Сочинитель - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 17

— Слышал, конечно, — кивнул Кудасов. — Даже сходить хотел… На «Юнону и Авось». Только туда билетов не достать…

— Вот и чудно! — обрадовался Безруков. — Вот и славно! Заодно приобщимся к культуре! Все в наших руках, сварганим сами себе спектакль не хуже этой твоей «Юноны». Что мы — глупее режиссеров? Я, вон, даже сажал одного в прошлом году, правда, он с «Мосфильма» был — дурак дураком дядя оказался, сам себе срок наболтал… Ладно, не в этом дело — давай, закругляйся потихоньку, я договорился с девчонками, что встречаемся в семь у «Космоса»… Ладушки?

Никита неуверенно пожал плечами, потом вспомнил вдруг вечный испуг в глазах своей Татьяны и покачал головой:

— Нет, ты знаешь… Давай уж без меня. У меня сегодня как-то настроения нет. И… э-э… мне еще поработать надо.

— Как это без тебя? — расширил глаза Гриша. — Ты че такое гонишь-то? Э?! Совсем «ку-ку», что ли? Как я с ними двумя-то? Куда одну дену? С другого боку положу, что ли? Наши все расползлись уже… Нет, старичок, это просто не по-товарищески будет, не по-офицерски… Ты уж давай, собирай волю в кулак. Надо, старичок, понимаешь — надо. Есть такое слово. Это я тебе, как коммунист коммунисту говорю.

— Ну, ладно, — вздохнул Кудасов. — Посидеть, конечно, можно…

— Конечно, можно! — возликовал Безруков и возбужденно засучил рукава своего модного пиджака. — И посидеть, и полежать… Все — молчу, молчу! Только посидеть! За театр побазарим, за режиссерские находки. Собирайся!…

Гриша не соврал — девушки и впрямь оказались самыми настоящими актрисами, «служившими» (как они выражались) в театре имени Ленинского комсомола. Одну — яркую блондинку — звали Вероникой, а вторую — русоволосую сероглазую красавицу — Дашей. Безруков сразу присоседился к Веронике, видимо просчитав, что это «вариант» надежнее, а Даша как бы «досталась» Кудасову. В переполненный «Космос» они прошли без труда — Гришка помахал швейцару волшебной красной книжечкой, и их сразу усадили за хороший столик, который, видимо, держали для «почетных гостей». Пока Гриша делал заказ, Кудасов поелозил на стуле и, решив завязать светскую беседу, обратился к Даше с ужасно оригинальной фразой:

— Я, по-моему, вас где-то видел…

— В кино, наверное, — улыбнулась Даша и произнесла название многосерийного фильма, совсем недавно вышедшего на телеэкраны. Вероника фыркнула.

— Э-э… да! — сказал Никита, не смотревший этот фильм. — А кого вы там играли?

Теперь девушки фыркнули уже вместе, а Безруков послал Кудасову уничтожающий взгляд и, бодро перехватив инициативу, начал сыпать разными ментовскими шуточками и байками. У Гриши, безусловно, у самого был актерский талант — он рассказывал действительно смешно, при этом не забывал галантно ухаживать за обеими дамами — подливал им шампанское, подносил огонек зажигалки к сигаретам… Никита сидел молча, уткнувшись в свой бокал, и лишь изредка поглядывал на раскрасневшуюся Дашу. Безруков несколько раз с лучезарной улыбкой на лице злобно пинал Кудасова под столом, но активизировать напарника так и не смог. А Кудасов боялся лишний раз посмотреть на Дашу, потому что она ему очень понравилась. И с каждой минутой нравилась все больше и больше… Никита почувствовал себя настолько не в своей тарелке, что через часа полтора после начала посиделок вдруг вскочил, едва не опрокинув стул, и брякнул:

— Вы извините… У меня одно срочное дело есть… По работе. Мне бежать нужно. Желаю хорошего вечера. Было очень приятно…

Произнося все это, на девушек он старался не смотреть. А у Гриши было такое лицо, какое бывает у мента перед тем, как он крикнет: «Стой, стрелять буду!»

