Вор (Журналист-2) - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 90

Там уже было полно людей — пожарные, милиция, две бригады «скорой помощи» и просто зеваки завороженно смотрели на ревущее пламя… Дом, видимо, горел давно, потому что крыша уже обрушилась, а стены стояли так, символически…

Пожарные матерились, вода из их брандспойдов то била в огонь, то почему-то ужималась до тоненьких, слабых струек…

Выскочив из машины, Обнорский с сумасшедшей надеждой посмотрел на приколоченную к забору соседней избы табличку с номером дома и названием улицы… Прочитав, он двинулся к огню, ступая как зомби…

В разношерстной толпе на улице суетился подполковник Ващанов. Увидев Андрея, Геннадий Петрович весь как-то странно перекосился и бросился наперерез журналисту.

— Обнорский? А вы как здесь? — Взгляд подполковника перескочил на подходивших Маркова с Кудасовым, и у Ващанова расширились глаза. — Назад, назад, Обнорский! Посторонним доступ закрыт!

Серегин, не слушая, отодвинул рукой заместителя начальника ОРБ и снова шагнул вперед. Тогда Геннадий Петрович крикнул двоим омоновцам:

— Да отведите же его!

Бойцы с закинутыми за спину автоматами подскочили к Андрею, он дернулся в их руках, но через мгновение обмяк и ссутулился. Омоновцы перевели его через дорогу, и там Обнорский сел прямо на землю, опустив лицо в колени…

Между тем Ващанов, рыская глазами, пытался разобраться в ситуации и понять, как в Соснове оказались Кудасов с Марковым. Заметим, что Никита Никитич хотел бы задать своему начальнику точно такой же вопрос, но… Субординация — она и в Соснове субординация…

— Кудасов? Ты что здесь делаешь? — Губы подполковника прыгали и как-то неестественно блестели.

— Работаю… — неопределенно пожал плечами Никита Никитич, которому с каждой минутой обстановка вокруг дома казалась все более и более странной. И откуда Ващанову здесь взяться?

— Как работаешь? — Геннадий Петрович крякнул и вытащил из кармана «Беломор». — Ты же выходной сегодня…

— Да… Видать, не до выходных. — Кудасов глянул через плечо Ващанова на горящий дом и спросил: — Что здесь?

— Хуй знает! — выдохнул подполковник и суетливо потер руки. — Ладно, раз уж ты все равно работаешь… Давай-ка дуй на базу, организуй там проверку людей по картотеке, мы тут список составили… Вова! Из толпы вынырнул Колбасов, подбежал.

— Звали, Геннадий Петрович?

— Да, — кивнул Ващанов. — Ты это… отдай Никите Никитичу список людей, чтобы он проверку начать мог на базе… А мы тут с тобой поработаем…

— Какой список? — не понял Колбасов.

— Вова! — заорал подполковник. — Если ты список потерял, я тебя…

— Ага, — врубился Колбасов, шаря по карманам куртки. — Выпал где-то…

— Быстро найди и восстанови! Владимир Николаевич метнулся обратно в толпу, а Ващанов повернулся к Кудасову.

— Сейчас поднесет… Ну и давайте на базу, а там я тебя найду, поговорим…

— Геннадий Петрович, — попросил Кудасов, — разрешите поприсутствовать… Место осмотреть, с людьми потолковать…

— Лишнее, — махнул рукой подполковник. — Мы тут сами управимся, с Вовой… Давай бери Маркова — и в Питер… А журналист, он что — с вами был?

— С нами, — кивнул Кудасов. Показалось ему или нет, что Ващанов вздрогнул? И почему он так явно хочет убрать его, Никиту Никитича, с места происшествия?

Любой, даже самый зеленый опер знает: залог раскрытия преступления чаще всего — в грамотном осмотре места происшествия и в правильной отработке свидетелей и очевидцев…

— Не с теми ты, Никита, контакты заводишь, — нехорошо улыбнулся Геннадий Петрович. — Славы небось захотелось… Бери своего… писателя и езжай… Слушай только его поменьше… У парня не язык, а помело… Одно слово — журналист… Он-то здесь каким боком?

— Не знаю, — уклончиво ответил Кудасов. — Мы его по дороге подобрали.

— А-а, — протянул подполковник. — Бежал, стало быть, на жареное… Как это они все узнавать успевают…

Из толпы снова выскочил Колбасов, держа в руке смятый листок бумаги с несколькими накарябанными на нем фамилиями.

