Дело об урановом контейнере - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 5

— Итак, — сказал я, — у вас есть уран?

— Да! Восемь килограммов. Обогащенный, в контейнере. С официальными сертификатами. Вас это интересует?

— Интересует, Владимир.

— Цену знаете?

— Знаю.

— Устраивает?

— Устраивает, если товар реальный.

— Значит, будете брать?

— Нет.

— Как это… нет? — лейтенант Смирнов даже по дался вперед.

— Я, господин Смирнов, уже сказал: если товар реальный.

— Ну а какой же? Думаете, я вам куклу хочу втюхать? Я вам могу предоставить фотографию контейнера, копии сертификатов и образец. Образец! Понимаете, господин… э-э…

— Хайрат. Меня зовут Хайрат.

— Образец, господин Хайрат, — с напором сказал Смирнов и без разрешения вытащил сигарету из моей пачки.

В этот момент зазвонил мой «Эриксон». Я «выслушал» собеседника и сказал несколько фраз на арабском. Делалось это для продавца. И для того, чтобы Спиридонов знал: все в порядке.

— Когда вы сможете представить образец? — спросил я.

— Сейчас.

— Сейчас? — переспросил я. При Смирнове не было ни сумки, ни свертка. А по моим представлениям, образец с радиоактивным веществом должен быть изолирован в какой-то герметичной массивной капсуле, иметь объем и вес. — Как сейчас? Где образец?

— Через пятнадцать минут. Товар в автоматической камере хранения на Московском вокзале.

— Ну вы, блин, даете.

— А где вы так хорошо научились говорить по-русски, господин Хайрат?

— А вот это уже к делу не относится, — ответил я. «Держите себя резко и независимо», — советовал мне Спиридонов.

— Да, конечно, — отозвался Смирнов несколько смущенно. — Ну, так как? Покупаете образец?

Бред, подумал я. Полный бред. В центре Санкт-Петербурга какой-то пропойца запросто продает контейнер обогащенного урана неизвестно кому! Просто как украденный с родного завода гаечный ключ. Как стакан семечек. Привет, Голливуд! Вам такое и не снилось… сюжетец-то тянет на «Оскар».

— Можно спросить, Владимир, а откуда у вас этот контейнер?

— Спросить можно… а ответ получить нельзя, — с хамоватой улыбкой ответил миллионер.

— Понял… это ваше право. Хорошо, идем за пробой.

— Момент! — Смирнов поднял руку. — Проба тоже денег стоит.

— Сколько же она стоит? — спросил я с иронией.

— Штуку баксов. По минимуму беру.

— А ключи от квартиры, где деньги лежат, вам не надо?

— А вдруг вы меня продинамите? — сказал миллионер.

— Рад был с вами познакомиться, господин Смирнов, — ответил я, забирая со стола сигареты. — До свиданья. Отнесите-ка вы лучше свою «пробу» в ФСБ.

— Э-э… постойте, господин Хайрат. — Я, конечно, передам вам образец. Но — поймите! — мне нужны гарантии.

— Мне тоже. Вдруг вы продадите мне за тысячу баксов стакан семечек. А? Тысяча баксов, конечно, не деньги, но… вы не внушаете доверия.

— Мне нет резона вас кидать, — ответил он.

— Нам тоже нет резона. Будет проба — будет разговор и, соответственно, деньги. Ну что? Идем?

— А-а… хрен с ним. Идем.

Я поднялся. Урановый барыга тоже встал. Дама в ажурных перчатках вдруг с грохотом свалилась со стула.

— Вот сучка старая! — сказала буфетчица. Груди-надолбы и три подбородка колыхнулись. — Ты мне еще наблюй тут… шляпой своей выбирать будешь.

«Не в деньгах сила, а в Правде», — сказал «Брат-2» с плаката.

— Вы пиво не выпили, — сказал урановый миллионер. — Так я выпью. Вы, господин Хайрат, не против?

Господи, ну что на это можно сказать? Я не знаю. Убей — не знаю.

Из динамиков голос Владимира Семеновича Высоцкого выдохнул:

— Нет, господин Смирнов, я не возражаю. Напротив, почту за честь угостить пивком завтрашнего миллионера.

Я бухнул на стол подполковника Спиридонова довольно-таки старую спортивную сумку. Потертую, залатанную в двух местах. Господи, неужели в ЭТОМ по Санкт-Петербургу путешествует обогащенный уран?

