По воле Посейдона - Тертлдав Гарри Норман - Страница 27

— У меня об этом голова не болит, — пожал плечами Менедем. — И Родосу тоже не стоит на этот счет беспокоиться. Вот интересно, сколько гребцов потребуется для стасемидесятиярусников? — Он предупреждающим жестом поднял руку. — Нет, не пытайся высчитать, ради богов. Я вообще-то не хочу этого знать. Сколько бы их ни требовалось, Родос сможет укомплектовать гребцами одно или два таких судна. Но не больше — в этом я уверен.

Менедем, разумеется, сгущал краски, хотя и не слишком. Соклей решил не завершать подсчеты, которые он и в самом деле уже начал. Вместо этого он сказал:

— Ты же не собираешься заключать тут крупных торговых сделок, верно?

Его двоюродный брат покачал головой.

— Здесь немногое можно выторговать: самое обычное вино и незамысловатые гончарные изделия. Я завернул сюда главным образом ради стоянки. — Менедем поколебался. — Но если бы мы ухитрились раздобыть те статуэтки в храме Геры, за них в Италии дали бы порядочную цену, как ты думаешь?

— За Зевса, Афину и Геракла работы Мирона? — засмеялся Соклей. — Да уж, они наверняка стоят кучу денег. Но помни: Икария совсем рядом. А знаешь, почему ее так назвали? Да потому, что Икар упал на тамошний берег, подлетев слишком близко к солнцу. И ты тоже упадешь и разобьешься, если попытаешься раздобыть те статуи.

Менедем засмеялся.

— Знаю. А ты уже забеспокоился, верно?

Прежде чем Соклей успел ответить, вновь завопил павлин.

Менедем щелкнул пальцами.

— Это напомнило мне… Пора заработать немножко денег. Ты не хочешь показать зевакам павлина?

— Сгораю от нетерпения, — ответил Соклей.

С тем же успехом он мог бы и промолчать: вопрос был чисто риторическим, и мнение двоюродного брата на этот счет Менедема совершенно не интересовало. Он уже поспешил по сходням на пристань и принялся петь хвалу павлину.

Очень скоро Менедем набрал достаточно любопытных и начал взимать с них плату. Никто не мог посмотреть на птиц, не протянув предварительно двух маленьких бронзовых монеток. Соклей демонстрировал павлинов до тех пор, пока не стало слишком темно, чтобы зрители могли их разглядеть.

— Сколько мы сегодня набрали? — спросил он, когда Менедем оставил попытки заманить новых зрителей на борт «Афродиты».

Менедем со звоном высыпал монетки в кучки.

— Пол-обола, обол, обол и еще пол-обола… — Закончив подсчеты, он объявил: — Драхма четыре обола и шесть халков. Богачами мы не стали, но все же неплохо.

— Двадцать три человека, — немного подумав, заключил Соклей. — Да, совсем неплохо. Павлины — любопытныептицы… Вот мне, например, любопытно, сможем ли мы доставить их в Италию, не вышвырнув по пути за борт.

В кои-то веки его двоюродный брат не ответил на шутку, а только изумленно взглянул на Соклея.

— Без абака я бы даже ради спасения собственной жизни не смог подсчитать, сколько людей сегодня посмотрели на птиц.

— Это было нетрудно. — Соклей сменил тему: — Ты пойдешь искать постоялый двор?

Менедем покачал головой.

— Уже слишком поздно. Я посплю сегодня на палубе. Не впервой. — Он помахал рукой. — Но если ты хочешь пойти в город, не смотри на меня. Множество моряков двинулись туда, чтобы хорошо провести время.

— Нет, спасибо, — ответил Соклей.

Это его двоюродный брат любил роскошь. Но если Менедем сможет провести еще одну ночь на корме, завернувшись в гиматий, то и Соклей вполне на такое способен. Человек философского склада ума должен быть равнодушен к физическим удобствам… Так ведь?

Соклей размышлял об этом, положив голову на свернутый хитон, служивший ему подушкой. Он предусмотрительно закутался в плащ, но никак не мог устроиться на досках хоть мало-мальски удобно. На берегу Лероса уснуть было легче.

Как и сказал Менедем, некоторые гребцы отправились на берег, чтобы хорошенько кутнуть. Остальные дремали на банках. Некоторые из них храпели. Другие, которым, наверное, спать было еще неудобней, чем Соклею, негромко переговаривались, чтобы не побеспокоить своих хозяев. Соклей пытался подслушать, о чем они говорят, пока наконец не уснул.

