Шестеро против Темного - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 39

– Я должна посмотреть. Не знаю, смогу ли я тебя вылечить полностью, но укрепить тело мне по силам и уж конечно убрать боль, – по-прежнему ласково ответила Мирей, не снимая рук, лежащих на плечах женщины.

– Хорошо, я прошу, помоги мне, – сдалась Высокий Табурет, и после этих слов словно перестала нести печать своего титула, став просто невыносимо исстрадавшейся, уставшей от бесконечной боли старухой, на плечах коей великим грузом лежали заботы.

– Сделаю все, что смогу и на что будет воля Ирилии, – пообещала целительница, и ее теплые руки двумя птицами вспорхнули с плеч Дравелии и осторожно опустились на голову больной.

Мирей выпустила силу целительницы, дарованную ей талантом, помноженным на благословение богини, и начала внимательно исследовать организм пациентки, ища причину болезни и осторожно отгораживая ее от терзаний боли. Глубокий вздох и непередаваемое радостное удивление в глазах Дравелии показало, что старухе стало значительно легче. Она перестала сопротивляться лечению и целиком отдалась чутким рукам эльфийки, более не противясь ни душой, ни телом ее помощи. Мири прикрыла глаза, погрузившись в свою работу, губы привычно шептали молитву Ирилии. Пальцы целительницы, поглаживающие голову старой женщины, слабо засветились – источник боли был найден и распознан. Жрица слегка нахмурилась, обдумывая методы устранения недуга и собирая силу. Ладони целительницы сияли уже так ярко, что казались отлитыми из текучего серебра. Постепенно стали сиять не только руки, но и вся фигура жрицы. Свет перетек на ее пациентку, окружив двух женщин светящимся ореолом, за которым были видны лишь смутные очертания тел. Это продолжалось не долее нескольких минут. Волшебное сияние угасло, и Мирей, переводя дыхание, отступила в сторону. Как ни устала эльфийка, радостная улыбка не покинула ее лица: целительница праздновала победу: она выступила против болезни и вновь победила!

– Все? – неуверенно спросила дана Дравелия, доверчиво поднимая на девушку взгляд.

– Ты здорова, я убрала опухоль, давившую на мозг, – просто ответила Мирей.

– И без всякой трепанации черепа, – восхитилась Элька, всегда наблюдавшая за целительскими действиями подруги с удовольствием не меньшим, чем то, которое получала от созерцания ворожбы Лукаса, – филиппинские хиллеры отдыхают. Да еще и на пластическую хирургию время нашлось!

– Ого! – потрясенно выдохнул Нал, откровенно пялясь на Высокий Табурет, и выпалил, подтверждая своими словами наблюдение Эльки: – Да вы, дана Дравелия, словно годов сорок скинули!

– Таково действие целительных сил, дарованных Ирилией. Они сняли скверну проклятия, разлитую в вашем мире, ту, что не дает магам прожить надлежащий срок и старит их до времени, – не особенно ценя косметический эффект от своего вмешательства, затронувшего только одного человека из многих тысяч, пояснила эльфийка, обернувшись к воину.

Старая, нет, теперь уже не более чем зрелая леди поднялась со своего важного сидения и быстро подошла к одному из узких вертикальных зеркал, вмонтированных в стену и призванных отражать свет таким образом, чтобы эффектно освещать высокий табурет и восседающую на нем тезку. Из зеркала на дану Дравелию посмотрела не сморщенная старуха с угасшим от непрерывной боли взглядом, а женщина в возрасте, но с еще гладким, тронутым лишь несколькими резкими мимическими морщинами лицом. Голубые яркие глаза сверкали решительно и твердо, бескровные губы порозовели, даже на щеках появился румянец. С рук исчезли пигментные пятна, разгладилась кожа.

– Не могу поверить! Удивительно! То, что я снова… После стольких лет… – поднеся ладонь к лицу, выдохнула Высокий Табурет, позволив себе несколько секунд простой человеческой радости от возвращения здоровья и красоты. – Чем я могу вознаградить тебя, великая целительница?

– Мне пора уходить. – Мирей поднесла руку к жилке, нервно пульсирующей на виске, словно ища защиты от мрака. – Но я буду благодарна, если ты выслушаешь моих друзей и захочешь помочь им, прибывшим в Алторан ради блага твоего мира.

