Дело о заикающемся троцкисте - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 25

редакцию газеты «Таежная правда» и заявил, что через час будет встречаться с одним очень информированным источником. Ему якобы должны будут передать разоблачительные материалы на меня и областную администрацию. Но он подозревал, что в отношении него могут быть какие-то силовые акции со стороны недоброжелателей. То есть у журналистов он попросил помощи.

— Какой именно? — прервал его вопросом Спозаранник.

— Он им сказал, что после получения материалов вернется в редакцию. Затем они должны будут их опубликовать. Ну и конечно, если он не вернется, то они должны будут забить тревогу. Он ушел, а через сорок минут перезвонил и сказал, что документы у него. После этого звонка его никто больше не видел и не слышал.

Его похитили.

— Свидетели есть? — спросил я.

— Человек пятнадцать. Это было в центре города, напротив трамвайной остановки. Депутатика насильно посадили в машину и увезли. Свидетели даже номер запомнили. Милиция потом установила, кому принадлежит эта машина. — Он замолчал, видимо, произнести следующие слова было ему нелегко. — Это зеленый «опель» с оранжевой кляксой на правой двери, который принадлежит моему зятю — Пирогову Андрею. Начался скандал.

Зятя арестовали на трое суток…

— Задержали, — поправил его дотошный Спозаранник.

— Какая разница, все равно три дня его в камере держали. Даже я помочь не смог. От него требовали показаний против меня. Дескать, я организовал похищение Трубочистова. Он тем временем в глазах общественного мнения стал превращаться в героя. Этакая помесь Робин Гуда и Дон-Кихота. Потом установили, что машина зятя и он сам в тот момент находились в сорока километрах от города, на даче. Это подтверждают десять свидетелей. Зятя освободили, но в отношении меня «черный пиар» набирает прямо-таки бешеные обороты. Мне кажется, кто-то специально похитил Трубочистова, чтобы ударить по мне.

Он замолчал, и слово взял Обнорский:

— Я дал согласие на наше участие в расследовании. Для чего я принял решение создать группу из четырех человек.

Старшим, естественно, назначаю Спозаранника. Тремя другими будут: Горностаева, Шаховский и Каширин. Заказчик обеспечивает проезд на транспорте, проживание, пайковые, оперативные расходы, короче говоря, как обычно. Но мы предупреждаем, что вы нам заказываете расследование, но не результат. Если в процессе работы выяснится, что обвинения против… ну вы понимаете, подтверждаются, то вы не сможете помешать нам реализовать эту информацию.

— Я согласен! — категорически заявил Шмелкин. — Мне бояться нечего.

Скоро переговоры были закончены, заказчик ушел и Обнорский всех, кроме Спозаранника, отпустил. О чем же разговаривали в кабинете эти двое, мы не знали.

До Пулково мы добирались поодиночке. Автобус, в котором ехал я, сломался по дороге, и мне пришлось делать пересадку. Но это оказалось только началом нашего долгого и трудного пути. Наш самолет авиакомпании «Сибирь» не смог запустить двигатели, и рейс отложили.

Спозаранник воспринял это с философским спокойствием, купил газету и сел читать. Шаховский громко и грязно матерился в адрес компании. Мне делать было нечего, и поэтому я отправился на второй этаж, где располагался офис «Сибири».

Там бунтовала толпа японцев. Эти несчастные существа из Страны восходящего солнца, которых злой рок забросил в бесконечные просторы России, никак не могли понять, почему нам вместо сломанного самолета не предоставили другой. Ну что с них взять, с капиталистов, не понимают они нашей российской специфики.

Для того, чтобы понять нашу действительность, надо в нашей стране родиться.

Через каждый час по громкоговорителю выходило очередное объявление о том, что рейс переносят еще на один час. Наступило утро. Японцы поняли, что обречены, и прекратили приставать к «Сибири». Как заметила Горностаева, у них начался процесс «обрусения», то есть до них наконец-то дошло, что абсолютно всем на них наплевать.