Он проснулся в середине ночи, помочился в воду гавани и почти сразу снова уснул. Когда же пробудился в следующий раз, начинало светать.

Менедем уже сидел, глядя на него внимательным, нетерпеливым, почти жадным взглядом.

— Сегодня много дел, — кивнул он Соклею. — Мы наверняка не доберемся до Хиоса за один день, если будем идти на веслах всю дорогу. Дотуда добрых два дня пути. Мы еще ни разу не проводили ночь в море по дороге на Самос, но сегодня я собираюсь заночевать на воде, чтобы дать людям попробовать, каково это.

— Если ты считаешь, что так будет лучше, — ладно, — согласился Соклей. — Наши отцы доверили тебе командование судном. И пока что у меня не было повода усомниться в правильности их решения.

Соклею нелегко далась последняя фраза: Менедем часто действовал ему на нервы. Однако его двоюродный брат и впрямь умел управляться с «Афродитой» и ее командой, Соклей при всем желании не мог этого отрицать.

Менедем вскочил. Он помедлил лишь, чтобы помочиться через борт акатоса, а потом, все еще голый, закричал, будя моряков.

Люди зевали и ворчали, протирая глаза, — им куда меньше, чем их капитану, хотелось побыстрее встретить наступающий день.

Менедем засмеялся, глядя на них.

— Мы направляемся туда, где продают самое прекрасное в мире вино, а вы скулите, как мальчики-катамиты! А я-то думал, что набрал команду из настоящих мужчин!

Насмешка подстегнула всех, заставив вскочить и приняться за дело. Соклей задумался: а какова была бы реакция команды, если бы он позволил себе сказать такое? Вообще-то тут и думать было нечего — он и так знал, что бы тогда случилось: его бы просто вышвырнули в море. И ему бы еще повезло, если бы его потом выудили обратно.

Соклея этим утром тоже ожидала работа. Павлинам пора было завтракать: он насыпал им ячменя и налил воды. Птицы клевали с аппетитом. Соклей видел, что они едят лучше, когда судно стоит в гавани, чем когда «Афродита» находится в открытом море. В этом не было ничего удивительного — множество людей тоже отказываются от пищи в открытом море.

— Сколько человек у нас не хватает, Диоклей? — спросил Менедем.

— Все на месте, капитан, как это ни поразительно. — Келевст в удивлении покачал головой. — Хотел бы я понять этих парней, очень бы хотел. Они обычно считают, что настоящий мужчина должен отправиться в город и веселиться там всю ночь напролет…

— Возможно, их привлекает хиосское вино, — сказал Менедем. — Даже моряк может себе позволить купить его там, где его производят.

— Торговцы не будут так щедры, как содержатели питейных заведений, — заметил Соклей. — Они постараются продать лучшее вино, а не дешевку, которую подают в тавернах, и станут выжимать из нас деньги до тех пор, пока у нас глаза не полезут на лоб.

Менедем ухмыльнулся брату.

— Именно поэтому я и взял тебя с собой. Ты не должен допустить, чтобы они выжали из нас все.

— Ха, — ответил Соклей. — Ха-ха.

Он специально произнес это четко по слогам, как будто подавал свою реплику в комедии.

— Я не смогу помешать торговцам выжимать из нас соки, ты и сам прекрасно это знаешь. Но если мне немножко повезет, я все-таки не допущу, чтобы нас выжали досуха.

— Договорились, — кивнул Менедем.

Он, похоже, был сегодня утром в хорошем настроении — скорее всего, потому, что «Афродите» не пришлось ждать в гавани, пока Диоклей выследит загулявших моряков, которых больше заботило, как потратить полученные деньги, а не как заработать средства на следующие кутежи.

— Перекуси хлебом, маслом и вином, — сказал Менедем Соклею. — Я хочу как можно скорее выйти в море.

— Хорошо. — Соклей барабанил пальцами по планширу. — Нам придется закупить кое-что из провизии, когда мы попадем на Хиос. Наши припасы кончились быстрей, чем я ожидал.

— Вот и позаботься об этом. — Менедем уже ел и говорил с набитым ртом.

Соклею не понравился властный тон двоюродного брата, и он попытался было возмутиться, но потом вспомнил, что был тойкархом и ему полагалось заботиться о таких вещах.