– Это меньшее из того, что я могу сделать, – согласилась дана Дравелия, и эльфийка исчезла, на прощанье ласково улыбнувшись своей пациентке.

Дома Мирей радостно приветствовали Рэнд и Макс, усадили в кресло, напоили любимым земляничным соком, а вор еще и присовокупил восторженно:

– Блеск, подружка! Ты здорово потрудилась! Эта старушка теперь у наших ребят из рук есть будет!

– Я хотела только помочь ей, убрав боль, – крутя бокал с соком в тонких пальцах, укорила эльфийка вора, выискавшего в ее благородном поступке столь низменный подтекст.

– Одно другому не помеха, как говорит Элька, – пощекотав мягкий животик крыса, цинично ухмыльнулся Рэнд, снова уставившись на экран.

А в высокой башне дана Дравелия, решительно отложив любование своей сильно посвежевшей внешностью и честно выполняя обещание, данное целительнице, вежливо предложила гостям:

– Я полагаю, нам предстоит серьезный разговор. Не лучше ли будет пройти в другую комнату, более подходящую для бесед.

– А там есть стулья? – нахально полюбопытствовала Элька, многозначительно уставившись на одинокую высокую табуретку в зале, где посетителям любого ранга сидеть явно не полагалось, а если и полагалось, то для этих целей предназначался только несомненно красивый, но очень жесткий паркетный пол.

– Там есть диваны и кресла, а если я побеспокою послушниц Риуму и Кадену, то отыщется вино, горячий лайс, печенье, кекс и сыры, – тонко улыбнулась глава данов Алторана, показывая, что прекрасно поняла намек.

– Их опять будут кормить и спаивать! – возмутился несправедливости жизни Рэнд с видом вечно голодного и испытывающего жажду страдальца.

Высокий Табурет направилась куда-то в северо-западном направлении к стене зала. Но пока Элька задумывалась, а не съехала ли малость крыша у волшебно омолодившейся колдуньи, дана Дравелия взялась за что-то невидимое и тут же оказалось, что она открывает дверь. Чары маскировки удачно прятали ее в стене зала от сторонних наблюдателей.

Глава данов не обманула. В просторной и светлой комнате, в которую гости прошли через маленький коридорчик, действительно нашлась и мягкая мебель, с готовностью принявшая в себя тела, уставшие от седел, жестких лавок да табуреток, и столик с легкой закуской. Последний был проворно сервирован двумя весьма миловидными послушницами с длинными косами и глазками, сияющими любопытством из-под скромно полуопущенных ресниц. Помолодевшая повелительница явно произвела на помощниц сильное впечатление, но ни слова вопроса не слетело с хорошеньких губок. Судя по всему, в Твердыне серьезно относились к дисциплине и учили не только владению магическими силами, но и умению держать язык за зубами. Элька, никогда не стремившаяся по-настоящему скрывать свои чувства и всегда лепившая то, что придет на ум, тут же прониклась к дрессированным девушкам некоторой толикой сочувствия.

Лайс разливали в тонкостенные чашки, расписанные веселыми голубенькими цветочками. Почему-то сервизами такого рода обзаводились женщины многих миров вне зависимости от сословной принадлежности и занимаемой должности. Горячий, благоухающий, словно свежескошенное сено и ящик со специями одновременно, густо-коричневый напиток послушницы наливали медленно, давая аромату напитка распространиться по комнате. А потом чуть ли не на цыпочках удалились, оставив Высокий Табурет наедине с гостями и Налом. Элька вдохнула аромат лайса, нашла его вполне аппетитным и пригубила. Невообразимая жаркая горечь наполнила рот. Подавив закономерное желание выплюнуть гадость на ковер, Элька с трудом проглотила жуткую дрянь, по сравнению с которой противный ташит Эсгала казался настоящим деликатесом. Дегустаторша поспешно отставила чашку, решив, что ни за какие коврижки больше не прикоснется к местному аналогу чая. Воин же, вот гурман-извращенец, с видимым удовольствием прихлебнул лайса и даже одобрительно улыбнулся.

Заметив страдания девушки, дана Дравелия вежливо пододвинула к ней маленький пузатый горшочек с торчащей из него серебряной ложечкой и предложила: