Жестокие игры - Константинов Владимир - Страница 9

— "Никто не сравнится с Матильдой моей!" — взорвал ночную тишину мой жизнеутверждающий голос. Мне ответила криком какая-то ночная птица да залаяли собаки. Светочка, любовь моя, этот подвиг я посвящаю исключительно тебе!

А вот и штаб. Окно квартиры Хозяина ярко светилось. Не спит архаровец, переживает не удавшееся покушение. Ему можно лишь посочувствовать. Однако, я очень сомневался, что сам Бахметов решился на подобное. За ним явно кто-то стоял. Определенно.

Стоящий на посту у дверей абрек с лицом потенциального убийцы хотел было меня остановить.

— Спокойно, джигит! — сказал я. — Мне нужно срочно к Хозяину по очень важному делу.

Я был для него героем. Поэтому, после некоторого раздумья, он решил со мной не связываться. Сказал сердито:

— Проходы!

Я поднялся на второй этаж, отыскал дверь квартиры Бахметова, деликатно постучал, открыл и шагнул через порог. В комнате я увидел Бахметова и его первого помощника Реваза Салигеева. По их разгоряченным лицам понял, что они о чем-то спорили. Причем, разговор для обоих был неприятным.

О чем спорим, господа?! — беспечно спросил я. — Может, я могу чем помочь?

Появление приведения вызвало бы меньший эффект, чем мое. Их лица в считанные мгновения превратились в гипсовые посмертные маски, а устремленные на меня глаза выражали недоумение и мистический ужас. Это называется — не ждали. Первым опомнился Бахметов, наклонился к своему помощнику и что-то горячо зашептал ему на ухо.

— Понял, — кивнул тот и выбежал из комнаты.

Я сел в кресло, закурил и, насмешливо глядя на Бахметова, сказал:

— Ну, рассказывайте, Тагир Казбекович, как вы дошли до жизни такой?

Он усмехнулся, не спеша прошелся по комнате, сел в кресло напротив, развел руками и с легким смешком ответил:

— Да вот так, как-то.

Быстро он оправился от шока, вызванного моим неожиданным появлением. Быстро. Молодец. Его выдержке и самообладанию можно только позавидывать. Определенно. Похоже, он уже обо всем догадался. Что ж, тем лучше. Однако, я решил не спешить со своими разоблачениями.

— И не мучит вас совесть за бесцельно прожитые годы? Не жжет позор? Нет?

— Нет, не мучит, Павел Иванович, не жжет, — рассмеялся теперь уже по полной программе Бахметов.

— А я бы на вашем месте уже давно бы сгорел от стыда, как бикфордов шнур.

— Вот когда вы окажитесь на моем месте, тогда и поговорим.

Мне эта игра в кошки-мышки уже начинала порядком надоедать. Пора было переходить к конкретике.

— Нет уж, не уж. Тешу себя надеждой, что подобного со мной никогда не случится. Я никогда не сдаю своих друзей, а уж тем более...

— Я — тоже.

— Не понял?

— Я тоже не сдаю своих друзей, а уж тем более. Никогда. — Бахметов провел по лицу рукой, как бы стирая с него веселье и беспечность. Серьезно и строго глянул на меня. — Если вы имеете в виду Руслана Татиева, то он никогда не был моим другом.

— Вот даже как!

— Да именно так. Он выскочка и краснобай. А этих качеств я терпеть не могу.

— Отчего же тогда верой и правдой ему служили?

— У меня не было иного выбора.

— Не надо ля-ля, милейший. Выбор есть всегда.

— Возможно. Но, когда я его делал, рядом, к моему великому сожалению, не было вас, чтобы подсказать, — усмехнулся Бахметов.

Меня начинала беспокоить эта его уверенность и невозмутимость. Он явно что-то придумал. И это что-то не сулит мне ничего хорошего. Определенно. Надо постараться перехватить инициативу.

— Как вы догадались, что мне обо всем известно?

— Это было не так трудно. Мои парни не нашли Первенцева. Ваш визит ко мне свидетельствует, что вы нашли его раньше меня. Так?

— Допустим.

— Вы очень умный человек, Павел Иванович. Скажите, вы успели сообщить это Татитеву?

— Нет. Решил пока переговорить с вами. Все будет зависеть от результатов этих переговоров. Если мы с вами придем, как говаривал бывший президент бывшей империи, к консенсусу, то Татиев может ничего не узнать.

