Вор (Журналист-2) - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 84

— Ты… Ты пачиму нэ сказал шефу, что журналист здэс? Тэбе гаварыли… Шварц дернул скованными руками и глухо ответил:

— Андрей мой друг…

— И многа у тэбя… друзэй?

— Друзей много не бывает…

Вихренко опустил голову и сжал зубы, пытаясь унять противную дрожь. Гурген долго смотрел на него молча, потом сказал:

— Харашо… Сэгодня ты втарой раз радылся… Помни, кто тэбе жизнь надарил… Паедыш с ним в Питер… Вырнешься — расскажыш все мыне… Убегать не пробуй… Найдем… Понял?

— Понял, — тихо ответил Сергей, и Гурген кивком велел стерегущему снять с парня наручники…

Через пять минут ребята остались в квартире одни. Они сидели на кухне и долго молчали, растирая затекшие от браслетов запястья и дымя сигаретами… Наконец Вихренко сказал:

— Этот… лысый… Он велел все рассказать ему, когда я вернусь в Москву… Кто он такой, а, Палестинец? Крутой папа… Обнорский пожал плечами:

— Его вроде Гургеном зовут?

— Гурген?! — Шварц присвистнул. — Если это тот Гурген, про которого я слышал… Да, Андрюха, серьезные у тебя запутки… Гурген пол-Москвы контролирует… Я охуеваю с тебя, старый…

— Ничего, — упрямо сжал губы Серегин. — Нам бы только до субботы дотянуть… А там тебе ничего специально Гургену рассказывать не надо будет… Он сам все узнает из средств массовой информации… Сергей удивленно посмотрел на него, но Андрей лишь махнул рукой.

— Потом, потом… Все потом… Давай-ка собираться потихоньку… Все равно заснуть уже не сможем…

Они по очереди сходили в душ, привели в порядок квартиру, позавтракали, а потом Андрей сказал, что хочет поехать на Домодедовское кладбище. Шварц кивнул, они договорились встретиться в десять тридцать на Лениградском вокзале у бюста Ленина — нужно было успеть взять билеты на Питер, и, кроме того, Обнорский хотел еще позвонить Ирине Васильевне на работу…

У могилы Ильи Андрей успел только выкурить сигарету — больше времени не было. Могила, несмотря на новую ограду и хорошую мраморную плиту, вид имела неухоженный, видимо, никто сюда не приходил… Андрей вздохнул, перекрестился и пошел прочь…

На встречу Шварц не опоздал — в его конторе никаких проблем не возникло, ему легко дали неделю отгулов, шеф, бывший полковник милиции Селиверстов, выписал Вихренко липовую командировку в Питер, выдал проездные. Ствол Сергей взял сам, благо у него имелся подписанный в Министерстве внутренних дел документ, разрешающий постоянное ношение оружия. В то время получить в Москве такую ксиву не составляло особых проблем. …Ирине Васильевне дозвониться так и не удалось, и ребята погрузились в поезд буквально за пять минут до отхода. Андрей нервничал, но успокаивал себя тем, что позвонит Гордеевой домой вечером, уже из Питера… Собственно, так ведь и договаривались…

В креслах дневного поезда ребят, почти не спавших ночью, сморил сон, поэтому дорога до Питера не показалась долгой…

Около девяти вечера Андрей уже набирал домашний номер Ирины Васильевны, стоя в будке телефона-автомата у Московского вокзала:

— Алло? Ирина Васильевна, это Серегин… У вас все в порядке? Слава Богу… Я звонил вам после одиннадцати на работу, но поймать не смог… Нет, все нормально… Так, Ирина Васильевна, слушайте меня внимательно: сейчас к вам подъедет один парень, это мой друг… Зовут его Сергеем, у него короткая стрижка и на правой скуле ссадина… Сережа нам поможет в наших завтрашних делах… Нет, я буду ночевать в другом месте… Да, а Сергей у вас… А утром вы с ним вместе поедете в Сосново… Да, на дачу к вам… Там ждите меня… Я доеду самостоятельно… Да, чтобы к вам лишнего внимания не привлекать… Да… Ну а потом как договаривались… Берем все что нужно и в город… Да… Завтра выходной, но своих коллег я собрать смогу, было бы что им показать… Хорошо… Хорошо… Ну все, до встречи… Сережа едет к вам… Андрей повесил трубку, вышел из будки и кивнул Шварцу:

— Все в порядке, езжай к Гордеевой, а утром сосранья с ней вместе в Сосново, на дачу… Ты там осторожнее… Мало ли что… Ты поглядывай…

Вихренко, которого Обнорский все же в поезде посвятил вкратце в историю похищенной из Эрмитажа «Эгины», кивнул и легко похлопал себя по левому боку:

— Не бзди, все будет ништяк!

