Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Дело об императорском пингвине - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 27


27
Изменить размер шрифта:

Как— то вечером мне позвонил Спозаранник.

— Быть может, Анна Яковлевна, вам будет интересно знать, что известный вам гражданин Братчиков был убит сегодня утром при выходе из собственного дома. Я думаю, без руководства «Нерпы» здесь дело не обошлось. Мы будет расследовать это дело, мне кажется, материал получится сенсационным.

Без меня, Глеб Егорович. Без меня.

…От Хуго не было никаких известий.

ДЕЛО О СВАДЕБНОМ ПОДАРКЕ

Рассказывает Марина Агеева

"Агеева Марина Борисовна.

Заведует архивно-аналитическим отделом. Ветеран «Золотой пули». Занимается информационным обеспечением репортерского и расследовательского отделов. В последнее время с головой ушла в личные дела, к решению которых нередко привлекает других сотрудников Агентства, что негативно сказывается на производственном процессе. Замужем. Имеет двоих детей — взрослую дочь и сына-школьника…"

Из служебной характеристики

Погожим майским днем я стояла у принтера и с тоской наблюдала, как умная машина с отвращением выплевывает наброски к моей новой новелле, которую я в муках пыталась родить к очередному литературному проекту Обнорского — сборнику баек «Все в АЖУРе». В эту минуту я ненавидела всех: Обнорского — за его ослиное упрямство, с которым он настаивает на реализации своих бредовых идей, свою героиню — пустую, развратную бабенку, Светку Завгороднюю, которая с первого захода сдала свою новеллу, пользуясь особым расположением шефа, и теперь беззаботно порхала из кабинета в кабинет. Но больше всех я ненавидела себя за патологическую бездарность и полное отсутствие фантазии.

Я ни минуты не сомневалась, что придира Обнорский заставит переделывать мой в муках произведенный на свет «шедевр» снова и снова. От этих безрадостных мыслей у меня страшно разболелась голова.

— Агеева, опять ты лопаешь анальгетики тоннами, — ворчливо сказала Горностаева, глядя, как я судорожно заглатываю таблетку спазмалгона. — Зачем ты это делаешь? Подумаешь, головка разболелась, неужели нельзя капельку потерпеть?

— Всем известно, без «колес» — жизнь тоскливая до слез, — попыталась отшутиться я.

— Ну а если серьезно, случилось что-нибудь? — не унималась Горностаева.

— Случилось то, что должно было случиться рано или поздно. Новеллу я не сдам, к гадалке не ходи, но не это главное. Весь ужас в том, что Машка моя замуж собралась. Все, Горностаева, выхожу в тираж окончательно.

Глядишь, через годик-другой бабушкой стану.

— Ну так это же здорово, — искренне обрадовалась Горностаева. — А что ты собираешься дарить на свадьбу?

— С подарком у меня проблем нет.

Он дожидается Машку еще до ее рождения.

— И что же это, если не секрет?

— Да нет никакого секрета. Это картина Яна Порселлиса. «Бедствие в Па-де-Кале».

— Боже, какая изысканность, — всплеснула руками Горностаева.

— Слухи о моей изысканности, Валюта, сильно преувеличены, — с усмешкой ответила я. — На самом деле я глушу водку стаканами, тащусь от кабацких песен и западаю на волосатых мужиков.

— Все равно, Марина, я очень, очень рада за тебя, и за Машку…

Увы, я не разделяла оптимизма своей подруги. Дело в том, что наша Маша собиралась замуж с завидной регулярностью. И не столько под влиянием высоких чувств, сколько потакая причудам своего вздорного характера. Она совершенно не думала о последствиях своих капризов, всякий раз в решающий момент объявляя претенденту на ее руку и сердце, что она ошиблась, и свадьбе не бывать. Один получил от ворот поворот, будучи с ног до головы утыканный булавками портного, подгоняющего по хилой фигуре свадебный смокинг. Другой в буквальном смысле слова «склеил ласты» в аэропорту Пулково-2, куда Машка примчалась только для того, чтобы сообщить, что в глубины Красного моря он будет погружаться без нее. Со временем мы с мужем привыкли к крутым поворотам в Машкиной судьбе — дежурной улыбкой встречали очередного кандидата в зятья и с притворной грустью выражали сожаление по поводу несостоявшегося супружества. Единственное, что меня беспокоило в данной ситуации, так это фасон Машкиного свадебного платья, ослепительно сияющего в глубине гардеробной. Вдруг она когда-нибудь доведет дело до загса, а венецианское кружево и шитый жемчугом французский шелк выйдут из моды?

