Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Разумовский Феликс - Джокер Джокер

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Джокер - Разумовский Феликс - Страница 60


60
Изменить размер шрифта:

Она вежливо улыбалась, только изумрудные глаза искрились подначкой.

—  Терпение, милая моя, терпение, — улыбнулся князь, кивнул и вытащил из сейфа диадему, выполненную в виде короны. — Вот, прошу примерить. Уверен, будет как раз.

Диадема была ажурной, золотой, с бриллиантами, сапфирами и изумрудами. Вот это да! Не какая-нибудь бутылка, разбитая тысячу лет назад.

—  Ой, какая прелесть! — восхитилась Кейс, разглядывая себя в каминном зеркале. — Только сдаётся мне, что… — И совсем тихо добавила: — Поправьте меня, Ваше Высочество, если я ошибаюсь, и к тому же глубоко…

Взгляд ее затуманился, голос дрожал, выдавая какую-то внутреннюю борьбу.

—  Да, дорогая моя, вы, как всегда, правы, — тоже очень тихо и очень торжественно проговорил князь. — Это корона княгинь Монако. Предлагаю её вам вместе с моей рукой и сердцем. Прошу вас стать моей женой и матерью моих детей… — Не в силах более сдерживаться, князь порывисто заключил девушку в объятия. — Ах, Кейс, Кейс, будьте же моей!

Ни одну женщину он ещё столь сильно не желал.

—  Князь, милый князь, ну не теряйте же голову, — мягко отстранилась Кейс. — Вы ведь не считаете меня безнравственной? Легкомысленной? Нет? Тогда дайте мне время подумать, всё это так неожиданно и так серьёзно… А пока, — она многообещающе глянула на князя, — давайте поднимем бокалы. За любовь, за наши чувства, за нас…

Князь Альберт отметил про себя, что корону с головы она не сняла. И он расценил это как добрый знак. Знак того, что всё только начинается.

—  О, да, да, — встрепенулся князь и потянулся за бутылкой. — За вас!

—  Ах, Ваше Высочество, — улыбнулась Кейс, незаметно надавливая на камешек своего перстня. — Вам просто невозможно отказать. А мы, бедные женщины, так слабы…

—  И в этом ваша сила. — Князь наполнил бокалы, трепетно поднял свой, млея от страсти, коснулся руки Кейс. — За тебя, счастье моё!

Торопливо проглотил вино, чтобы тут же, полузакрыв глаза, страстно потянуться губами к таким желанным губам и… безвольно откинулся в кресле. Средство из перстня Кейс уложило его наповал. Не навсегда, но надолго.

—  Спокойной ночи, Ваше Высочество. — Кейс хладнокровно допила, отвернулась от сладко храпевшего князя и вновь посмотрела в зеркало. — А что, хороша, и впрямь королева… — Поколола сама себе язык и направившись к сейфу, откуда вытащила «стекляшку», найденную в скальном тайнике. — Так, значит, курьёзитет?

Она поднесла его к свече, и комнату наполнило разноцветное сияние. Мгновение оно слепило глаза электрическим светом, потом побледнело, выцвело, превратилось в радужную карусель и наконец остановилось, разбросав в воздухе буквы, цифры, каббалистические надписи, ни на что не похожие письмена. Вот тебе и стекляшка.

«В яблочко», — криво улыбнулась Кейс. Погасила радужную иллюминацию и стала собираться. Всё ценное из сейфа — в сумочку, сумочку — через плечо, ну а дальше — вниз с балкона по шёлковой простыне, благо спускаться было невысоко, да и зануды музыканты уже убрались. Вместе со своим Моцартом.

«Хорошо хоть не розы…» Она приземлилась в ломкие тюльпаны, на мгновение замерла, вслушиваясь в ночь… И без всякой спешки, гуляющей походкой пошла сонным парком меж деревьев и кустов. Вокруг стояла тишина, только пробовали голоса шальные птицы. Славный город Монако во главе со своим князем мирно почивал у неё за спиной.

Кейс благополучно перелезла через ограду, ступила на древние камни мостовой… и неожиданно рассмеялась, правда, беззвучно. Она только сейчас заметила, что так и шагает в короне монакских княгинь. «Эй, подданные, ау?..»