— Вот… Действительно выронил.

— Все, Никита, езжай. — Ващанов передал список Кудасову и улыбнулся. — Да, Обнорскому передай — я с ним потом отдельно побеседую…

Кудасов кивнул, отвернулся и пошел к «шестерке», за рулем которой сидел угрюмый Марков…

Они подъехали к продолжавшему сидеть на земле Андрею, Никита Никитич распахнул дверь:

— Поехали. До города довезем. Обнорский безучастно поднял голову, потом поднялся и сел в салон…

Ващанов с Колбасовым проводили «шестерку» глазами, затем Владимир Николаевич сплюнул и тихо сказал:

— Журналиста-то зря отпустили, Геннадий Петрович… Надо было до кучи его…

— Хуйню порешь, Вова, — раздраженным шепотом откликнулся подполковник. — Он с Никитой и Марковым приехал… Надо сначала выяснить, что он им наплел… Конкретики-то у нас нет никакой… Пока… Даже если и пизданул писатель чего-нибудь — так то слова одни… А прихвати мы его — Никитка задуматься может… Он и так, сука, чует что-то… Нам Обнорскому предъявить нечего… Из бани ты сам его упустил… А теперь… — Ващанов кивнул на огонь. — Если парень не совсем больной, он и сам молчать будет… В его же интересах… Соображать надо, Вова… Кончилось все… И слава Богу, что хоть так…

Геннадий Петрович вздохнул со всхлипом и мелко, будто таясь кого-то, перекрестился…

До города они ехали молча. Лишь на выезде из Соснова Марков попытался было расспросить Обнорского:

— Ты нам ничего рассказать не хочешь?

— Нет, — угрюмо мотнул головой Серегин, видевший, как Ващанов о чем-то долго беседовал с Кудасовым и как подбегал к ним дважды Колбасов. Андрей не верил оэрбэшникам, думал, что они везут его на Литейный, чтобы потом сунуть в камеру. А ему было уже все равно. У него не осталось ни страха, ни боли, ни сил на какие-либо другие чувства. Обнорский считал, что Кудасов с Марковым специально по команде Ващанова притормозили его в Питере…

— Слушай, старичок! — завелся Степа. — Что ты целку-то из себя строишь? Ты же рвался сюда? Что тут за разборка была?

— Я ничего не знаю, — мертвым голосом ответил Серегин. — Про разборку в Соснове вы сами мне сказали… Вот и спрашивайте друг у друга…

— Да ты… — дернулся было Степа, но Обнорский перебил его, вскинув подбородок:

— Что я? Что?! Сюда ты должен был рваться! Ты!! Твоя контора как называется? ОРБ? Я б вас по-другому назвал…

— Это как же?

— Не важно… — Андрей снова угас. — Не будет у нас разговора… Не о чем мне рассказывать. По крайней мере — вам…

— Да если б не мы… — чуть не заорал Марков, но Кудасов остудил опера:

— Степан! Оставь его в покое! Не хочет разговаривать — не надо…

Никита Никитич всегда следовал старой оперской заповеди: если посадил зерно — не бегай каждый час и не ковыряй пальцем, надеясь увидеть росток, только испортишь все… Придет время — росток сам покажется, если зерно живое было… У Финляндского вокзала Степа притормозил, и Никита Никитич сухо сказал Андрею:

— Мы на Литейный… Вам, наверное, здесь будет удобнее выйти — метро все-таки…

Обнорский какое-то время недоуменно смотрел на Кудасова, потом безразлично кивнул, вылез из машины и, не попрощавшись, зашагал прочь… Кудасов посмотрел ему вслед, а потом негромко сказал Маркову:

— Вот что, Степа… Клубочек этот неплохо было бы размотать… Тут что-то очень серьезное накручено… Ты займись этим… только осторожно… Парень-то явно знает много… И вот что… Он сейчас в шоке, теребить его бесполезно… пока… Я другого опасаюсь — как бы с ним плохого чего не случилось… Проконтролировать надо. Давай-ка помозгуем, как над ним ядерный зонтик[52] раскрыть… Через агентуру поработаем…

— Ключики-то у него есть от всех этих запуток, — задумчиво кивнул Марков, — вот только почему он отдать их не желает…

— Поживем — увидим. — Кудасов потер красные глаза и скомандовал: — Поехали на базу…