Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Дело о взбесившемся враче - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 17


17
Изменить размер шрифта:

В туалете была маленькая комната, в которой хранились швабры, тряпки и полотер. Незаметно для других больных я затащил туда же две простыни и связал их между собой. Потом с превеликим трудом разломал полотер, отделив металлическую ручку от натирающей части. В туалете за унитазом я нашел сварочный электрод, неизвестно как там оказавшийся, и перепрятал, решив, что в случае чего использую его как оружие.

Выждав почти час после отбоя, я решил, что ждать больше нельзя — в любой момент могли нагрянуть те, про кого вчера говорила медсестра. В моей палате уже все спали. Я встал, снял с постели простыню, обмотал ее вокруг тела и надел сверху пижаму, чтобы ничего не было видно. Присел на дорожку и отправился в путь, конечным пунктом которого была моя свобода. В коридоре находилась другая дежурная, пожилая жабообразная тетя Люда, она проводила меня взглядом, полным подозрения, но промолчала.

В туалете я немедленно принялся за дело. Сначала привязал третью принесенную мной простыню к первым двум, потом привязал эту длинную «тройную» простыню к крайнему пруту решетки.

На все ушло минут пять времени, так как пришлось еще испытывать узлы на прочность. Отделение, в котором я лежал, находилось на третьем этаже, следовательно, до земли было метров девять-десять. Связанных простыней, конечно, не хватало, но метров на пять они расстояние сокращали. А уж с пяти метров я спрыгну спокойно, это для меня не высота. Затем я взял отломанную от полотера металлическую ручку и просунул ее между прутьями решетки.

Сначала у меня ничего не получилось, но, понимая, что другого способа выйти на волю, у меня нет, я собрался, напрягся изо всех сил и… «победил»! Металл поддался, и прутья немного разошлись в стороны. Перед тем как лезть, я посмотрел во двор. Совсем некстати там кто-то шел вдоль забора с фонариком. Было темно, но по пятну света я понял, что человек направляется в мою сторону. Ждать все равно больше было нельзя, и я полез. Простыни меня выдержали — я спустился по ним до второго этажа. Мысленно сосчитав от десяти до одного, я разжал руки. Приземлился вполне удачно, даже устоял на ногах. И в этот момент сверху кто-то закричал:

— Куда? Ну-ка, стоять!

Это идиот-санитар, видимо, пошел в туалет посмотреть, что это я там так долго делаю. Не иначе, как его туда тетя Люда, швабра старая, направила. Но теперь ловите, если сможете, сотрудники психслужб! Я бросился к забору. А санитар решил, видимо, воспользоваться для скоростного спуска моими простынями. Но на сей раз ткань не выдержала, и он, отчаянно матерясь, полетел вниз с десятиметровой высоты. Парашютист, блин! Было так темно, что я не видел дороги и два раза упал, потом попал в какой-то колючий куст, не то крыжовник, не то кактус. Хотя откуда здесь кактусы? И вдруг мне пришлось резко затормозить. Дорогу мне преградили двое. Даже в темноте я одного из них почти узнал, а если выражаться более точно, то не узнал, а скорее почувствовал, что знаю. С ним у меня ассоциировалось что-то очень нехорошее.

Когда-то где-то он меня от чего-то отвязывал и принуждал к чему-то еще более плохому. Второго гада я тоже видел раньше, не помню где, но он точно меня за что-то ругал и не давал мне какие-то деньги.

— Это Шах, — сказал один из них другому, а потом мне:

— Шах, рад тебя видеть, за забором машина…

Договорить он не успел, потому что подбежал санитар. Увидев, что я уже не один, он очень удивился, а потом, видать, запутался в собственных мыслях, потому что заорал, размахивая резиновой дубинкой:

— А ну-ка, все по палатам!

И тогда один из тех двух, которые меня узнали, вынул из кармана пистолет и выстрелил в санитара. Грохот получился тот еще, уверен, что от него проснулась вся больница. Но результат был таким же ошеломляющим, как и звук. Санитар рухнул как подкошенный на землю, а у меня моментально заслезились глаза — ствол, наверное, был газовый. Я вновь бросился бежать.

— Витька, ты куда? — раздалось мне вслед.

Ага, хитрые какие, никому не верю, надо спасаться! От всех! Я бежал через какие-то кусты, вдруг обо что-то споткнулся, не удержался на ногах и полетел на землю. Там лежало что-то большое и твердое, об него я и ударился, сознание вновь покинуло меня.

