Судья (Адвокат-2) - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 9

У Сергея было сильное искушение подъехать к «Пулковской» вечером и понаблюдать, какое такое доверенное лицо от Гаспаряна подъедет к Хоттабычу, но после недолгих размышлений он эту идею похоронил. Во-первых, гонца он мог не знать в лицо, а народу в «Пулковской» шляется разного, как говорится, немерено. Во-вторых, его самого могли при наблюдении «срисовать», и возникли бы неприятные вопросы. В-третьих, время, названное Ашотом Саркисовичем, могло сильно отличаться от реального времени встречи (учитывая страсть Гаспаряна к конспирации, он мог вполне использовать метод «плюс-минус», когда для вычисления истинного времени нужно прибавить или отнять несколько часов от названного). Поэтому Челищев съездил к Антибиотику, доложил о результатах дня и отправился домой отдыхать. Лежа на диване перед включенным телевизом, он в который раз задавал себе вопрос: что делать?

«Чего ты хочешь, дядя Сережа?… Как ты думаешь дальше жить? — спрашивал он сам себя и постепенно начал формулировать ответы: — Я хочу отомстить».

«Отомстить?»

«Ну, скажем так, рассчитаться. Воздать по заслугам. За папу с мамой, за себя… За Федосеича, бабу Дусю и Наталью Сергеевну, за всех тех, кто сам за себя рассчитаться не смог…» «Ты что, с мафией собираешься бороться? Смешно».

«Не с мафией. И не бороться. Я хочу рассчитаться с конкретными людьми».

«Месть — это блюдо, которое подают холодным…»

«Да, я помню об этом. Я буду ждать удобного момента… Я буду ждать».

«А ты уверен в своем праве на суд? „Не судите, да не судимы будете“, — сказано в Писании».

«Уверен. И суда над собой не боюсь. Мой Бог в моей душе. И суд тоже…»

Этот внутренний диалог с самим собой, как ни странно, успокаивал Челищева, убаюкивал его вместе с монотонным бормотанием телевизора… Веки стали тяжелыми, потянуло в сон. Вдруг что-то словно толкнуло Сергея и заставило его, стряхнув дрему, впиться глазами в экран. Козлобородый! Ну да, конечно, как же он сразу не вспомнил!

По пятому каналу шла информационная программа «Факт». Корреспондент рассказывал об очередном заседании депутатов горсовета. Крупным планом показывали стоящего на трибуне Мариинки человека, которого Сергей видел у Гаспаряна.

«…депутат Валерий Глазанов обратил внимание на недостаточное финансирование правоохранительных структур Петербурга. При неуклонном росте преступности в городе и по всей стране, его выступление можно считать весьма актуальным напоминанием простой истины, что прежде, чем требовать чего-то от нашей милиции и прокуратуры, следует обеспечить условия для их нормальной работы…»

Точно! Валерий Глазанов, депутат Петросовета, комиссия по правоохранительным органам! Страстный трибун, борец с коррупцией и организованной преступностью… Сергей вспомнил тон, которым Гаспарян разговаривал с Глазановым. Ну и ну… Хотя чему, собственно, удивляться? Как правило, громче всех: «Держи вора!» — кричит сам вор…

Сергей закурил. Облегчение, которое наступает после того, как вспомнишь то, что долго мучило подсознание, не наступало. Что-то еще было связано с Глазановым, где-то еще Сергей его видел… Но сколько ни напрягал Челищев свою память — она молчала… Сигарета догорела в пепельнице, и пришел глубокий сон.

Утром Сергей решил привести себя в нормальную физическую форму. Получасовая зарядка заставила его взмокнуть, как испуганную мышку. «Да, запустил ты себя, дядя Сережа… Жирком оброс, дыхалки никакой…» Тело было рыхловатым и плохо слушалось команд, посылаемых мозгом. Оно словно мстило Челищеву за небрежение к себе. «Ничего. Потихонечку, полегонечку… Диетка, зарядка. Пьянству — бой опять-таки…» — утешал себя Сергей, принимая душ.

Вода приносила ощущение свежести и очищения.

Весь день он проездил с Доктором по мелким текущим стрелкам, усердно выполняя наказ Антибиотика: «Тебе, Сережа, сейчас нужно себя показать, чтобы братва не думала плохо… Пацаны, между прочим, работали, пока ты в „бухалово“ опускался».

Вот Сергей и пахал, и к концу дня вместе с усталостью удивленно почувствовал удовлетворение, как от хорошо сделанной работы. Хотя что тут удивительного, бандитский хлеб — он только со стороны легкий. Возвращаясь домой, он вновь заметил у себя на хвосте машину. На этот раз это было серая «восьмерка».

