Кровавый след - Мейер Деон - Страница 2

– Мадам директор! – воскликнул он и, наклонившись, зашептал ей в самое ухо: – Вы уже слышали?

Они стояли посреди банкетного зала, окруженные четырьмя сотнями человек. Янина Менц покачала головой, ожидая услышать об очередном пустяковом происшествии.

– Министр подумывает о слиянии.

– Какой министр?

– Ваш, ваш министр!

– О каком слиянии?

– Он хочет создать новую мощную организацию, объединение, конгломерат. Слить в одно целое вас, Национальное разведывательное агентство, Секретную службу – всех. Полная интеграция!

Она смотрела в его круглое лицо, покрытое испариной после нескольких бокалов спиртного, и все надеялась, что чиновник пошутил. Но он не улыбался.

– Не может быть! – сказала Янина Менц, гадая, в своем ли он уме.

– Ходят упорные слухи. Все говорят.

– Сколько бокалов вы успели выпить? – беззаботно спросила она.

– Янина, поверьте, я говорю абсолютно серьезно.

Она знала, что ее знакомый, как правило, хорошо осведомлен. Раньше его сведения всегда оказывались верными. В силу привычки она не стала показывать ему свою тревогу.

– А слухи говорят, когда произойдет слияние?

– Скоро президент объявит о своем решении… Через три-четыре недели. Но не это главная новость.

– Вот как?

– Во главе новой организации президент хочет поставить Мо.

Янина недоуменно сдвинула брови.

– Мо Шейка, – пояснил ее собеседник.

Она коротко, недоверчиво рассмеялась.

– Ходят упорные слухи, – с важным видом повторил ее знакомый.

Она улыбнулась, хотела спросить, откуда у него такие сведения, но тут в сумке зазвонил мобильный телефон.

– Извините, – сказала она, расстегивая черную дамскую сумку и доставая телефон.

На дисплее высветился номер Адвоката.

– Слушаю тебя, Тау! – сказала она.

– Измаил Мохаммед вернулся с холода.

Милла лежала в темноте на боку, подтянув колени к груди. Она плакала; открытие стало для нее болезненным. Показалось, будто серая стеклянная перегородка, отделявшая ее от действительности, разбилась и она стоит беззащитная, слабая, открытая всем ветрам. И нигде нельзя укрыться.

Когда подходили к концу силы, позволявшие ей влачить жалкое существование, она находила спасение в вопросах, задаваемых самой себе, в возвращении по собственному следу. Как она дошла до такой жизни? Почему так понизилась ее самооценка, почему она так низко пала? Когда? Как ее окутала паутина лжи, ненастоящая, вымышленная жизнь? С каждым новым ответом страх неизбежного давил сильнее. Милла все отчетливее понимала, как она должна поступить. Сделать то, на что ей не хватало мужества. Даже слов. И это ей, у которой слова находились всегда и для всего – в голове, в дневнике.

Так она лежала без сна до тех пор, пока в половине первого не вернулся Кристо. Муж даже не пытался двигаться бесшумно, хотя толстый ковер и приглушал шаги. Он протопал в ванную, включил там свет, потом вернулся и тяжело опустился на кровать.

Она лежала неподвижно, повернувшись к нему спиной, закрыв глаза, и слушала, как он снимает ботинки, отшвыривает их в сторону, встает, идет в туалет, мочится, пускает газы.

«Прими, пожалуйста, душ. Смой свои грехи!»

Звук льющейся воды в раковине. Свет погас, он вернулся, лег. Самодовольно крякнул.

Перед тем, как он укрылся одеялом, она уловила идущий от него запах. Спиртное. Табачный дым, пот. И еще один запах, первобытный.

Тогда-то она и нашла в себе мужество.

2

1 августа 2009 г., суббота

Дата и время: 1 августа 2009 г., 17.52.

М.: Уильямс, пожалуйста, включите меня в программу по защите свидетелей. Сейчас же!

У.: Измаил, я все понимаю, но…

М.: Никаких но! Эти гады хотели меня пристрелить. И они не остановятся!

У.: Успокойся, Измаил. Как только мы тебя допросим…

М.: Сколько времени вы будете меня допрашивать?

У.: Чем скорее ты успокоишься и ответишь на мои вопросы, тем лучше.