Не дожидаясь ответных слов, Кудасов как-то боком выскочил из зала…

На следующий день Безруков встретил Никиту на работе мрачным взглядом и вместо приветствия сказал:

— Тяжелый случай, старичок, тяжелый случай…

— Ты извини, что так получилось, — промямлил Кудасов. Гриша вскочил со стула и воздел руки к небу, будто взывая к высшей справедливости:

— Извини?!! Да я чуть не поседел, когда ты от столика рванул! У меня мороженое в горле комом встало!… Я думал — все, облом полнейший, Вероника с Дашкой уйдет из солидарности…

Безруков помолчал немного и усмехнулся:

— Эх ты, — такую девку упустил! Дашка — умница, золотая девчонка! Я чуть в нее не влюбился, когда она через пятнадцать минут после тебя тактично «вспомнила» про свое «важное дело»… Дубина ты, Никита…

Гришка махнул рукой и поправил воротничок рубашки, из-за которого выглядывал краешек свежего засоса.

Больше Безруков Кудасова на вечеринки не приглашал, тем более, что его первого вскоре перебросили на другую работу…

Второй раз Никита увидел Дашу перед самым отъездом из Москвы — его отзывали из командировки, на следующий день он должен был уже уезжать в Ленинград. Московское начальство поблагодарило Кудасова за отличную работу и подарило ему два свободных дня для ознакомления со столицей и столичными магазинами. Поскольку в магазинах Никита все равно ничего не понимал, он решил только купить чего-нибудь вкусненького из сладостей, а потом побродить по Москве. Отстояв длинную очередь в «Елисеевской» кондитерской, Кудасов купил шоколадного зайца фабрики имени Бабаева сыну и коробку пастилы для Татьяны. Отдуваясь, он выбрался наконец из магазина и почти сразу натолкнулся на Дашу — она была не одна, ее держал за руку мальчик лет семи.

— Привет, — улыбнулась девушка, будто они виделись совсем недавно, и, наклонившись к мальчику, лукаво сказала: — Знаешь, Мишка, кто этот дядя? Он сыщик!

— Настоящий? — широко распахнул глаза мальчик.

— Настоящий, — ответила Даша вместо онемевшего и стоявшего столбом Никиты.

— А пистолет у вас есть? — тут же поинтересовался Мишка.

— Есть, — прорезался наконец голос у Кудасова.

— Покажите, дяденька сыщик!

Никита беспомощно оглянулся и, запинаясь, сказал:

— Понимаешь, тут нельзя. Тут… э-э-э… людей много…

— Тогда пойдем в сквер, — решительно махнул рукой Мишка. — Там деревья, там никто не увидит… Ну, пожалуйста, дяденька сыщик!

Даша смеющимися глазами посмотрела на Кудасова и серьезно попросила:

— Ну, покажите же пистолет ребенку, товарищ сыщик! Или — у вас опять срочное дело, опять бежать надо?

— Нет, — мотнул головой Никита. — Я, собственно… А где тут сквер?

— Ура! — закричал Мишка, схватил свободной рукой Кудасова за левую ладонь и потащил обоих взрослых за собой.

— Это ваш сын? — спросил Никита, семеня за мальчишкой.

— Нет, — фыркнула Даша. — Племянник… Сестра попросила побыть с ним. Она с мужем на банкет сегодня идет, а у меня все равно спектакля нет — у нас гастроли начинаются… А что, неужели я выгляжу на такого взрослого сына?

— Я оговорился, — улыбнулся Кудасов. — Я хотел сказать брат, а получилось — сын…

В тот день они долго гуляли по Москве, Даша показывала столицу Никите и рассказывала про свой город очень много интересного — она была настоящей москвичкой, коренной, в отличие от большинства населения белокаменной.

Кудасову давно не было так хорошо, легко и интересно. Редкий случай — он совершенно расслабился, смеялся и шутил вместе с Дашей и Мишкой, и даже странная концовка дела по розыску коллекции академика Мальцева не занимала его мысли. А еще он забыл о том, что на следующий день надо ехать в Ленинград…

Они перекусили в индийском ресторанчике на Чистых Прудах, а потом снова бродили по улицам — до незаметно подкравшихся сумерек. Ох, уж эти московские майские сумерки… Человека из Питера они могут заколдовать не хуже, чем москвича — белые ночи на Неве… Даша и Никита даже не заметили, как «уходили» Мишку до полного изнеможения — Кудасов взял ребенка на руки, где тот и заснул благополучно, довольно хрюкнув в крепкую оперскую шею… Тут уж волей-неволей пришлось Никите провожать Дашу до дому — не тащить же ей было самой довольно тяжеленького уже пацаненка? Само собой оно как-то все складывалось — и сумерки эти московские, и Мишка уснул…

Даша жила в самом центре — в престижном доме за аптекой на проспекте Калинина… Дверь в квартиру она открыла сама, скользнула в прихожую и, не зажигая света, шепнула: