Страж - Иевлев Геннадий Васильевич - Страница 73

— Что произошло? — Поинтересовался Атуа. — Мне назначено…

— Не знаю. — Оператор покрутил головой. — Примчались эти бешеные, вытолкали нас и сказали, что портатор работать не будет.

— И как мне?… — Атуа скорчил мину.

— Не знаю. — Оператор дернул плечами. — Поинтересуйся у них. — Он ткнул большим пальцем себе за спину.

— Да, конечно. — Атуа попятился.

— А ты кто? — Оператор прищурился, обводя Атуа внимательным взглядом. — Горр! — Он состроил мину. — Опоздал, что ли? Да нет. — Он дернул плечами. — Сегодня мы всех портировали. Ты не был заявлен.

— Нет, нет. — Атуа быстро закрутил головой. — Все в порядке. Я все выясню.

Развернувшись и не оглядываясь, он быстро пошел назад, в сторону портатора, теперь уже не сводя глаз с черных шлемов десантников, но, как ему казалось, они, пока, не обращали на него никакого внимания. Дойдя до какой-то ниши в стене, он замедлил шаг и осторожно выбросил свое поле назад — слабые поля техников и операторов едва ощущались, видимо они уже были далеко.

Тогда, сделав пару быстрых шагов в сторону, Атуа нырнул в нишу.

Носитель Дакка медленно умирал. Он это отчетливо ощущал. Усилия, снующих вокруг реаниматоров, лишь отодвигали его физическую смерть. Помочь реаниматорам Дакк был бессилен, так как за те несколько часов, которые он провел в носителе землянина, у него совершенно не было времени узнать его защитные возможности и теперь, лишь с чувством горести, он ощущал его угасание, все отодвигая и отодвигая неизбежность оставить его навсегда. Да собственно, он особенно-то и не интересовался этими защитными функциями, так как никогда не интересовался защитными функциями своего родного носителя, зная, что они сами включаются, когда считают нужным и таким образом поддерживают нормальное физиологическое состояние своего носителя. Возможно, что носитель землянина тоже имел какую-то, может быть и не столь мощную и совершенную защиту, как носитель зенна, только лишь нужно было дать сигнал для ее активации, но как его дать и каким он должен был быть, Дакк терялся в догадках, лихорадочно, раз за разом, теребя нейронные окончания мозга носителя Марка, пытаясь, таким образом, включить его защиту. Эффекта не было, но вместе с тем он чувствовал, что его носитель, все же, каким-то непонятным образом, цепляется за свою жизнь.

К тому же и у самого Дакка были проблемы — одна из последних атак грота уничтожила часть связей его информационного поля и которые сейчас восстанавливались с большим трудом. Для этого нужно было немалое время и, желательно, свой носитель, но Дакку было искренне жаль носитель Марка и потому он не мог решить, как ему поступить. Он не покидал его ни на мгновение, опасаясь, что тот сразу же умрет. Не решался он и далеко разбрасывать свое поле, опасаясь, что его могут почувствовать и понять, что в лаборатории находится отнюдь не землянин. К тому же он находился в закрытой барокамере, облепленный кучей датчиков, которые каждое мгновение фиксировали его состояние и до его слуха не раз доносился тревожный писк каких-то сигнальных устройств. Глаза носителя не открывались и потому он не видел, что делалось вокруг, а свое поле разум Дакка опасался высовывать из-под защиты. К тому же видение им окружающего пространства без глаз носителя было несколько иным, так как он не имел никаких органов чувств. Единственно, что он чувствовал — это энергию окружающего его пространства и потому весь окружающий мир представлялся ему несколько иначе. Разум Дакка отнюдь не считал это недостатком — это было несомненным достоинством его разума, так как чувство энергии было намного богаче и более точно передавало состояние, как окружающего его пространства, так и находящихся в нем предметов. Конечно, жить среди людей с одним единственным чувством было не совсем удобно, но у него, для связи с ними, был прекрасный носитель, который сейчас, к сожалению, отсутствовал, но разум Дакка надеялся, что он его обязательно найдет. Это лишь вопрос времени. Сейчас у него была другая задача — спасти носитель Марка. Зачем, он и сам не знал, так как навряд ли где-то есть хранилище, в котором хранится информационное поле его прежней жизни. Просто этот, пусть и несовершенный и ни к чему неприспособленный носитель рядового землянина, вдруг, стал для разума Дакка его второй оболочкой и он не представлял, что было бы с ним, если бы в тот момент ему повстречался не Марк, а, например, Зулл.