Затем наступил вечер. Все продолжали звереть. Горностаева выкурила за истекшие сутки блок сигарет, Спозаранник выучил наизусть все продававшиеся в аэропорту газеты, а мы с Шаховским выпили столько пива, что издалека напоминали два пивных бочонка. К десяти часам вечера пассажиры нашего рейса озверели до такой степени, что начали поговаривать о захвате какого-нибудь другого лайнера, желательно «боинга». Окосевший Шаховский пытался нам доказать, что японцы нас поддержат, так как он собственными ушами слышал, как кто-то из толпы граждан этой островной страны кричал «банзай». Доведенный до отчаяния сосисками из аэропортовского буфета, Спозаранник сильно задумался. И вообще неизвестно, чем бы закончилась наша эпопея, если бы не объявили начало регистрации на наш рейс.

Уже находясь в самолете, мы узнали истинную причину задержки нашего рейса: в двигателе перегорели какие-то блоки, и их в срочном порядке меняли.

— Но ведь в таком случае после ремонта полагается обкатать новые блоки! — возмутился Спозаранник.

— А чем, мы, по-твоему, сейчас занимаемся? — успокоил его я и закрыл глаза.

Мы летели навстречу времени и ни разу не упали, если не считать посадки на дозаправку в городе Барнауле. Там нас выпустили из самолета, и мы пешком побрели в сторону аэровокзала. Никакого тебе автобуса, гуляй сам куда захочешь.

Но один из нас, а именно Спозаранник, вдруг захотел в туалет, причем так, что долго терпеть он не мог. Начали искать туалет, но не нашли. Пришлось обратиться к сонному милиционеру, который показал рукой на выход:

— Выйдете на улицу, пройдете через площадь, увидите каменное здание, спуститесь вниз, там все и будет. Только ноги не сломайте.

Спозаранник галопом понесся по указанному пути. Мы за ним не успевали, это было невозможно в виду нашего с ним разного состояния. Потом мы чуть не опоздали на самолет, так как наш минишеф отказывался покинуть спасительное заведение. Но как бы то ни было, в восемь утра мы прибыли в аэропорт города Северобайкальска. Как и обещал Шмелкин, там нас встречала машина. Нас довезли до города и поселили в гостинице. По неизвестной причине для нас были забронированы два двухместных номера. Спозаранник тут же заявил, что жить с женщиной в одном помещении он не может, так как стесняется при ней раздеваться. Мы с Шаховским были не такие стеснительные и приготовились уже спорить по поводу того, кто из нас будет жить с Горностаевой, но водитель, встретивший нас в порту, решил вопрос, и мы с Шахом пошли в двухместный номер, а Спозаранник и Горностаева в одноместные.

— Ну что, может, прошвырнёмся? — предложил Шаховский, выйдя из ванной, где плескался около часа.

— Спозаранник будет против этого, ты же его знаешь, — возразил я.

— Ну и хрен с ним! Возьмем Вальку и пойдем. Я тут видел справочник какой-то, наверняка там перечислены все злачные места.

После «обзвона местечек» мы выбрали одно из них — наиболее подходящее, по нашему мнению. Стриптиз, ужин и бильярд. Что еще надо мужчине для того, чтобы встретить старость? Но Горностаева не захотела никуда идти, то ли из-за того, что была не мужчиной, то ли из-за того, что не собиралась встречать старость.

Около гостиницы стояли таксисты, готовые отвезти кого угодно и куда угодно.

Одному из них, на наш взгляд, наиболее приличному, мы назвали адрес и поехали.

Судя по тому времени, которое мы затратили на дорогу, нужное нам заведение под названием «Звезда» находилось либо за городом, либо сам Северобайкальск был по площади больше Москвы. Тем не менее через час с хвостиком мы прибыли на место, заплатили таксисту безумную сумму (по счетчику километров) и вошли в клуб. И сразу ощутили себя в Питере начала девяностых. Все посетители мужского пола были типичными «братками». Девушек можно было разделить на две части. Первую составляли те, что пришли со своими «братками», другая половина состояла из девиц, так сказать, легкого поведения.