Бахметов закурил. Долго молчал, глядя в пространство, что-то обдумывая и решая для себя. Раздавил в пепельнице окурок, сказал с сожалением:

— Это было вашей ошибкой, Павел Иванович.

— Не понял?

В это время дверь открылась и в комнату стремительно вошел Салигеев. Он был чем-то очень взволнован и, по всему, очень доволен. Подойдя к своему шефу, наклонился и что-то прошептал на ухо.

— Очень хорошо, — кивнул тот. — Подожди за дверью.

Салигеев вышел.

— Вы кажется что-то хотели спросить, Павел Иванович? — обратился Бахметов ко мне.

— В чем, вы считаете, была моя ошибка?

— Ошибка? — переспросил Бахметов недоуменно, поглощенный своими мыслями. — Ах. ошибка... В том, что вы ничего не сказали Татиеву.

— Это могло что-то изменить?

— И очень существенно. А теперь вы лишились свидетеля, Павел Иванович. Очень сожалею.

— Вы убили Первенцева? — догадался я.

— Пришлось, — развел руками Бахметов. — Негодяй оказал при задержании «сопротивление». Мы были вынуждены применить оружие. Справедливое возмездие настигло убийцу. Ха-ха-ха!

— Это ничего не меняет. Его показания записаны на кассету.

— Вот как! — делано удивился Хозяин. — Хорошо работаете, Павел Иванович.

— Стараюсь.

— Нечто подобное я предвидел. Кассета с вами?

— Надо полагать, что вы пошутили, Тагир Казбекович. Только шутки у вас дурацкие, если не сказать больше.

— Ну-ну, — мрачно проговорил Бахметов. — Только вам, Павел Иванович, не придется воспользоваться вашей кассетой. Очень сожалею.

А я уже начал догадываться о его дальнейших планах. И мне стало совсем нехорошо. Идиот! Самоуверенный болван! Это называется — головокружение от успехов. Определеннно. Очень я себя не уважал сейчас. Очень. Костерил последними словами, но это мало помогало. Собрал в кулак остатки мужества, нарисовал на лице насмешливую улыбку.

— Вы в этом уверены?

— Больше чем, Павел Иванович. Больше чем, — вздохнул Бахметов. — Желаете знать, каким образом будут развиваться дальнешие события?

— Сгораю от нетерпения и любопытства.

— Что ж, извольте. Завтра труп Первенцева будет выставлен на площади для всеобщего обозрения. Будут предъявлены исчерпывающие доказательства его виновности в покушении на Татиева и в убийстве оружейника — в его комнате будет надена снайперская винтовка, похищенная им накануне из оружейки. Кроме того, он прямо «признался» в этом моим парням, пытавшемся его задержать. Вы внимательно следите за развитием сюжета?

— Больше чем, Тагир Казбекович. Больше чем, — ответил я словами этого сукиного сына и, чтобы сходство было совсем полным, глубоко вздохнул.

— А не знаете, о чем он ещё поведал моим парням?

Этот вопрос свидетельствовал, что интуиция не обманула меня и на этот раз. Бахметов пытается все перевернуть, поставить с ног на голову и подставить меня. И по всему, это ему удастся. Определенно.

— Теряюсь в догадках, милейший. Неужто он «признался», что действовал по моему заданию?

Глаза его выразили крайнюю степень удивления, но лицо продолжало оставаться насмешливо-снисходительным.

— Вот именно, Павел Иванович. Вот именно.

— Глупо, — пожал я плечами. — Архи глупо. Неужели вы рассчитываете, наивный вы наш, что в эту сказочку про белого бычка поверит здравомыслящий человек, каким является Руслан Татиев?

Бахметов встретил мой вопрос беспечной улыбкой. Встал, прошелся взад-вперед по комнате. Ответил:

— Определенно рассчитываю. Иначе бы не затевал все это.

— Но ведь это глупо и не выдерживает никакой критики. Зачем же в таком случае мне нужно было его спасать?

— Э-э, не скажите, Павел Иванович. Если над всем этим хорошенько подумать, то ваш поступок преследовал далеко идущие планы.

— Вот как! Это уже интересно.

— Еще как интересно. Блестяще разыграв сцену спасения Татиева, вы стремились сделать его обязанным вам своей жизнью. Нетрудно предположить, чем бы все это закончилось.