Самосознающая вселенная. Как сознание создает материальный мир - Госвами Амит - Страница 74

Русский физик Юрий Орлов, который разрабатывал свою недавно опубликованную теорию сомнения в тюремной камере, считает развитие здорового сомнения характеристикой двойного захвата. Входящая информация создает в уме сомневающегося две соперничающие ситуации, от которых он не может отстраниться. Согласно Орлову, решение состоит не в подбрасывании монеты, а в творчестве: «Важно, чтобы существовал конфликт: с одной стороны, дилемму невозможно разрешить, а с другой стороны, ее необходимо разрешить — причем, полагаясь на собственный внутренний голос, а, скажем, не на генератор случайных чисел».

По мнению Орлова, сомнение возникает потому, что нет никакого логического решения. Логика приводит лишь к парадоксальному колебанию между возможностями. То же самое справедливо и для моральной дилеммы. Когда логика недостаточна для достижения этического ответа, к такому ответу можно прийти только посредством творческого квантового скачка. Даже когда можно растянуть логику, чтобы прийти к экономному решению, творческий подход зачастую дает более глубокое решение, которое действительно революционизирует контекст проблемы. По-видимому, этика по своей сути связана с внутренним творчеством, преобразующей встречей с нашей квантовой самостью. Это в неявной форме содержится в христианской проповеди всепрощения («если тебя ударят по одной щеке, подставь другую»), к которой нам так трудно приспособиться в нашей классической модальности.

Хотя мы идеализируем этот доступ к квантовой самости уровня буддхи, нам оказывается очень трудно действовать в соответствии с ним в наших реакциях на личные обиды. Чтобы достичь максимального доступа к квантовой самости, максимального творчества и максимальной свободы, мы должны быть преданы радикальному преобразованию психики. Было бы фантазией ожидать иного. Ошибкой, которую делали большинство пророков, было отсутствие акцента на фундаментальном значении побуждения к преобразованию. Внешне применяемые предписания — это сугубо временное лечение. Нет, люди обычно не способны проявлять идеал, не вступая в, казалось бы, неразрешимые конфликты с общепринятыми идеями справедливости, вознаграждения и наказания и с другими общественными соглашениями, которые поддерживают стремление к счастью и так называемой добродетельной жизни.

В квантовой модальности мы избегаем предвзятых ответов: цель состоит в творчестве; мы должны оставаться открытыми к более широким возможностям, при этом автоматически — в виде условного рефлекса — не выбирая короткий путь заранее данной этической формулы. Задача в том, чтобы давать людям возможность находить удивительные решения в ситуациях, подобных той, где друзья тонут в озере. Несомненно, именно такое творческое вмешательство имеет место, когда женщина средних лет приподнимает грузовик, чтобы освободить своего раненого сына или мужа. Возможно, именно в этике мы переживаем свой наибольший потенциал для свободы.

Таким образом, мы можем определить фундаментальный принцип идеалистической этики как сохранение и увеличение нашего собственного доступа и доступа других к квантовой модальности — к бытию уровня буддхи (которое включает в себя и свободу, и творчество). Давайте теперь проанализируем стадийный подход (различные стадии духовной жизни), описанный в идеалистической литературе, с точки зрения этического путешествия проявления морали в нашей жизни. Ибо путешествие внутреннего творчества не окончено, пока его результат — преобразование нашей самости — не становится полностью доступным для передачи другим в коммуникации.

Один из лучших образцов идеалистической литературы представляет собой Бхагавад Гита, и мы будем следовать ей в данном обзоре. В этом источнике этическое развитие человека рассматривается с точки зрения трех духовных путей — йоги действия (карма-йоги), йоги любви (бхакти-йоги) и йоги мудрости (джняна-йоги). На каждом этапе этического развития человека после утилитаризма эго преобладает одна из этих йог — хотя все они практикуются одновременно. Каждая из этих йог содержит в себе практику этического действия.

На первой стадии, соответствующей йоге действия, человек учится действовать без привязанности к плодам действия. Именно жажда плодов действия, присущая эго, мешает ясно видеть природу нашего обусловливания. Эта неспособность видеть свое обусловливание не дает нам осознавать свой долг и удерживает нас от этических действий. Это подготовительная стадия. Мы начинаем понимать обусловленность своих действий, благодаря чему можем выбирать действовать морально. Иногда эта стадия завершается осознанием нашего фундаментального единства с миром — опытом «эврика» внутреннего творчества.

На следующей стадии — в йоге любви — мы действуем, служа другим (или, в более религиозном смысле, в качестве инструмента Бога). Это — альтруистическая стадия, центральная стадия этического и морального действия. Мы открываем для себя инаковость — независимую, а не условную значимость индивидуальных проявлений другого человека. Мы слышим голос долга и слушаемся его. Мы прямо и непосредственно служим благу всех, а не просто абстрактному наибольшему благу для наибольшего числа людей. Коль скоро мы видим, в чем состоит фундаментальный моральный долг, мы бескомпромиссно следуем ему. Наше служение открывает наши сердца для любви к другим. Чем больше мы любим, тем больше мы способны действовать этично по отношению к самим себе и другим.

На третьей стадии, в йоге мудрости, мы действуем посредством совершенного согласования своей воли с волей квантовой модальности самости. В этом согласовании мы подчиняем волю уровня эго текущему выбору единого сознания. Это похоже на христианскую этическую доктрину «Да будет воля Твоя». Однако эта последняя формулировка может вести к серьезному заблуждению, если «Ты» понимается как отдельное от «я» [92]. Такая отдельность предполагает, что человек отдает свою свободную волю некому внешнему агенту но для человека, достигающего этой стадии зрелости, «ты» не отделено от «я». Поэтому, подчиняя эго квантовой модальности, человек становится подлинно свободным и творческим. Строго говоря, на этой стадии больше не требуется руководство этики и морали, поскольку больше нет никаких конфликтов. Все это — этика, мораль, конфликты — растворяется в воле единого сознания. Тогда возможны только правильные действия [93].

Наконец, давайте рассмотрим вопрос, который беспокоит многих этических философов. Что, если моральная жизнь вступает в конфликт с так называемой правильной жизнью. Разумеется, это зависит от того, как определять правильную жизнь. По мере того как мы претерпеваем преобразование от уровня эго к уровню буддхи, определение правильной жизни как стремления к счастью постепенно сменяется ее пониманием в качестве жизни, полной радости. Постоянная погоня за преходящими удовольствиями сменяется устойчивой, не требующей усилий жизнью в состоянии цельности. Но моральная жизнь — это жизнь служения. Возможен ли тут конфликт? Точку зрения практического идеализма хорошо выразил поэт Рабиндранат Тагор:

ГЛАВА 19. ДУХОВНАЯ РАДОСТЬ

В этой книге изложена основная идеалистическая схема самоисследования, ведущего за пределы эго. Что это — религия или наука? И в чем состоит роль философии?

Термин «религия» происходит от слова religiere, означающего «воссоединять». Вершиной процесса взрослого развития, действительно, следует считать воссоединение с тем, чем мы были изначально, — с первичными процессами нашего ума-мозга, с неиндивидуальной самостью. Так что в этом смысле идеалистическая программа действительно представляет собой религию.