Но на этот раз я была не на шутку встревожена. Дело принимало серьезный оборот. Машка заканчивала юрфак и проходила преддипломную практику в отделе по борьбе с контрабандой художественных ценностей Управления уголовного розыска.

И там железной хваткой бультерьера в нее вцепился заместитель начальника этого самого отдела Юра Рыбкин, безликий молодой человек с белесыми ресницами и россыпью противных рыжих веснушек на курносом носу. К Рыбкину Маша испытывала не больше теплых чувств, чем к его предшественникам. Но моя дочь, в отличие от героини Джулии Роберте, жила в пятимиллионном городе, и об ее привычке отказывать женихам накануне свадьбы знали еще не все.

К тому же этот мент совершил грубый тактический просчет, обозвав в моем присутствии нашего Обнорского уродом. «Сам ты опарыш», — со злостью подумала я. И судьба Юры Рыбкина была решена. Я возненавидела его лютой ненавистью и при каждом удобном случае пыталась доказать дочери, что «Рыбкин нам не пара». Как это часто бывает, мои усилия возымели обратный эффект.

Чем больше я ругала Рыбкина, тем больше Машка привязывалась к своему избраннику и была полна решимости сочетаться с ним законным браком. Я мужественно приняла сокрушительный удар судьбы и, смирившись, поняла, что без Яна Порселлиса мне уже не обойтись.

***

От заботливых предков в наследство нашему семейству досталось пять картин «малых голландцев». Одну из них, где трехмачтовый фрегат терпел бедствие, Машка любила больше других. Я предлагала Марии полотно с более оптимистичным сюжетом.

— Или «Бедствие», или я останусь старой девой, — отрезала дочь.

Естественно, полагала я, акт дарения будет чисто символическим. Как бы ни сложились отношения Маши с ее будущим мужем, картина должна была остаться в семье. Но подготовить ее к вручению молодым следовало заранее: творение Яна Порселлиса уже давно нуждалось в реставрации.

***

— Вот это пятно, — еврей-реставратор ткнул пальцем в нос тонущего фрегата, — останется. Похоже, там была когда-то дырка, но с ней в своё время плохо поработали. Чтобы потом, Мариночка, никаких претензий.

По семейному преданию, дырку в картине оставил штык-нож революционного матроса. Вполне возможно, это был легендарный прадедушка нашей Нонки Железняк.

— Можете не сомневаться, Арон Семенович все сделает в лучшем виде.

— Его работами могут по праву гордиться Эрмитаж и Русский музей, произнес у меня над ухом приятный мужской голос с легким иностранным акцентом.

— То-то говорят, там полно подделок! — буркнула я, глядя в сутулую спину Арона Семеновича, волокущего мою картину в подсобное помещение.

— Боже, Мариночка, как можно верить гнусным инсинуациям скандально известных журналистов.

— Если этот журналист твой непосредственный начальник, то хочешь — не хочешь, а поверишь, — ответила я, имея в виду Обнорского.

И только тогда поняла, что обладатель приятного голоса за моей спиной назвал меня по имени. Я обернулась и ахнула.

— Марк! Не сон ли это? Глазам своим не верю!

— Скольких мужчин прекрасные глаза пани Марины обманули ни за что, ни про что. Но свою хозяйку они не подводят. Счастлив быть узнанным с первого взгляда.

Это был не сон, передо мной действительно стоял Марк Кричевский — моя первая любовь и первое жестокое разочарование.

***