Страх - Константинов Владимир - Страница 28

Перед обедом пришел Рома Шилов, выложил передо мной тощую папку и сказал:

— Вот. И это все о ней.

Ему было поручено собрать все данные о Виноградовой. Но я никак не предполагал, что он сработает столь оперативно. Несмотря на свою кажущуюся медлительность мой друг работал быстро и толково. И писал очень прилично. Это я знаю по совместной нашей работе в газете. Вот только из-за своей природной стеснительности был крайне косноязычен. Но с этим, как говориться, ничего не поделаешь.

Я раскрыл папку и стал читать. Оказывается, Любовь Сергеевна уже дважды побывала замужем и из каждого замужества выходила с приобретением. Похоже, её бывшие мужья только чтобы от неё избавиться, щедро от неё откупались. Первый муж купил ей трехкомнатную полногабаритную квартиру на 1905 года. которую она сейчас сдает в поднаем. Второй — назначил ей пожизненную ренту и оставил великолепный коттедж. По всему, этого она особенно допекла. До замужества она окончила Новосибирское театральное училище, но все Новосибирские театры, как один, от её услуг отказались. Около года за мизерную плату она руководила студией художественного чтения в ДК «Строитель». Но и оттуда её попросили. Ну а потом она удачно вышла замуж первый раз, второй. И все проблемы были решены. В общем-то, ничего особенного. Однако, правильно нас учит Сергей Иванович, — прежде чем встретиться с человеком, попробуй узнать о нем как можно больше. Знай то, что сейчас прочел, я, вряд ли, остался бы у этой Ксантиппы. Факт. Из-за своего опрометчивого поступка меня теперь могут ожидать не только моральные угрызения (к этому я, слава Богу, привык), но и кое-что посущественней.

Я закрыл папку.

— Это все?

— Все, — кивнул Шилов.

— А кто её друзья, знакомые?

— А она не дружит… Вот.

— Что значит — не дружит?

Роман пожал плечами.

— А по-моему все понятно. У неё нет друзей и близких знакомых.

— Что, совсем никого?! — удивился я.

— Совсем.

— Как же она без них живет?

— Живет, — сказал Шилов и отчего-то тяжело вздохнул.

— Так ты, Рома, точно помнишь, что спрашивал её об иномарках?

— За кого ты меня?! — обиделся Шилов. — Я ж уже говорил. Она ни то, чтобы марки… Она даже сомневалась, что это иномарки. Сказала: «Кажется, две иномарки».

— А гостей Степанеко?

— Ты что, прикалываешься, да?! — ещё более распалился мой друг. — Она видела их издалека, даже не могла точно сказать сколько их было.

— Верю, верю. Успокойся, Рома. Ты ведь с её протоколом допроса знаком?

— Ну.

— И что скажешь?

— Наврала она тебе все.

— Допустим. А как думаешь — почему?

— А я почем знаю? Значит была причина. Может, она с убийцами заодно, сама их навела на Степаненко?

— Это, вряд ли. Иначе бы она не давала разных показаний.

— Ах, да… Забыл… Согласен.

— Мне думается, что кто-то из этих шустрых ребят посетил её уже после твоей беседы и популярно объяснил, что она должна говорить на следствии.

— Похоже на то, — согласился Роман.

— Ты, Рома, должен с ней встретиться и убедить её в ошибочности, я бы даже сказал, в порочности избранного ею пути. Иначе, это может плохо для неё кончиться.

— Что ты сам? У тебя же с ней… Как его?… Контакт?

— А ты знаешь, что говорят авиаторы после слов: «Есть контакт!»?

— От винта, — ухмыльнулся Шилов.

— Вот именно.

— Дурак ты, Андрюша. У тебя такая девушка, а ты путаешься с кем попало.

— Тебе нравится Таня?

— Нравится. Она… — Не найдя нужных эпитетов, чтобы по достоинству охарактеризовать девушку, Роман показал свой большой палец и сказал: — Во!

Его восхищение Таней было мне очень приятно, даже испытал что-то вроде гордости. И тут же дал себе слово быть достойным этой славной девушки. Отныне живу лишь по формуле — ад когитантум эт агэндум хомо натус эст (человек рожден для мысли и действия). Аут виам инвэниам аут фациам (или найду дорогу или проложу её сам). Вот именно. Впрочем. и с латынью надо кончать. Все это для пижонов, для самовлюбленных нарциссов, окруженных толпами воздыхательниц. Настоящим, целеустремленным парням латынь только мешает.

