Слуга чародея - Романова Галина Львовна - Страница 6

Закрыв за собой дверь библиотеки, я не сдержался и врезал по стене кулаком. Ложь! Все наглая ложь от первого до последнего слова! Но по целому ряду причин моих оправданий никто не будет слушать. Да я и ненавижу оправдываться!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Подходя к мосту, я невольно замедлил шаг и оглянулся, хотя и так прекрасно знал, что за последние минуты на пустынной проселочной дороге ничего не изменилось. Обычно тут хоть одна подвода, да проезжала, но сегодня — вернее, в это время суток, местность вокруг превращалась в вымершую. Только скакали в траве кузнечики, да что-то отчаянно распевал, качаясь на стебле конского щавеля, пестрый чекан. Но из разумных существ, куда ни кинь взгляд, здесь находился только я один. И мне в гордом одиночестве предстояло ступить на мост.

Нет, не скажу, что я такой уж трус. Но обычно даже помешанного на подвигах рыцаря не заставишь срезать угол через Лес Единорогов, а я ходил туда уже несколько раз и всегда возвращался живой, хотя и не всегда здоровый — синяки давно прошли, но шрам на боку никуда не делся. Да и ночью в ненастную погоду могу выйти из дома, несмотря на то, что кроме ветра поблизости завывают упыри. И вообще, за столько лет жизни у мага Акосты я давно перестал бояться за свою жизнь… Просто слишком хорошо знал, чем для меня может окончиться проход по мосту.

Так и есть! Стоило дойти до середины, как снизу послышался сочный «плюх», и передо мной, обтекая тиной и грязью, возник коренастый горбатый тролль.

— Стой, кто идет! — гаркнул он, растопыривая длинные когтистые лапы. — Пропуск!

— Да, пожалуйста. — Я порылся в кошеле на поясе и выудил мелкую монетку, которую ловко бросил в кружку, прибитую уже на той стороне к опорным перилам. — Как всегда!

— Нет, Слизняк, с тобой неинтересно. — Тролль опустил руки, почти коснувшись скрюченными пальцами бревен настила. — А где бледный вид? Где понос, испуг и заикание? Где хоть какой-нибудь вопль ужаса? Где, в конце концов, попытки торговаться?

— Да подавись ты, крохобор. — Я выудил и отправил вслед за первой еще одну медную монетку.

— Ну что ты будешь делать! — Тролль изобразил глубокое горе несправедливо ограбленного сиротинушки и всплеснул руками. — Куда катится этот мир?

— Да на, на! — Третья монетка присоединилась к первым двум, и тролль выдал скупую мужскую слезу, которая сделала бы честь любому профессиональному нищему. — Но больше не дам! Честное слово, не могу!

Перемена произошла мгновенно. Знакомец заулыбался и хищно потер когтистые конечности.

— Вот это другое дело, — пропел он, демонстрируя двойной ряд кривых коричнево-желтых зубов, больше похожих на кошмарный сон стоматолога. — Начали серьезный разговор! Пр-ропуск!

— Я тороплюсь.

— Пр-ропуск!

— Мне в город, за покупками! — Я с тоской посмотрел вдаль. Нет, боги сегодня отвернулись от меня — дорога в обе стороны была пустынна, как в первый день творения.

— А у меня план горит! Давай пропуск или ищи другую переправу! А то ходят тут всякие, а потом кружки пропадают! — Он обернулся на кружку с пожертвованиями, для надежности прикованную к опорным перилам моста толстой цепью.

— Слушай… э-э… ты. — Вообще-то тролль называл мне однажды свое имя, но было это в тот раз, когда мы пили с ним «за знакомство», так что я так и не сумел продраться через нагромождение «Здыр-бдрым-дрыг-крыз…» и так далее и предпочитал не называть тролля вообще никак. — Слушай, меня хозяин срочно послал за покупками в город! Я тороплюсь!

— Аа-а-а. — Тролль сделал вид, что не поверил ни единому слову. — Тогда, может, выпьем?

— Не-а. — Пользуясь тем, что он отвлекся, я сделал шаг по мосту.

— Ну по чуть-чуть… а? Я новенькую наливочку нацедил! На жабьей слюне и желчи тритона! Вещь! Таракана с лап валит на счет «восемнадцать»! [2]

Откуда ни возьмись в его лапах возникли кособокий кувшин местного (то есть его делал сам тролль) производства и две кружки.

— Ни-ни-ни! — Я попятился, стараясь обойти собуты… то есть собеседника по дуге. — Я еще с прошлого раза в себя не пришел! Так что, никаких экспериментов!

— На сей раз все стерильно! — Тролль заглянул в обе кружки, выловил из одной улитку и протянул мне: — И без рыбьих какашек! Честно-честно! Я даже закусь приготовил!

— Ага, — закивал я головой. — В прошлый раз тоже сначала — закусь, потом — девочки, потом — «Где я? Кто я?»…

— А что, разве девочки плохие были? — искренне изумился тролль.