М.: Тогда вы включите меня в программу защиты свидетелей?

У.: Ты ведь знаешь, мы своих не бросаем. Давай начнем сначала. Как это случилось?

М.: Я услышал их разговор…

У.: Нет, как они поняли, что ты работаешь на нас?

М.: Не знаю.

У.: Но хотя бы догадки у тебя имеются?

М.: Не знаю… Может быть, они следили за мной…

У.: Когда ты ездил на явку?

М.: Наверное. Хотя я был осторожен, очень осторожен. Три раза поворачивал назад, ехал кружным путем, дважды делал пересадку, но…

У.: Что но?

М.: Я… знаете… когда вышел с явочной квартиры… мне показалось… не знаю… показалось, будто я кое-кого увидел. Но потом…

У.: Одного из них?

М.: Да, вроде бы. Наверное.

У.: Почему они тебя заподозрили?

М.: Не понял…

У.: Допустим, они в самом деле установили за тобой слежку. Но почему? Может быть, ты сделал что-то не то. Задавал слишком много вопросов? Оказался не в том месте не в то время?

М.: Вы сами во всем виноваты. Если бы можно было выходить на связь по мобильнику, никто бы ничего не узнал!

У.: Измаил, ты прекрасно понимаешь, что сотовая связь ненадежна.

М.: Не могут же они перехватывать разговоры по всем мобильникам в Кейптауне!

У.: Не по всем, а только по тем, которые им нужны. При чем здесь вообще мобильники?

М.: Всякий раз, когда наступало время очередного отчета, приходилось ездить на явочную квартиру…

У.: Что произошло, когда ты в последний раз вернулся с явочной квартиры?

М.: Последний раз я ездил с отчетом в понедельник, а во вторник все и началось. Они вдруг стали скрытными. Сначала я подумал, что они беспокоятся из-за чего-то другого. Может, из-за груза. Потом, вчера, вижу: нет, они так себя ведут, только когда я рядом. Понимаете, они действовали очень тактично, незаметно, старались не показывать виду, что умолкают только при мне, но я заметил. И забеспокоился. Решил на всякий случай быть настороже. И вот сегодня утром Сулейман приехал на заседание Комитета, а мне велел ждать его на кухне, вместе с Раяном…

У.: Сулейман Долли, которого называют Шейхом?

М.: Да.

У.: А кто такой Раян?

М.: Бабу Раян, его водитель – такой же работяга, как я. Мы работали вместе. Пока мы сидели на кухне, Раян мне ни слова не сказал, и это показалось мне очень странным. А потом они позвали к себе Раяна – в самый первый раз. Понимаете? Мы с ним водители, обслуга, нас обычно на заседания не приглашают. И я подумал: дай-ка послушаю у двери, наверняка они что-то затевают. Я подошел к двери и услышал, как Шейх… Сулейман… сказал: «Мы не можем рисковать, ставки слишком высоки».

У.: Ставки слишком высоки.

М.: Ну да. Потом Шейх велел Раяну: «Расскажи, как исчезает Измаил».

У.: Продолжай!

М.: Нечего продолжать. Потом они меня накрыли.

У.: Как?

М.: Имам застал меня у двери. Я думал, он тоже там, внутри. Все должны были быть внутри.

У.: И ты убежал.

М.: Я убежал, да, а они стреляли мне в спину! Говорю вам, они не знают жалости и очень упорные!

У.: Давай вернемся к событиям понедельника. На явочной квартире ты говорил о «внезапном всплеске деятельности»…

М.: Последние две недели – да. Они что-то затевают.

У.: Почему ты так решил?

М.: Раньше, много месяцев подряд, Верховный комитет собирался раз в неделю. А сейчас – три-четыре раза. Это вам что-нибудь говорит?

У.: Но в чем дело, ты не знаешь.

М.: Должно быть, дело в грузе.

У.: Расскажи еще раз о телефонном звонке. О разговоре Сулеймана и Мэки.

М.: В прошлую пятницу Шейху позвонил Мэки. Шейх встал и вышел в коридор, чтобы я не слышал, о чем они говорят.

У.: Откуда ты знаешь, что звонил Мэки?

М.: Потому что Шейх сказал: «Здравствуй, Саид».