— Значит, допросишь Виноградову? — спросил я Романа.

— Допрошу конечно, — хмуро кивнул он. Видно, встреча с Армидой-Ксантиппой его не очень прельщала.

— Только, Рома, заранее предупреждаю — без сексуальных излишеств. А то эта Гетера может тябя запросто превратить в каменное изваяние. Будешь там стоять каким-нибудь Самсоном, своим грозным видом пугать новых русских.

— Ну и баламут же ты, Андрюша, — добродушно усмехнулся мой друг, покачав головой. — Когда-нибудь я тебе точно намылю шею.

После ухода Шилова я стал размышлять над полученной информацией. Как говорит мой учитель Иванов: «Главное у следователя — голова. Все остальное — приложение». С этим трудно не согласиться. Итак, что мы имеет на текущий момент? Похоже, что директор Электродного завода тут не при чем. Но с ним необходимо обязательно встретиться и переговорить. Именно он может вывести нас на своих оппонентов, вознамерившихся опорочить его имя путем лжесвидетельства. А там, глядишь, и до всего остального будет рукой подать. Надо посоветоваться с шефом. Я встал и направился в кабинет Сергея Ивановича.

Глава четвертая. Беркутов. Операция «Страшилки».

Итак, мне поручили до такой степени напугать Тушканчика, чтобы он сам прикатил к нам, пал на четыре кости и во всем признался. Задачка, да? Обхохочешься! Лично я мало верил в эту авантюру. Напугать Гену Зяблицкого больше того, чем он уже напуган, невозможно. Я сам выдел обратную сторону его левого глаза. Но и неиспользовать этот шанс было бы несусветной глупостью. Верно? Я дал операции кодовое название «Страшилки» и отправился прямиком в Заельцоское РУВД на обслуживаемой территории которого и обитал наш «грызун».

Начальник отдела уголовного розыска мой хороший знакомый Валера Болтухин, заранее предупрежденный Рокотовым, хоть и встретил меня без особой радости, но и не стал сразу же орать, что у него все оперативники заняты, что они и так пашут без продыха дни и ночи напропалую, а тут еще, блин, это. Заколебали! Нет, ничего этого он говорить не стал. Сказал лишь обреченно:

— Сколько тебе?

— Парочку толковых ребят, желательнее помассивней и с более свирепыми рожами. Могу взять тебя, если желаешь.

У Валеры с чувством юмора была всегда напряженка. Поэтому он сразу завозникал:

— Что ты этим хочешь сказать?! — угрожаеще насупил он брови и заиграл желваками скул, давая понять, что не намерен никому просто так за здорово живешь спускать обиды.

— Говорю, что ты, Валера, здорово похож на итальянского актера Плачидо. Тот же благородный облик, а во взгляде — сплошной атас.

— Да ладно трепаться-то, — проворчал Болтухин. Но лицо его смягчилось, стало более человечным. — А зачем тебе со свирепыми?

— Это не мне, начальству. Они там конкурс что ли какой придумали на самого свирепого мента.

— Ну вы там даете! — возмутился Валерий. — Делать вам там нечего, вот и выдумываете что попало! Побывали бы в нашей шкуре, сразу бы забыли о конкурсах.

— А что ты на меня-то взъелся?! Я-то тут при чем? Я лишь выполняю указание.

— А-а! — раздраженно махнул рукой Болтухин. — Все вы там одинаковые!

— Так как насчет парней? — напомнил я о цели своего визита.

— У меня все толковые. А остальное… Сам выбирай, тут я тебе не помощник.

Он тут же вызвал всех, имевшихся в наличии, парней и я отобрал двух из них — Володю Пименова и Павла Серегина. Особенно хорош был последний. Представляете, шкаф под два метра, а рожа… От одной только рожи Тушканчик натурально обделается. Словом, парни был что надо. Определенно. Я заперся с ними в выделенном мне Болтухиным кабинете для вводного инструктажа.

— Вы директора ночного клуба «Полянка» знаете? — спросил я.

— Нет, — сказал Володя. — А кто он такой?

— А ты знаешь? — обратился я к Серегину.