— Вот, — сказал я. — Оно.

— Что там? — спросил Спиридонов.

— Если верить нашему лейтенанту, там проба урановая, фото контейнера и копии сертификатов. Получил в камере хранения на Московском вокзале.

— Я знаю. Момент передачи зафиксирован наружкой.

— Даже так?

— А как иначе, Андрей Викторович? — ответил подполковник и подмигнул. Он был доволен. Я, признаться, тоже. — Сейчас пригласим понятых и осмотрим вашу добычу. Потом мы побеседуем, и вы подробно расскажете о сегодняшних событиях.

…Через несколько минут в кабинете подполковника Спиридонова уже было полно людей: начальник службы БТ Костин, эксперт-криминалист Сапожников, оператор с видеокамерой, две женщины-понятые и следователь следственной службы Крылов. И я в дурацком перстне со стразом.

Оператор включил камеру, следак произнес дежурные формулировки, растолковал понятым их права и обязанности… понятые кивали. Затем эксперт сделал портативным прибором замер уровня радиации около сумки. Он превышал фоновый, но незначительно… Похоже, СП «Мираж» правильно выбрало объект для сделки. Поздравляю, господин Хайрат!

— Попрошу расстегнуть сумку и осмотреть ее содержимое, — сказал следак. — Понятые, подойдите поближе.

Женщины подошли. Крылов аккуратно расстегнул молнию и раздвинул руками зев сумки. Внутри лежали тряпочный сверток, перехваченный бечевкой, мятый конверт с картинкой: гвоздики, гвардейская лента и надпись «С ДНЕМ ЗАЩИТНИКОВ ОТЕЧЕСТВА». А еще в сумке лежала… пустая бутылка из-под пива «Балтика №3».

Нет, ребята, я все-таки ничего в Отечестве не пойму!

Только и могу сказать: с днем защитника Отечества! Наливай!

Спустя еще полчаса, когда был составлен протокол, а вещдоки отправлены на экспертизу, я рассказал начальнику службы БТ, его заместителю и следаку о том, как прошла моя встреча с «лейтенантом Смирновым».

— Когда, Андрей Викторович, у вас запланирована следующая встреча? — спросил Костин.

— Я объяснил барыге, что мне понадобится неделя на проведение экспертизы. Соответственно и встреча через неделю. В четырнадцать ноль-ноль, на Финляндском, возле паровоза ленинского.

— Очень хорошо. Неделя — вполне реальный срок для нормальной разработки.

— Если только он не найдет за это время другого покупателя, — сказал я.

— Не дадим, — ответил Костин. — Теперь он у нас под контролем.

— Поставили наружку?

— Разумеется. Сейчас наш герой катит в электричке на Выборг. Пьет пиво на те, между прочим, сто рублей, что вы, Андрей Викторович, ему дали.

Я немного даже смутился… наружка, выходит, была совсем рядом.

— Дал… он клянчил, как профессиональный попрошайка. Дал… для установления контакта. А что, не надо было?

— Почему? Дали — и дали. Делу не во вред.

— Понял, Игорь Иваныч. А какие мероприятия вы намерены проводить сейчас?

Костин рассмеялся, посмотрел на Спиридонова. Тот тоже улыбнулся.

— Как думаешь, Виктор Михалыч, можем мы поделиться с господином Хайратом своими соображениями?

— Рассказать иранскому подданному о совсекретных мероприятиях? — с деланным ужасом спросил Спиридонов. — Ни в коем случае!

— Расскажем, Андрей Викторыч, — сказал Костин, — расскажем. Разумеется, в общих чертах, не раскрывая технологии… Я думаю, что мы даже обязаны это сделать, коли уж вы стали полноправным участником операции.

— Кстати, — спросил я, — а название у нее есть?

— Есть, — ответил Костин, глядя с легким прищуром.

— Поделитесь?

— Название у этой операции — «Журналист».

— Н-ну… спасибо.

— Да не за что, — сказал Костин, — а я пойду — работа. Всего доброго, Андрей Викторович. За вашу помощь огромное спасибо. Когда закончим операцию, дадим вам материалы… какие возможно.

Мы пожали друг другу руки, и полковник вышел. А Спиридонов рассказал мне вот что…