— Сплюнь! — испуганно посоветовал Серегин. Шварц улыбнулся и трижды сплюнул через плечо… Они вместе спустились в метро — им нужно было на одну и ту же ветку, только Андрей выходил на «Финляндском вокзале», а Шварцу предстояло ехать до «Площади Мужества»…

Выйдя из вагона, Обнорский помахал Сергею рукой — тот улыбнулся в ответ, двери закрылись, и электропоезд с гулом втянулся в тоннель. Андрей пошел к эскалатору, не понимая, почему у него так защемило сердце от прощальной улыбки Шварца…

Он шел к Лиде Поспеловой и готовился к тому, что она не пустит его в свою квартиру. Как ни крути, а он обманул ее, сбежав в Москву… Лида открыла дверь сразу после звонка, будто специально ждала в прихожей.

— Ты?

— Я.

Обнорский шагнул в квартиру и попытался обнять женщину, но она вырвалась из его рук, отскочив к кухне.

— Ты… Как ты мог? Я не знала, что и думать!

— Лида… — Андрей закрыл за собой дверь и привалился к ней спиной. — Завтра ты все поймешь. Уже все… Я нашел того человека, которого искал. Подожди немного… Всего несколько часов осталось… Меня ищут?

Поспелова смотрела на него с каким-то непонятным выражением а глазах, тяжело дышала и теребила узенький поясок халатика.

— Ты… Что ты со мной делаешь? Воронцовой[51] из меня не получится, я тебе сразу говорю!

— Лидушка… — вымученно улыбнулся Обнорский. — Так ведь и я не Червонец… Ну что ты? Скажи — меня ищут? Поспелова долго не отвечала, потом тяжело вздохнула и покачала головой.

— Не знаю… Сторожевики вроде бы на тебя не ставили. Но мне звонили из ОРБ, просили повестку тебе по месту жительства направить… На допрос тебя вызвать… С предупреждением об ответственности в случае неявки… У них к тебе, как там выразились, оперативный интерес имеется… Господи… Я же не имею права тебе это говорить! Поспелова закрыла лицо руками, а Обнорский жестко спросил:

— Кто звонил? Колбасов? Лида молча кивнула. Андрей усмехнулся.

— Ничего… Завтра все закончится… Должен же у всей этой истории с живописью конец быть. Завтра, Лида, у меня будет большая пресс-конференция… И ты все поймешь… А сейчас — прости меня за наглость, но я очень хочу есть. И еще я хочу спать. С тобой.

Поспелова покраснела, отвернулась и пошла готовить. Андрею на скорую руку что-нибудь поесть. Обнорский разулся, снял куртку и, зайдя в кухню, сел за стол. Он очень устал, глаза закрывались сами собой, он прижался затылком к стене и то ли прошептал, то ли подумал: «Завтра… Завтра все должно кончиться…»

Бывший подполковник КГБ, которого лишь немногие люди в окружении Антибиотика знали как «начальника контрразведки», тоже надеялся, что вся история с «Эгиной» закончится в субботу. Но его надежда базировалась, естественно, на совершенно других, нежели у Обнорского, соображениях…

Дело в том, что Череп, помимо прочих весьма ценимых Антибиотиком достоинств, обладал невероятной интуицией и острым аналитическим умом.

Когда произошло убийство Лебедевой, он, пожалуй, был единственным из команды Виктора Палыча, кто заподозрил, что в данном случае имела место быть «ошибка в объекте» и именно из-за этого замученная женщина не выдала никакой информации о картине… Сомнениями своими Череп делиться ни с кем не стал — сказалась комитетская школа, приучившая его не торопиться с выводами и уж тем более с докладами начальству по поводу имеющихся мнений… Бывший комитетчик взялся еще раз за исходные, базовые данные о гипотетической жене Барона — те самые, которые запомнил и передал Ващанову Колбасов. Если отбросить всю шелуху, позиций было только две — женщину зовут Ириной и по профессии она искусствовед. Подумав, Череп вычислил третью примету — Обнорский пошел после похорон Барона не куда-то, а в Эрмитаж… И вышел там на Лебедеву… Может быть, журналист сам ошибся?.