«Что за черт… Мерещится мне, что ли?!» Еще три светофора — «восьмерка» не отставала. Нарушая правила, Челищев сначала рванул вперед со скоростью под сто километров, а потом резко, с визгом покрышек развернул машину. «Восьмерка» по инерции проскочила мимо, человек, сидевший за рулем, пригнулся, но Челищев успел разглядеть колючие, восточного разреза глаза… «Вот блядство! Палыч, что ли, все успокоиться никак не может?»

Свернув в темный переулок, Сергей остановился и, еле попадая от злости пальцами в кнопки радиотелефона, набрал номер Антибиотика.

— Алло, Виктор Палыч? Это Сергей. Опять ваши шуточки? Теперь эскорт мне решили прицепить?

Антибиотик помолчал, потом спросил осторожно:

— А ты ничего не путаешь, Сережа? Может, показалось, с устатку-то?

— Да какое показалось…

— Ты остынь, остынь, Сереженька, — Виктор Палыч засопел в трубку, размышляя. — Я к тебе никого не приставлял… Ты вот что, будь повнимательнее сейчас, без ребят домой не езди. Дело-то делаем серьезное, любопытствующих может быть много. Люди злы и завистливы. Хотя, может быть, это и сибиряки страхуются. Я выясню. Завтра вечером нам скажут место приема груза. Заедешь ко мне, все обсудим.

Антибиотик повесил трубку, а Сергей еще долго сидел в машине. Чувство тревоги не отступало.

Подъехав к дому и поставив машину на сигнализацию, Челищев огляделся. Никого. Двор словно вымер. Откуда же тогда это звериное ощущение взгляда на спине? Войдя в темный подъезд, Сергей прислушался. Тихо. Лишь приглушенное бормотание телевизоров за дверями. Прижимаясь спиной к стене, Чслищев поднялся до своей площадки, на ощупь открыл дверь и облегченно вздохнул, лишь закрыв ее за собой.

«Нервы. Это просто нервы. Надо бы ствол взять, поносить, говорят — успокаивает…»

Ночью ему приснилась Катя. Он пытался ее обнять, но она уворачивалась, ускользала…

Утром, несмотря на разбитость и плохое настроение, Сергей заставил себя сделать зарядку. Мышцы приятно заныли, и завтрак после душа доставил почти физическую радость. Позвонил Доктор, сказал, что подъедет с ребятами через десять минут. Выйдя на лестницу и запирая дверь, Сергей вновь ощутил тревогу. Повинуясь наитию, он поднялся вверх на один лестничный пролет. Из окна, выходящего во двор, хорошо просматривались все подходы к подъезду. А на полу у трубы мусоропровода лежали четыре свежих окурка сигарет «Мальборо». Кто-то стоял здесь, чего-то ждал и курил не далее чем накануне вечером… Сергей присел на корточки и ковырнул пальцем окурки.

«Блядь, вот блядь-то! — Челищев попытался успокоиться и собраться с мыслями. Во-первых, кто-нибудь мог тут ждать девушку… Нет, не годится, у нас в подъезде либо совсем сопливые девчонки, либо сорокалетние тетки живут Алкаши могли выпивать? Могли, но алкаши не курят „Мальборо“ и бросают обычно остатки закуски — сырки плавленые недоеденные, бумажки… Так… Менты? Не похоже, слишком непрофессионально к грубо… Кто?»

С окончательно испортившимся настроением Сергей вышел во двор. Из подъехавшей вплотную к его «вольво» «бээмвухи» улыбался Доктор.

— Босс! — заорал он на весь двор. — У нас проблемы! — И загоготал, пугая озябших голубей. Челищев сморщился и без улыбки спросил:

— Какие проблемы?

Толик все никак успокоиться не мог, хохотал, хлопая себя по ляжкам. Наконец, вытерев кулаком глаза, начал рассказывать:

— Ночной магазин «Пять минут» на Шаумяна помнишь? Ну, они нам платят нормально, и мы их не душим. Там девки нормальные работают, я лично проверял… Мы там охранника на ночь поставили, и никогда никаких проблем, кроме пьяниц… А тут вчера объявился какой-то крутой рэкет — наехали, охраннику башку пробили, сказали девушкам, что «крышу» их на хую вертели, это нас, то есть, приговорили к пол-лимону утром, а то сожгут. Совсем как мы в молодости. — Доктор снова начал ржать, всполошив двух зашедших было во двор старушек — они шмыгнули обратно на улицу, как молоденькие. — Короче, ехать надо, а то там у администрации со страху месячные раньше времени начнутся. Или кончатся!