— Тебе-то все равно, а я человек подневольный! Ты представляешь, с каким выражением лица я потом оправдывался перед хозяином и объяснял, почему не могу жениться на русалке с ребенком?

Тролль мерзко захихикал:

— Так это Шлепа тебя чуть не окрутила? Не бойся! Не ее это ребенок! Она его у соседки напрокат взяла… Шлепа малость того — озабоченная на этот счет! Ей кто-то сказал, что если русалка выйдет замуж за человека, у нее две ноги вырастут. Вот она с тех пор и носится с идеей обзавестись парой нижних конечностей! А какой в них толк? Мало того что волосатые и кривые, так еще то воняют, то заплетаются…

— Не скажи, — вздохнул я. — Среди женских ножек тоже попадаются… мм… такие…

— Да? — Тролль плеснул в кружку мутной буроватой жидкости, принюхался, задержал дыхание и залпом опрокинул в себя. — Ах-х, хорошо пошла, стерва!.. Так позвать Шлепу?

— Нет! — Я обнаружил себя стоящим на перилах. — Не надо! Я, в конце концов, человек…

— Да какой ты человек! — Тролль прислушался к тому, что творилось у него в животе, и решил, что еще от одной кружки «наливки» вреда не будет. — С троллями пьешь, с вервольфами братаешься, с русалками…

— Завязал! — перебил я словоохотливого собеседника.

— А зря! — Тролль поставил обе кружки на перила и приник к горлышку кувшина. — Ты парень весь из себя видный, с образованием и профессией… Еще бы карьеру сделал — вообще от девок отбоя бы не было! Слу-у-ушай! — внезапно воскликнул он. — А иди-ка ты ко мне в помощники! Будем вместе гоп-стопом зани… то есть дорожную пошлину взимать!

— Ни-ни-ни! — Я замахал руками, пытаясь удержать равновесие на перилах. — Сопьюсь же!

— Да? — Приятель потряс кувшин, но внутри уже ничего не осталось, и он пригорюнился. — Жаль. Такой ценный работник пропадает… Ладно, топай куда шел!

Пробежав по перилам, я ловко перепрыгнул на землю на той стороне моста и перевел дух. Приятно было услышать, что младенчик, которым всю весну пугала меня русалка, не от меня. Нет, ну это же надо, до чего допился! А все от недостатка нормального общества! Правильно сделал, что решил бросить пить в компании тролля.

— Кстати, — ударил мне в спину его голос, — слышал, чего нынче ночью на болотах приключилось?

— Что? — Я круто развернулся, взрыв каблуками землю. — На кого-то напали?

— Нет, я так не играю! — не на шутку обиделся тролль. — Стараюсь, приберегаю сногсшибательную новость, а он уже все знает! Вот ничего больше не скажу!

Забрав кружки, он шагнул к краю моста с видом самоубийцы.

— Стой! Погоди! — пришлось мне рвануться назад. — Ничего не знаю! Кто напал? Почему?

— Я обиделся! — отрезал тролль и «солдатиком» прыгнул вниз. Через секунду от него остались только круги, расходящиеся по воде.

Ну и пожалуйста! Не больно-то и хотелось слушать! По прошлой жизни понял — чем меньше знаешь и чем меньше суешь свой нос во все дыры, тем дольше проживешь.

Воспоминания нахлынули с неожиданной силой.

— А что тут у вас приключилось?

— Тебе, парень, в самом деле хочется это знать? Почему?

— Любопытно! И потом — вдруг чем помочь смогу?

— Ты? А справишься?

— Я ведун. Так в чем ваша проблема?..

Домой вернулся, не чувствуя ног от усталости. Болели плечи и руки — хотя до поворота меня подвезли, большую часть пути покупки пришлось тащить на себе. Ну не любят у нас простые люди чародеев, несмотря на то, что мастер Свет Акоста уже несколько лет не выходит из башни и вообще не вмешивается в окружающую жизнь. Разве что кто-то уж очень сильно попросит. Вот и мельник, уж на что на его мельнице водяные черти, как у себя дома, туда-сюда белым днем шастают, а и то отказался подъезжать к башне близко и высадил меня на приличном расстоянии. А когда ему потребовалось нейтрализовать случайно принесенного половодьем утоплика (тот решил, что мельница подходит ему в качестве жилья и начал выживать оттуда всех), так он вашему покорному слуге в ноги кланялся и золото горстью совал, лишь бы замолвил словечко перед хозяином. Господин золото и три мешка отборной муки взял, а сам задницу от кресла отрывать ради какого-то утоплика не пожелал, отдуваться пришлось мне. После того случая со мной полдеревни перестало здороваться. А старостиной дочке со вставшими дыбом волосами оказалось даже лучше — хоть чем-то стала отличаться от толпы таких же, как она, деревенских девчонок!