Дакк напрягся. Откуда-то издалека донеслись обрывки едва различимых фраз. Через закрытую камеру они были едва слышны. Он, насколько смог, вслушался, помогая своим полем улавливать колебания стенок барокамеры. Говорили, определенно, о нем и один из говоривших, явно, был реаниматором, глухой голос которого постоянно раздавался в лаборатории станции. Но как Дакк ни старался, единственное, что он смог понять — его хотят портировать в галактику.

Это его встревожило. Надеяться было не на что и ему сейчас придется принимать однозначное решение — либо портироваться вместе с носителем Марка в новую неизвестность, либо дать ему умереть, так как из канала, Дакк был уверен, носитель Марка выйдет только лишь мертвым.

Голоса отдалились и как Дакк ни старался, он больше ничего не смог услышать.

Прошло всего немного времени и он почувствовал вокруг барокамеры вихри нескольких биополей. Поля были, явно, встревожены. Чем была вызвана тревога, определить было невозможно, так как носители биополей, практически, не разговаривали, лишь перебрасывались короткими репликами, среди которых наиболее частым словом было перемещение.

Вскоре Дакк почувствовал, что барокамера пришла в движение.

К портатору — догадался он и ослабив защиту, выбросил свое поле наружу и в тот же миг пронзительный писк, заставил его вздрогнуть и мгновенно убрать поле.

Вдоль барокамеры метнулись несколько биополей, донеслись непонятные возгласы. Противный писк стих и Дакк почувствовал, как барокамера заскользила быстрей.

Время уходило. Дакк понимал, что для принятия решения у него оставались мгновения, но определиться он никак не мог.

Он бы без колебаний ушел вместе со своим носителем в галактику, знай он достоверно лишь одно, что он уничтожил то биополе на фрегате. Это неведение тревожило, то непонятное пятно на полу переходного шлюза не давало покоя — уж очень оно было похоже на такое же пятно, которое было вокруг умирающего офицера, оставленного им в медлаборатории фрегата.

Он мог бы без труда заставить, снующих вокруг барокамеры реаниматоров, бросить ее и со страхом убежать, но пользы для него от этого совершенно никакой не было, так как носитель Марка он все равно не смог бы покинуть без угрозы для него. Получался все тот же заколдованный круг: он не желал смерти своему носителю и потому не решался его покидать, надеясь, что сможет хотя бы чем-то ему помочь; носитель держал его на привязи, сдерживая его активность.

Вдруг, Дакк почувствовал мощный ток энергии. Портатор, понял он и встрепенулся. Раздался нудный писк какого-то из датчиков. Не обращая на него внимания, Дакк выбросил свое поле сквозь барокамеру и тут же не почувствовал своего носителя — канал поглотил их и понес в галактику.

Писк сканера связи вывел Рассела из тягостных размышлений. Он бросил взгляд на цифры хронометра — была полночь. Чертыхнувшись, инициализация сканера снова была отключена, он протянул руку и нажал клавишу подтверждения. Перед ним вспыхнула голограмма с изображением Хаггарда. Рассел механически выпрямился, но тут же усмехнувшись, снова откинулся на спинку кресла.

— Господин Рассел. — Строгим, не терпящим возражения, голосом заговорил Хаггард. — Смерть экспертов Регата вызвала обоснованную тревогу положением дел на станции узла. Это уже становится некой закономерностью, что совершенно недопустимо. Я требую провести тщательное расследование. Виновные в происшествии должны быть строго наказаны. Вам необходимо, в течение трех последующих дней прибыть в технический сектор Регата с подробным докладом о положении дел на станции узла и принятых мерах по нормализации на ней обстановки. Желаю успеха.