13

Я вынырнул из забытья, открыл глаза и тут же зажмурился от яркого света. Господи, Боже мой, почему в последнее время я всегда просыпаюсь в таких диких условиях?

— Слава Богу, очнулся! — узнал я голос Каширина.

— Где я? — Голова у меня опять раскалывалась.

— В Агентстве, — пояснил Каширин. — Ты хоть что-нибудь помнишь?

— Не знаю, — слабым голосом сказал я.

Но я сказал не правду. Память ко мне наконец-то вернулась в полном объеме.

И самое интересное: для возвращения ко мне памяти психиатры применяли какие-то лекарства, использовали сверхновые методики — и ничего у них не получалось. Но вот долбанешься разок затылком об железяку — и мозги на место встают! Теперь я понял, почему мне все время что-нибудь написать хотелось, типа «О нецелевом использовании клизм в психиатрической больнице». Я ведь журналист, вот мне и хотелось заняться тем, чем привык. Но сейчас у меня очень сильно болела голова, о чем я не замедлил сообщить собравшимся.

— Ну еще бы, — усмехнулся Каширин, — ты так в березу лбом шваркнулся, что я думал — свалишь столетнее дерево. Потерпи немного, сейчас тебе жена Спозаранника укол сделает, и все будет в порядке.

Я не возражал, потому что даже на спор сил не было. Укол в руку я почти не почувствовал. Но эффект не заставил себя долго ждать. Почти сразу головная боль отступила, тошнота перестала мучить, и я смог повернуть голову.

Я лежал на диване Обнорского в его кабинете. Вокруг толпились Спозаранник, Повзло, Соболин, Каширин и смутно знакомая женщина. Обнорский сидел за столом и с кем-то говорил по телефону.

— Уже не болит? — спросила женщина, и я понял, что это и есть жена Спозаранника, кажется, Надя. Мы пару раз встречались на посиделках в Агентстве. — Это сильный транквилизатор, он на некоторое время нейтрализует боль.

Но в ближайшую неделю ему придется забыть об активной жизни и как минимум дней десять полежать дома! — Это Надя уже говорила Обнорскому.

— Да и так понятно, что ему придется дома полежать, — проворчал Обнорский. — Ну и задал ты нам работенку!

Мы тут полгорода на уши поставили, даже ФСБ подключили, а он в больничке отдыхает… — Обнорский, как обычно, пытался ругаться, но как-то беззлобно. — Кстати, Глеб, к нам через час подъедут ребята из УУР, подготовь для них документы по психиатрам.

— По каким психиатрам? — Я попытался встать, но Каширин решительно нажал на плечо и уложил меня обратно.

— Спозаранник стал раскручивать материал, который ты принес, и наковырял массу интересного, — пояснил Родион. — Кстати, если бы Глеб не стал работать по психиатрам, ты бы до сих пор валялся в психушке, а мы продолжали бы тебя искать.

— Погоди. — Я вдруг вспомнил о своей встрече с Шаймиевым. Ведь это он, Шаймиев, лежал в отделении для буйных — я туда попал, сперев ключи у дежурной медсестры. Шаймиев мне рассказал, как Брюква его туда упрятал.

Как заставил написать письмо, чтоб «развести» меня на деньги… Но Шаймиев рассказал мне и многое другое об этой клинике. — В той больнице, где я лежал, прячутся люди, находящиеся в розыске. Надо срочно…

— Не надо, — усмехнулся Обнорский, — там уже вовсю работают РУБОП и УУР. Кроме того, что в той клинике прятались находившиеся в розыске, там еще и заказные психиатрические экспертизы проводили, а еще из здоровых людей психов делали.

Обнорский попытался еще что-то рассказать, но в этот момент ко мне протолкнулась… Таня. О Господи, я что, опять сплю? Что она здесь делает? Взглянув в ее глаза, я понял, что не буду устраивать ей скандал за то, что она творила в моем сне, с которого все и началось.

И еще я понял, что все ей простил, в том числе и того козла Сережу, на которого она меня променяла. Но в этот момент меня отвлекли от Тани весьма невежливым образом. Оказалось, Спозараннику потребовалось уточнить несколько деталей — пока действие транквилизатора, который вколола мне его жена, не кончилось. Но я уперся и потребовал рассказать мне все с самого начала.