Однако для веселья не было времени. Кейс убрала корону в сумку и ускорила шаг. «Десятка, даже козырная, никогда не будет королевой. Увы, но это факт. А факты вещь упрямая…»

Путь женщины лежал в порт, к укромному причалу, где вот уже три дня стояла наготове паровая яхта. Оставалось совсем немного, но без последнего приключения не обошлось. Стоило Кейс шагнуть на причал, как откуда-то вывернулись двое — дама и кавалер.

Дама была не кто иная, как уволенная служанка Гретхен, а в кавалере князь Альберт, появись он некоторым чудом здесь на причале, сразу узнал бы раздолбая-служителя, загубившего несчастную мурену.

За него-то Кейс перво-наперво и взялась.

— Только сунься, гад, — крикнула она и рукой нарисовала страшный знак. — Я тебе такой эгильет [143] затяну, уже никто не развяжет. Придётся рубить, как гордиев узел. Под самый корень!

Гретхен, видимо, отлично знавшая, что Кейс слов на ветер не бросает, жутко побледнела и поспешно ответила:

—  Ладно, ладно, тварь, пусть всё будет между нами! Только ты и я, и пусть сталь нас рассудит!

В ней ничего не осталось от служанки, смиренно убиравшей посуду. Куда только подевались чепец, белый передник, чёрные башмаки и розовые ленты! Бриджи, сюртучок, сапоги со шпорами, шёлковая, с кружевами, распахнутая рубашка! Женщина выглядела совершеннейшей наездницей, а в руках держала хлыст и нож-кошкодёр. [144] Клинок длиной в полруки был весь изъеден глубокими кавернами. Такие отметины бывают от смертельного яда.

—  Ну что, сука? — щёлкнула, как выстрелила, Гретхен хлыстом. — Тебе говорили, что это белое платье очень смахивает на саван? В нём тебя и зароют…

Мощная, самоуверенная, она ничуть не сомневалась в победе.

—  Ты же сказала, пусть рассудит сталь. — Едко усмехнувшись, Кейс выхватили наваху, мигом раскрыла, встала в позицию. — Зачем тогда щёлкаешь своей хлопушкой? Мух бьёшь?

Стояла она грамотно, на испанский манер, — левая рука впереди, на уровне пупка, правая, вооружённая, у правого же бедра. Весь её расчёт был на единственный удар. Какое может быть фехтование против отравленного тесака?

Гретхен выругалась и с неожиданной яростью отбросила хлыст.

—  Чтобы покончить с тобой, мне хватит и моего ножа!

Кейс сдернула с плеча сумочку и взяла её в свободную руку наподобие щита.

—  Скушай, милая, сменила бы ты любовника, — посоветовала она. — Нынешний, похоже, и без эгильета тебя в чёрном теле держит.

Удар был силён и попал точно в цель.

—  Сука, тварь! — заревела Гретхен, выставила нож и бросилась вперёд. — Сдохни, мать твою, сдохни!!!

Она сделала неплохой выпад, кошкодёр шёл точно в солнечное сплетение, но Кейс была слишком увёртлива и быстра. Сумка перехватила отравленный клинок, тело изогнулось дугой, и отточенная наваха рассекла лицо Гретхен от уха до скулы, царапнув по кости. Рёв, кровища, болевой шок…

…И снова — пинок под зад. Мощный, акцентированный, от всей души. Дебелая немка улетела с края пирса не ласточкой — коровой. Плеск, крик, барахтанье… потом тишина. Только бормотание волн, крики чаек и ленивый шёпот ветерка.

—  Умойся, дура. — Кейс швырнула следом изъеденный оспинами клинок, подхватила с пирса своё добро…

…И внезапно рассмеялась, только смех отдавал горечью. Сумочка оказалась пропорота, и из прорехи торчала та самая диадема. Изрядно покорёженная, снятая и уже мало напоминающая корону. Вот так-то. Очередной знак судьбы — никогда десятке не быть королевой. То есть стать можно, но быть — никогда…

— Ну и плевать, нам и так хорошо, — вслух проговорила Кейс. Решительно мотнула головой и направилась по пирсу к своей яхте. На корме и на носу кораблика блестели буквы, латинские, крупные, золотом: «Bianka».

Утро нового дня князь Монакский встретил с чудовищной головной болью. Он сидел в зашторенной комнате, тычась лбом в холодное мокрое полотенце, и ни о чём не хотел думать, но думалось всё равно. Господи, с какой же дурой он связался… Ей предлагали руку, сердце и престол, а она сбежала с какой-то парой миллионов. Вот ведь куриная голова, дешёвка, горе-авантюристка.