулась с майонезной баночкой, до половины заполненной какой-то коричневой мутью. Во второй руке держала пипетку.

— Вот. По две капли в каждую ноздрю. Там все натуральное, не волнуйтесь. Эвкалипт, чеснок, галазолин, ортофосфорная кислота… Все сразу пройдет. Пипетка чистая, я вчера кипятила.

Он закапал. Дышать сразу стало легче.

— Спасибо, Лариса.

— Не за что. У меня мама травница. Очень хорошая. Даже раковых больных поднимает. С четвертой стадией. Плохо, денег ни с кого не берет. Люди сами предлагают, а она не берет. Я считаю, любой труд должен оплачиваться.

— Да, абсолютно поддерживаю.

«Интересно, сколько бюджетных денег уйдет на обработку этой ведьминой дочки? И сколько кораблей и танков можно на них построить?»

— Ларис… Может быть, мы… Завтра походим по улицам? Если у меня вызовов не случится.

— Зачем?

— Ну, вдруг ты его увидишь… По моим данным, это кто-то из местных.

Никаких данных у детектива не было, но нужно же найти повод для дальнейших оперативных мероприятий.

— Да, конечно… Только завтра у меня до четырех лекции.

— Нормально. Самое злачное время. Давайте в половине пятого в той подворотне.

…На улице он обнаружил в кармане гигантского генномодифицированного таракана. Заполз, наглец. Сыщик выкинул и раздавил его, наплевав на святость.

…Жениться… Какие могут быть игрушки? Щщас!

…Естественно, они никого не поймали. Это было бы слишком просто. Да и как тут поймаешь, если вместо того чтобы высматривать среди честных граждан нечестного, она без умолку тараторила, рассказывая про свой поселок, школу, маму и бабушку.

— Поселок наш разделяет река. А берега совершенно разные. Мы с мамой живем на одном, а бабушка на другом, высоком, крутом… Я когда маленькой была, лет пяти, нечаянно с обрыва упала, головой о камень стукнулась… Тогда весна такая выдалась. Дождливая. Поскользнулась.

«Оно и заметно».

— Меня хотели в райцентр увезти, в больницу, а мама не дала. Травами вылечила… Правда, галлюцинации только через год прошли.

«Она еще и контуженная…»

— А вы местный?

— Слушай, Ларис… Можешь на ты?

— Если это не будет оскорблять, то — пожалуйста. Ты местный?

— Да, Великобельский. С родителями живу.

— А в милицию почему пошел?

— По нужде… Я, вообще-то, газорезчик по образованию. Газом резал. Ацетилен плюс кислород. На стекольном заводе год. Потом армия. А когда вернулся, завод уже продали. Чудику одному. Хомутовичу. Слышала, может?

— Нет, я ж не здешняя.

— Он завод снес, сейчас строит что-то.

— А я недавно тоже мимо одной стройки ехала. Представляешь, за забором Александрийский столп стоит. Как в Петербурге перед Эрмитажем. Я чуть не обалдела.

— Реальный столп?

— Да! С ангелом и оградкой!

«Ой, мама, не вылечили вы дочку от галлюцинаций, не вылечили. Александрийский столп… Хорошо, не мавзолей. Или Эйфелева башня».

— Ну, короче, новой работы я не нашел, никому газорезчики в наших краях не нужны. Спиваться не хотелось, да и не на что. Встретил приятеля, он участковым работал. Замолвил за меня словечко. А так бы и не взяли — желающих много. Послали на курсы, присвоили лейтенанта… Ну, если честно, я в детстве хотел стать сыщиком. У меня книжка была любимая. «Серые шинели».

— А я хотела учиться на стоматолога… Зубы людям рвать… Мне самой с зубами не везет. Это от дедушки досталось… Теперь с пластинкой хожу. Но через месяц снимут… Да на стоматолога конкурс сумасшедший, а в лицей — недобор, и комната в общежитии.

…Потом они зашли погреться в кафе. Он, как джентльмен, угощал. Она опять сняла очки, чтобы выбрать десерт.

Глаза у нее были бездонные, как океан. Два бездонных океана глаз… Нет, два океана бездонных глаз… Блин, чепуха опять. Два глаза бездонного океана… Зараза, как правильно сказать-то?! Два бездонных глаза в океане… Черт! Два бездумных глаза в заднице!

Какие глаза?! Не глаза надо рассматривать, а тонко намекать на толстые обстоятельства. Что динозаврика Гошу он, десять к одному, не найдет, так стоит ли портить другим жизнь? И не написать ли ей заявление, что все случившееся — это последствия падения с крутого берега, на котором живет бабушка.

…Юбочка на ней, кстати, сегодня другая. Покороче. И колготки без дырочки. Ножки ничего, не безнадежные. А в джинсе еще веселее смотреться будут. Губы накрасила, щеки подрумянила, колечко на пальчик нацепила, бусы стеклянные повесила. Сразу видно — готовилась к оперативному мероприятию не формально. В итоге выглядела на два смертных греха, не больше.

— Лариса… Слушай… Я понимаю, в десять лет тамагочи актуально. Ну, в двенадцать. Но в девятнадцать?

— Да, наверно, — опустив бездонные глаза, кивнула она. — Глупо выглядит, хотя многие и в сорок лет в них играют. Но… С ним хоть поговорить можно. Понимаешь?

— Как не понять… То есть моральная сторона для тебя важнее, чем материальная?

— Это ты к чему, Жень?

— Так просто… Для многих какая-нибудь фотокарточка или сувенирка дороже всех сокровищ мира… Выбрала пирожное?

— Да. Песочное… Мама их хорошо печет… Ты ведь не перестанешь искать Гошу? Конечно, я могла бы накопить на нового, но… Это уже не то. Не перестанешь?